Сын Человеческий. Истоки религии
Шрифт:
Заповедь любви
Зло, с которым человек соприкасается теснее всего, живет в нем самом: воля к господству, к подавлению и насилию – с одной стороны, и слепая мятежность, ищущая самоутверждения и безграничного простора инстинктам, – с другой. Эти демоны дремлют на дне души, готовые в любой миг вырваться наружу. Их питает ощущение своего «я» как единственного центра, имеющего ценность. Растворение «я» в стихии общества, казалось бы, ограничивает бунт индивидуума, но при этом – нивелирует, стирает личность. Выход из тупика был дан в библейской заповеди: «Возлюби ближнего, как самого себя». Она призывает к борьбе против звериных эгоцентрических начал, за признание ценности другого «я», к борьбе, которая должна создать высшего человека, «новое творение». Только любовь способна победить Сатану.
Пусть в окружающем человека мире и в нем самом многое восстает против заповеди о любви;
Подлинная вера неотделима от человечности. Люди, которые забывают об этом, похожи на строителей, соорудивших дом без фундамента, прямо на песке. Такое здание обречено рухнуть при первой же буре [117] .
Как основу нравственности Иисус сохранил предписания Декалога. «Если хочешь войти в жизнь, соблюдай заповеди», – говорил Он богатому юноше. Кроме того, Он одобрил принцип Гиллеля: «Не делай другому того, что не любо тебе самому», однако придал этому изречению оттенок большей активности и действенности. «Во всем как хотите, чтобы люди поступали с вами, так с ними поступайте и вы» [118] .
117
Мф. 7: 25; Лк. 6: 47–49.
118
Мф. 7: 12.
Евангелие далеко от негативного морализма с его формальной схемой «добродетели», которая сводится к одним запретам. Блаженный Августин писал: «Люби Бога, и тогда поступай как хочешь», то есть отношение к людям должно органично вытекать из веры. Познавший Отца не может не любить и Его творение. Более того, Иисус прямо говорит: «То, что вы сделали одному из братьев Моих меньших, – то сделали Мне». Он будет судить не по «убеждениям» людей, а по их делам. Тот, кто служит ближнему, служит Богу, пусть даже он этого не осознает.
А как должны поступать ученики Христовы, если сталкиваются с проступками других людей?
Многие иудейские учители высказывались против греха осуждения [119] . Иисус всецело одобряет это.
Ожидая прощения от Господа, нужно учиться прощать самому. Хорошо ли поступит тот человек, который, получив от царя прощение большого долга, сам окажется безжалостным кредитором и бросит своего товарища в долговую тюрьму?
При виде слабостей ближнего мы должны не выносить ему приговор, а сострадать, памятуя о собственной греховности. «Не судите, – предостерегает Иисус, – чтобы и вы не были судимы, ибо каким судом судите и какою мерою мерите, так и отмерено будет вам. Что ты смотришь на соринку в глазу брата твоего, а бревна в твоем глазу не замечаешь?» [120]
119
«Не суди ближнего своего, – говорил Гиллель, – пока не будешь в его положении», Авот, II, 4.
120
Мф. 7: 1–3; Мк. 4: 24; Лк. 6: 37–38; 41–42.
Фарисеи привыкли смотреть свысока на «невежд в Законе». Слово «ам-хаарец», деревенщина, было у них синонимом нечестивца. С таким человеком они не желали иметь ничего общего. Вместе с ним нельзя было молиться, сесть за стол и – даже накормить его в случае нужды. «Невежда не боится греха, ам-хаарец не может быть праведным», – говорили ученые [121] . Иисус в этом отношении был полной их противоположностью. Он скорее предпочитал иметь дело с простыми людьми. Более того, все отверженные, все парии общества находили в Нем друга и заступника. Мытари, которых не признавали за людей, и уличные женщины нередко оказывались в числе тех, кто окружал Его. Это шокировало добропорядочных книжников, кичившихся своей праведностью. Слыша их нарекания, Иисус говорил: «Не здоровым нужен врач, а больным. Пойдите и научитесь, что значит: „милосердия хочу, а не жертвы“. Я пришел призвать не праведных, но грешных» [122] .
121
Авот, II, 6.
122
Мф. 9: 12–13.
