Сын Багратиона 2

Хоть и был я настроен реально по-боевому, но в присутствии государя вел себя в высшей степени корректно. Первое, что сделал сразу, как меня представили, это извинился за свое поведение, обозначив что у меня совсем мало времени — даже для встречи со столь значимым человеком, и попросил его о разговоре наедине, чем удивил всех присутствующих.

Понятно, что я в принципе не надеялся на разговор тет-а-тет, но рассудил, что попытка не пытка, и у меня, как ни странно, все получилось.

Николай, как я говорил, просьбе удивился, но при этом сразу согласился, отмахнувшись от советников, и попросил всех покинуть зал приёмов. Неординарным он оказался человеком, чем меня изрядно порадовал. Да и разговор я с ним начал с комплимента, похвалив за эту самую неординарность. Правда, сильно растекается мыслью по древу я не стал и сразу перешел к делу.

— Ваше Величество, ещё раз прошу прощения за спешку но на то есть причины. Надеюсь, вы знаете, что мне помогают предки? — дождавшись от царя кивка, я продолжил: — Благодаря этой помощи я точно знаю, что уже меньше чем через год меня не станет, поэтому мне нужно торопиться. Честно скажу, узнал об этом, уже прибыв в Россию, и имел неодолимое желание сразу же вернуться к себе в княжество, чтобы провести оставшееся время в кругу родных и близких. С трудом смог удержаться от немедленного возвращения домой и продолжил путь в Петербург. Сделал это только по одной-единственной причине: я не хочу, чтобы в этом мире случилось то же самое, что уже однажды произошло. Да, миров, по словам предков, огромное множество, и все они похожи друг на друга. Где-то уже наступил двадцатый или двадцать первый век, где-то ещё первобытные люди бегают с топорами, не суть важно. Главное, что предки показали мне будущее планеты, и оно мне не понравилось.

Надо отдать Николаю должное, собеседником он оказался замечательным: слушал, затаив дыхание, и, казалось, старался даже не шевелиться, боясь пропустить что-нибудь важное.

Я же, что называется, вошёл в раж и рассказал историю прошлого моего мира до самого момента попаданства. Впечатлил этим императора неслабо и по-любому заставил его поверить моему рассказу. Просто придумать подобное вряд ли возможно, и он это прекрасно понимал.

Рассказывал я пару часов, а потом начались вопросы от Николая, и несмотря на тот факт, что все они были по делу, засиделись мы весь остаток дня и большую часть ночи, чуть не до утра. Увлеклись так, что даже о подписании договора забыли.

Странно сказать, но в лице Николая я неожиданно для себя приобрёл союзника, всем сердцем желающего не допустить развития истории примерно по тому курсу, который я ему пересказал. Поэтому и с подписанием договора проблем не возникло, и о приобретении корабля мне думать не пришлось. Николай выделил в моё распоряжение сразу несколько военных кораблей, на одном из которых я и отправлюсь домой. Он вообще хотел отправить со мной целую эскадру, но, немного подумав, мы с ним отказались от подобной идеи. Всё-таки подготовить к походу большой отряд кораблей — это не то же самое, что снарядить несколько фрегатов, а для меня сейчас реально на первое место выходит скорость передвижения. Всё-таки многое мне ещё предстоит сделать, да и с семьей побыть хоть сколько-то охота. Подготовка к отплытию, несмотря на спешку, заняла без малого неделю, при этом снарядить к походу успели только часть судов, когда моё терпение лопнуло, и я уведомил Николая, что на следующий день отбываю при любом раскладе, даже если корабль будет не до конца готов к дальнему пути.

В общем, в поход ушли три фрегата, и я даже не стал дожидаться своих людей из охраны, которые к моменту отплытия ещё не прибыли в Петербург.

Удивительное дело, но до берегов Канады мы добрались вполне благополучно, без каких-либо напрягов. Быстро спокойно, даже в шторм ни разу не попали.

