Сын Багратиона 2

Пока государь обдумывал все это, я вспоминал из-за чего весь сыр-бор.

Это наглый дятел, чувствовавший себя пупом земли, действительно берега попутал и вёл себя в Калифорнии так, будто это его вотчина, притом совсем не желал слышать, что ему говорили мои люди. В итоге нарвался на ответку. Его просто вышвырнули оттуда, предварительно хорошенько отпинав, кстати сказать, отписали вместе с охраной, только чудом никого не убив. В общем, этот придурок сам виноват, а учитывая, что он ещё и царю додумался жаловаться, то он и вовсе дебил. Мог бы, прежде чем это делать, хоть немного поинтересоваться с кем собирается бодаться.

Нет, я не считаю себя такой уж значимой фигурой в глазах государя, но ведь этот чиновник хоть что-то должен был слышать о моем отце.

— Мне об этой твоей Калифорнии рассказали совершенно другое. Но с этим мы разберёмся позже, после испытаний оружия. Пока же столицу тебе покидать запрещено, кроме как на полигон, где будут проходить испытания. А то снова что-нибудь учудишь, а нам потом думай, что с этим делать.

Собственно, на этом аудиенция для меня закончилась. Отцу государь велел остаться, а меня выставили из кабинета.

Ждать родителя пришлось минут сорок, благодаря чему у меня появилось время немного подумать о том, что происходит. Только в спокойной обстановке, когда на меня больше не давили, и я смог спокойно все осмыслить, до меня наконец дошло, что я сейчас реально прошёл по краю пропасти. Предполагаю, если бы не поражение от французов при Аустерлице, о котором я когда-то предупреждал отца, а он в свою очередь государя, что, похоже, напугало царя, все для меня сегодня могло закончиться плачевно. Отсюда и интерес к оружию, которое я придумал, и отсутствие ругани за беспредел с финнами, да и все остальное, спущенное на тормозах, понятно. Просто я пока ещё нужен.

Но вот что будет после демонстрации новинок? Вопрос вопросов. Как бы меня не прибили втихаря, чтобы не портил жизнь власть имущим.

По дороге домой мы с отцом не смогли поговорить, собственно, как и в день прибытия.

Я только и успел — из-за того, что попал домой только поздно вечером, — что поздороваться с родными, подарить подарки и чуть отдохнуть. Утром, как я уже сказал, меня позвали к императору. Сейчас же, сидя в карете и глядя на задумавшегося отца, я просто решил его не тревожить. Будет ещё время поговорить и выяснить некоторые непонятные моменты. А пока лучше подготовиться к уже нормальной встрече с родными, а то детишки — сестрёнка и теперь уже два братика (да, родители время не теряли) — меня совершенно не знают, и мне это не нравится. Надо налаживать отношения, а для этого нужны сладости. Поэтому пришлось все же потревожить отца и попросить по дороге заскочить в какое-нибудь место, где можно прикупить что-то интересное для детей.

Надо сказать, что, как ни странно, а, увидев родителей после длительного отсутствия, я поймал себя на мысли, что они совсем не постарели, а мама так и вообще, кажется, ещё больше расцвела. Сильно похудела, стала как тростинка, и от этого кажется, что она только помолодела. Отец же при виде мамы в буквальном смысле этого слова преображается. Глаза горят, плечи распрямляются, даже усы топорщатся с каким-то особенным задором. Мне как-то даже завидно слегка было, когда я смотрел на этих двоих, вот уж действительно нашли друг друга.

Надо ли говорить, что по возвращении домой я сразу же попал под пресс материнской любви, приправленной женским любопытством. Получилось так, что отношения с сестрёнкой и братиками я налаживал как бы между делом, и это было на порядок проще, чем ответить на лавину маминых вопросов. К вечеру я вымотался так, будто отпахал день на самой тяжёлой работе. Отвык я как-то от подобных напрягов, и у меня даже возникали мысли о бегстве от родной матери.

Понятно, что это шутка, но не совсем. Во всяком случае те несколько дней, что я провел дома, пока отец занимался организационными вопросами, отдыхом назвать сложно. Да и мелкие, которые поначалу дичились, когда малость привыкли, с рук не сглазили, ну или со спины — после того как изобразил для самого младшего лошадку. В общем, веселья и материнской любви было даже с перебором.