Искреннее раскаяние
Христос ставил выше успокоенности тех, кто считал себя угодным Богу. Однажды Он рассказал о двух людях, молившихся в храме. Один – благочестивый фарисей – благодарил Бога за то, что он «не таков, как прочие люди», часто постится, жертвует на храм и не похож на «этого мытаря». А мытарь стоял вдали, не смея поднять глаз, бил себя в грудь и сокрушенно повторял: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику!» «Говорю вам, – заключил Иисус притчу, – этот пришел в дом свой оправданным, а не тот. Ибо всякий возносящий себя смирен будет, а смиряющий себя вознесен будет» [123] .123
Лк. 18: 9–14.
Впрочем, раскаяние не должно ограничиваться только словами. Недаром Иоанн Креститель говорил о «плодах покаяния». И снова Иисус приводит пример из повседневной жизни. «У человека было двое детей, и он, подойдя к первому, сказал: „Дитя мое, иди сегодня работай в винограднике“. Он же ответил: „Иду, господин“ – и не пошел. И, подойдя ко второму, он сказал то же. И тот ответил: „Не хочу“, а после раскаялся и пошел. Кто из двух исполнил волю отца?» [124]
Когда Иисус посетил дом Матфея, где собрались его товарищи, мытари, это вызвало взрыв негодования. На Учителя посыпались упреки. Как может Он делить трапезу с подобными личностями? Однако Иисус еще раз напомнил, что всякая душа заслуживает заботы и сострадания. Забывающие об этом похожи на старшего брата из притчи о блудном сыне, который не радовался возвратившемуся скитальцу.
124
Мф. 21: 28–31.
Приближая к Себе грешников, Христос хотел пробудить в них раскаяние и жажду новой жизни. Нередко Его доброта и доверие совершали подлинные чудеса.
Как-то раз Учитель проходил через Иерихон. У ворот города Его встречало множество народа. Каждому хотелось, чтобы Иисус остановился в его доме. Один из иерихонцев, по имени Закхей, «начальник мытарей», пытался протиснуться через толпу, надеясь хотя бы одним глазом взглянуть на Учителя, но маленький рост мешал ему. Тогда, забыв о приличиях, он забежал вперед и взобрался на дерево, мимо которого должен был пройти Господь.
Иисус действительно приблизился к этому месту и, подняв глаза, заметил человечка, сидевшего на смоковнице. «Закхей, – неожиданно сказал Иисус, – спустись скорее! Сегодня Мне надо быть у тебя».
Не помня себя от радости, мытарь побежал домой встречать Господа, а окружающие стали роптать: «Он остановился у такого грешного человека!»
Но шаг Учителя возымел действие.
– Господи, – сказал Закхей, встречая Его, – половину того, что имею, я даю нищим, а если что у кого неправедно вынудил, возмещу вчетверо.
– Ныне пришло спасение дому сему, – ответил Христос, – потому что и он сын Авраамов. Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее [125] .
В Капернауме некий фарисей Симон пригласил Иисуса к себе. Во время обеда в комнату вошла женщина, известная в округе своим распутным образом жизни. В руках ее был алебастровый сосуд с драгоценным благовонием; став молча подле Учителя, она заплакала, потом припала к Его ногам, орошая их миром и вытирая распущенными волосами. Слышала ли она слова Иисуса о прощении грешников? Хотела ли отблагодарить Его за милосердие к падшим? Но сцена эта неприятно поразила хозяина. «Если бы Он был пророк, – брезгливо подумал фарисей, – то знал бы, какого сорта женщина прикасается к Нему». Между тем Иисус проник в его мысли.
125
Лк. 19: 1–10. Из слов Закхея можно заключить, что и прежде, прислушиваясь к укорам совести, он занимался благотворительностью. Его обещание относится к злоупотреблениям, связанным с его профессией сборщика налогов.
– Симон, Я имею нечто сказать тебе.
– Скажи, Учитель.
– У некоего заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят. Так как им нечем было заплатить, он простил обоим. Кто же из них больше возлюбит его?
– Полагаю, что тот, кому он больше простил.
– Ты правильно рассудил, – ответил Иисус и пояснил, для чего привел эту притчу. Он указал на разницу между Симоном, который считал себя безупречным и для которого беседа с Иисусом была лишь поводом поспорить, и женщиной, сознающей свое падение. Она потянулась к Тому, Кто может простить ее и спасти от прежней жизни.