По пути у меня было время хорошо подумать в спокойной обстановке, и я решил по прибытии с Наполеоном такую же беседу, как и с Николаем, да и Александру поведаю все, от меня не будет. Более того, после этой беседы я планирую отпустить этих двоих на волю. Просто мне уже пофиг, теперь как они себя поведут, не пойдёт история в этом мире по тому же пути, как в моем времени. Хуже будет или лучше, я не знаю, но как раньше точно не будет, да и княжество моё теперь фиг сломают, даже если надумают обьединиться против него всем миром. Не тот случай. Скорее сами себе зубки пообломают, если все же решатся на подобную глупость.

Понятно, крови могут попить, но вряд ли станут, все же эти двое — разумные люди, и сами себе гадить не станут.

По прибытии я охренел от количества свежих новостей, и благодаря этому лишний раз убедился, что запланированная беседа точно лишней не будет.

Англичане, надо отдать им должное, всегда славились своей разведкой, интригами и умением нагадить своим противникам чужими руками. Поэтому не было ничего удивительного в том, что они смогли переиграть нашу контрразведку и организовать в Канаде восстание индейцев. Правда надолго это восстание не затянулось, его стремительно и очень жестоко подавили сами же индейцы из тех, которые пошли к нам на службу.

В общем, никакого значения это восстание не имело и ничего не решало, но вот тот факт, что через французских советников англичане смогли наладить диалог с плененными императорами, быбесил меня конкретно. Да так, что мне пришлось тратить драгоценное время на наведение порядка. Отхватили по полной программе все причастные, я даже с отцом поругался из-за его безалаберности. Вот всем он хорош в управлении княжеством, но это его преклонение перед императорами мне непонятно и злит до невозможности. С какого перепугу он вбил себе в голову, что они избранные и что он ниже их по положению, хрен знает, но факт остаётся фактом. Поэтому мозги вправлять пришлось по-взрослому, и я не уверен до конца, что мне удалось сделать это на все сто.

Но это ладно, хвосты всем причастным накрутил, заставил работать как должно, а не как хочется, и, слегка успокоившись, организовал что-то вроде посиделок с императорами. В этот раз мы впервые разговаривали, приняв предварительно по пять капель. Просто почему-то я был уверен, что на сухую они не смогут воспринять всю серьёзность моих слов, вот и замутил пикник на природе. Правильно поступил — ещё и потому, что изначально выбил их из колеи, уведомив, что их пребывание в заключении подошло к концу.

Наверное, из-за того, что мне, по сути, было пофиг, поверят они мне или нет (в мыслях я уже был возле жены с детьми), восприняли они мой рассказ очень серьёзно. Собственно, чтобы проверить сказанное мной, им долго ждать не придётся, ведь о том, что меня скоро не станет, я тоже рассказать не постеснялся.

В общем, хорошие получились посиделки, плодотворные, а весть об освобождении оказалась очень своевременной.

Как признался чуть позже Наполеон, моё решение об их освобождении и стало соломинкой, сломавшей хребет верблюду. Он ведь на полном серьезе думал скорешиться с англичанами на зло всему, а Александра — по понятным причинам — и подбивать на это не требовалось, он и так за англичан голосовал обеими руками.

В общем, все сложилось как нельзя лучше, императоры отправились по домам, а я, соответственно, вместе с отцом отбыл в Калифорнию.

Рассказывать о том, как сам провел отведенное мне время, не стану, лишнее это — ещё и потому, что было грустно и радостно, я находился в предвкушении и в определённом смятении чувств от того, что мне придется оставить здесь родных людей. Про детей вообще молчу, больно об этом говорить, а тем более думать.

А вот про события, происходившие в это время во всем остальном мире, я в двух словах поведаю.

Все-таки Наполеон — это монстр в человеческом обличии, по-другому не скажешь.

После возвращения на родину он не стал дожидаться окончания подготовки к противостоянию с Англией. Он сумел потихоньку сосредоточить довольно приличную по размеру армию рядом с портовыми городами, соседствующими с Ла-Маншем, заблокировал на неделю возможность кому бы то ни было уйти в море от берегов Франции и дальше сотворил невозможное. Он просто дождался приличного волнения на море и в самый разгар непогоды отправил к берегам Англии все, что только могло плавать, с десантом на борту.