Сын болотной ведьмы

Лери улыбнулась устало и обняла Мариллу, подобравшуюся к ней под бочок. Бледная, с темными кругами под глазами. Губы обметало, волосы слиплись от пота. И все равно – самая красивая. Я смотрел то на нее, то на маленького Вестара, которого держал на руках, и невольно вспоминал, как два года назад повитуха дала мне Мариллу. Что я тогда почувствовал? Растерянность, страх, отчаянное желание проснуться.

Два года прошло с тех пор, как я погиб в одном мире и по случайному капризу неведомых сил оказался в другом. И не просто так оказался, а еще и наследным принцем. И мужем беременной женщины, которую обнаружил без сознания на лесной дороге. Кто бы мне тогда сказал, что я полюблю ее так, как даже представить себе не мог. И о том, какие испытания нас ждут.

Я так и не рассказал Лери, кто я на самом деле. И чем дальше, тем отчетливее понимал, что не скажу никогда. Скорее всего, она приняла бы это, учитывая, через что мы прошли, но я не видел необходимости. Мир, где я родился и вырос, казался почти забытым сном, оставшимся далеко в прошлом. Мое настоящее и будущее было здесь, рядом с людьми, ставшими близкими и дорогими. На мне лежала ответственность не только за жену и детей, но и за всю страну, и я старался делать все от меня зависящее, чтобы править если и не всегда мудро, то хотя бы разумно и рассудительно.

За Вестаром пришла кормилица – дородная молодуха, жена старшего конюшего, недавно родившая второго ребенка. Отдав ей мальчика, я поцеловал Лери и осторожно забрал уснувшую Мариллу.

– Приходи утром, - сказала Лери. И добавила: - Люблю тебя…

Я шел по коридору, прижимая к себе сладко посапывающую дочь, и думал о том, что бывают моменты, когда чувствуешь жизнь во всей ее полноте – как спрессованный концентрат счастья. Но, увы, они всегда недолги. Не обязательно случается что-то плохое, просто затягивает в монотонную повседневность. А может, это и к лучшему, потому что делает ощущение счастья более острым и глубоким.

Рейна, закончив кормить грудью, стала няней Мариллы, а за ее собственными детьми приглядывала сестра, перебравшаяся в столицу из Оддена вместе с мужем. Оставив девочку в детской, я отправился к себе. Разумеется, у нас с Лери была общая спальня, но к концу беременности по настоянию Вейлиса мне пришлось перебраться в свою, и кто бы знал, как же хотелось поскорее вернуться!

Цинтас ждал меня в комнате. Разумеется, он рассыпался в поздравлениях, но я сразу понял: это не все. Что-то случилось.

– Цинтас?

– Правитель… вы помните Коннара, у которого госпожа и господин Вестар скрывались, когда?..

– Разумеется, помню, - перебил я. – Не тяни, говори.

– Он умирает, господин. И прислал человека с просьбой, чтобы вы приехали к нему. Ему нужно сказать вам что-то очень важное.

Я задумался. И дело было вовсе не в том, что правителю негоже ехать к простолюдину из предместья. Разумеется, я принимал и соблюдал все сословные правила и обычаи, однако никогда не забывал, что помогали нам с Лери, помимо Вестара, и простые люди: Мия и Цинтас, Вейлис, Идара, Рейна, Коннар. Вернувшись во дворец, я щедро наградил каждого, и они продолжали служить нам.

Однако Коннар с помощью все того же ворона Зеггера, который когда-то носил письма от Ольвии к Кэрригану, поддерживал связь с Вестаром. Возможно, то, о чем хотел сказать умирающий старик, имело отношение к нему? Либо это была какая-то тайна, связанная с Мораном? Ведь Коннар служил еще деду Вестара, а тот был главой охраны всей Эскары.

– Хорошо, - кивнул я. – Передай Теверину, что я приеду. Пусть возьмет людей.

– Мне с вами, господин?

– Нет, Цинтас, иди к жене. Как малыш, поправился?

– Да, все в порядке, - улыбнулся он и добавил: - Мия надеется, что скоро сможет снова служить госпоже.

– Разумеется.

Я вышел во двор, где уже ждал Теверин, возглавивший охрану, а с ним еще трое. Кто бы отпустил меня одного, к тому же ночью и в предместье! Конюшие держали оседланных лошадей.

– Вы уверены, что это необходимо, правитель? – настороженно спросил Теверин.

– Думаю, без крайней нужды Коннар не осмелился бы посылать за мной с такой просьбой.

Мы пересекли по мосту ров и направились к городской окраине. Под мерное цоканье копыт по булыжнику я припоминал события прошедших двух лет и пытался догадаться, чего же такого важного можно было ожидать от Коннора.

В Неллис мы вернулись вдвоем с Цинтасом, оставив Лери у Идары. Придумывать что-то не имело смысла. Я рассказал внутреннему, а затем и внешнему кругу все как было – умолчав, разумеется, об истинной причине, по которой Вестар взял на себя колдовскую силу Гамалая.

Решение суда о нашем с Лери разводе было отменено, поскольку Кэрриган, фактически не являясь мужем, вообще не мог обвинить ее в измене. Но и те стражники, подтвердившие, будто видели ее с Вестаром в пикантном сюжете, хором отказались от своих показаний, уверяя, что сделали это по принуждению самозванца.

Я сам поехал за Лери в деревню, прихватив во дворец и Вейлиса, а Идару, разумеется, наградил за помощь и гостеприимство, поскольку от придворной должности она отказалась.

Те дни были сложными, но все затмевала радость от того, что мы с Лери наконец вместе, а наша дочь – с нами.

– Я бы хотела, чтобы у нас появились еще дети, - шепнула Лери утром после сумасшедшей ночи, которая оказалась ничем не хуже самой первой. Нет, гораздо лучше!

– Конечно, будут, - ответил я, целуя ее. Хотя втайне надеялся немного подождать с этим, чтобы мы смогли насладиться друг другом в полной мере.

Вся эта колдовская история вызвала в Эскаре настоящую бурю. И придворные, и народ требовали казнить Кэрригана, а заодно и всех колдунов скопом. Но я не мог не думать о Вестаре. И поэтому принял решение, исходя из того, что помнил еще по прежней жизни.

Если безобразие невозможно искоренить, его надо возглавить. Ну или хотя бы проконтролировать. Моим главным аргументом было то, что, если начать гонения на колдунов, они уйдут в глубокое подполье и начнут пакостить. Поэтому все ведьмы и колдуны были тщательно переписаны, обязались соблюдать установленные правила и платить в казну налог. Надзирать за ними должно было специально созданное ведомство. Любая жалоба на причинение вреда грозила пожизненной высылкой из страны.

Что касается Кэрригана, тут было сложнее. За казнь самозванца выступали все… кроме меня. Хотя я с превеликим удовольствием порвал бы его на мелкие кусочки собственноручно.

– Помнишь, что я тебе говорил, когда мы ходили к ведьме на болото? – спросил я недоумевающую Лери. – По поводу ублюдков Морана? Если казнить их или заточить в крепость, рано или поздно народ, обидевшись на какое-то неудобное решение, припомнит мне это. Каким бы мерзавцем ни был Кэрриган, в нем кровь правителя.

– Так и я о том же, - возразила она. – Вдруг народ, обидевшись, подумает, что Кэрриган все-таки лучше? Разве не ты говорил, что выбирать из нескольких зол нужно меньшее?