Сын Багратиона

Естественно, эти аксакалы не могли просто вот так вот взять и все это принять. Понятно, что они хотели все сказанное похоронить в ворохе обсуждений, поправок, уточнений и прочей лабуды. Но, как я уже говорил, я высказал свое видение нашего взаимодействия, и на этом все. Им оставил только два варианта действий: либо воспринять все сказанное мной как руководство к действию и начать работать в этом направлении, либо нам с ними нужно просто распрощаться, ничего не начиная.

Со стороны, конечно, все это смотрелось странно. Не ведут подобным образом переговоры серьезные люди. Но было у меня какое-то чувство, что с этими деятелями нужно поступить именно так, и все тут. Не знаю, почему я так решил, это на уровне инстинктов. Как ни странно, подобный подход сработал именно так, как я и хотел.

Аксакалы, пару дней помаявшись дурью и обсудив между собой мои слова, увидели, что я в принципе утратил к ним какой-либо интерес, сдались и согласились принять все без каких-либо изменений. Собственно, только после этого у нас и начался уже действительно конструктивный диалог, итоги которого облегчили мне жизнь, но и добавили головной боли.

С этим я незаметно для себя и задремал, успев напоследок подумать, что все у меня только начинается.

Как это часто бывает, никто меня не стал будить, когда обоз остановился на стоянку. Нет, поначалу будили, чтобы накормить ужином, да и ценные указания получить, но потом перестали. Просто оставляли еду в моей кибитке, и я ел, когда просыпался, а потом перебирался к себе обратно. Очень уж хорошо спалось мне в копне сена под тёплым тулупом, поэтому и появилось этот ритуал или что-то вроде того.

Так и сейчас я проснулся уже в темноте, что неудивительно, зима ведь, темнеет рано. Только в отличие от прошлых разов сейчас меня разбудило покачивание саней и скрип снега. Складывалось ощущение, что мои сани куда-то едут. Высунув нос из под воротника тулупа, я сразу понял, что мы и правда едем. Притом от лагеря, который неплохо просматривался в отблеске костров, сейчас уходили три десятка саней, груженных в основном кормом для лошадей, овсом и сеном.

Несмотря на сонную одурь, я мгновенно оценил, чем для нас грозит потеря именно этой части обоза, который сейчас кто-то нагло уводит. Но обоз — это ладно, меня ведь, получается, тоже крадут.

Конец книги.