Наверное, поэтому я вздохнул с облегчением когда и для меня появилось дело на полигоне. Всё-таки государю надо было преподнести презентацию нового оружия с выдумкой, чтобы получилось наглядно.

Из-за этого мишенное поле готовили не так, как здесь сейчас принято, да и людей маленько потренировали, чтобы не ударить в грязь лицом перед столь значимой проверкой. В общем, я загрузился по полной и неделю чуть не жил на полигоне. Зато удивили мы государя реально по полной программе.

Собственно, в этом нет ничего удивительного. Ведь сейчас ни у кого, кроме нас, нет винтовок, нарезных, заряжающихся с казны, да ещё и патронами с латунной гильзой. Да и с револьверами пока тоже никто не балуется. Поэтому удивить мы государя стрелковкой смогли, и шоу ему понравилось. А вот к минометам он поначалу был равнодушен, даже увидев темп и дальность стрельбы, но это пока ему не показали измочаленные, посеченные осколками мишени, изображавшие колонны противника вблизи. Вот тогда его и проняло.

В целом, показ прошел замечательно, государю все понравилось, и он остался доволен. Да оно и не могло быть по-другому, ведь это оружие действительно опережает время. Правда, узнав цену всего этого великолепия, он неслабо напрягся, как ни крути, а это дорого. Но он все равно остался доволен и даже похвалил меня, но награждать не стал, как это бывает, а велел через два дня явиться к нему вместе с отцом.

Этот разговор с государем отличался от предыдущего кардинально и далеко не в лучшую для меня сторону. Но это мнение отца, который, похоже, даже испытывал обиду на царя. Но обо всем по порядку.

Сразу как нас с отцом привели в кабинет государя, тот погнал с места в карьер без раскачки и уведомил, что основанный мною город вместе со всеми заводами теперь будет под управлением государства. Взамен конкретно мне государь предложил основать свое, как он выразился, удельное княжество, но, естественно, под протекторатом России.

Естественно я сразу же уточнил, насколько оно будет удельным и о каких территориях идет речь.

По словам государя, удельным оно будет только по названию. На самом деле это будет такая своеобразная вотчина, которая будет передаваться от отца к сыну, но с некоторыми особенностями. Говоря проще, это кусок земли, принадлежащей мне целиком и полностью, где я могу творить что угодно. Более того, мне будет дарована определённая автономия, границы которой будут обозначены дополнительно, и я даже смогу вводить в своём княжестве свои же законы.

— Что-то типа английских доминионов, — невольно пробормотал я, но государь услышал.

— Что ещё за доминионы?

— Предки подсказывают. В недалеком будущем некоторые британские колонии станут фактически независимыми государствами, признающими себя подданными английского монарха.

— Не совсем так, но близко. Некоторые ограничения у тебя будут. Ты не сможешь печатать свои деньги, вести независимую политику и торговать некоторыми товарами мимо казны.

Понятно, о чем речь: меха, золото — много чего можно накидать в этот список. Секунду подумав, я произнес:

— Предложение очень интересное, но оно мне не подходит. Каждый раз ждать деньги из метрополии — это значит обречь княжество на прозябание, ничего хорошего из этого не получится. Нет торговли с Китаем, который ничего кроме мехов и драгоценных металлов не интересует, — и это тоже значит жить в нищете и держать своих людей в черном теле. Соглашусь я на это княжество только при условии практически полной независимости в своих действиях и освобождении от каких-либо налогов минимум лет на тридцать. Иначе мне это вообще не интересно. Я и так сейчас стану практически нищим, ведь вы у меня отбираете все производства, на которые я тратил свои деньги. Поэтому на княжество у меня нет денег, а при таком подходе к делу никогда не будет. Ведь я прекрасно знаю, как у вас работают чиновники. За все время моего пребывания на Кольском полуострове я не получил из казны ни рубля. Думаю, в Америке будет точно так же, а там ведь нет рядом Европы, чтобы можно было заработать и выжить.