Сын Карая
Шрифт:
– Надо что-то придумать, – озабоченно сказал он Еве.
Ева поймала кошку и остригла у нее когти на передних лапах. Цапка быстро поняла, что теперь ее удары не приносят врагу вреда. Она еще била Дикаря разок-другой по морде при каждом удобном случае, но удалялась разочарованная.
Через неделю, когда семья обедала, дверь из коридора тихонько приоткрылась. Покачиваясь на негнущихся, неверных лапах, стоял истощавший, с тусклой, свалявшейся шерстью Дикарь. Он хотел подойти к хозяину, но не смог – зашатался и упал.
С этого дня выздоровление пошло быстро.
Соседи со всех этажей каждый день приносили
Он перепробовал столько разнообразнейших блюд, сколько никогда не выпадало на долю ни одного боевого пса. Да и из домашних собак редко которая ела так вкусно. И уже бывало – Дикарь воротил нос от мясного бульона.
Ева раз в неделю купала его в большом оцинкованном тазу, стараясь только, чтобы вода и мыло не попали на его заживающее плечо. И он с великим терпением переносил эту неприятную процедуру. Но вытирать себя мешковиной он не позволял, а с наслаждением отряхивался, работая и лапами, и мордой, и хвостом, и каждым участком своей подвижной шкуры. И лестничная клетка, куда Ева заранее выносила таз для купания, становилась после этого такой, будто здесь прошел хороший дождь.
Андрей водил его гулять. Но Дикарь был еще очень слаб, и они далеко от дома не отходили. Хозяин сидел во дворе на скамеечке и поигрывал с пенсионерами в нарды, а пес лежал у его ног. Ева требовала, чтобы они брали с собой на прогулку ковровую подстилку.
Дикарь много спал и много ел. Теперь он общался с хозяином столько, сколько хотел. Иной раз ночью он носом открывал дверь из коридора и клал лапу на спящего хозяина. А то бывало еще хуже – стаскивал одеяло.
Андрей сердился. Ева говорила:
– Странно, что ты злишься. Ведь он еще больной!
Однажды она заметила:
– Почему мы с тобой считали его некрасивым? По-моему, он очень даже «ничего себе»!
В доме у Дикаря были свои развлечения. Как-то раз Андрей охнул, увидев, что пес несет в пасти котенка – только тоненький хвостик чуть высовывается наружу. «Загрыз!» Но котенок был жив и невредим. Дикарь бережно доставил его на свою подстилку, лег и, оградив часть территории передними лапами, стал подталкивать пушистого зверька носом. Котятам к этому времени было уже около месяца, и они отлично умели царапаться. Дикарь легонько подталкивал котенка мордой, а тот шипел и выпускал когти. В этом и состояла игра.
Андрей и Ева долго смеялись, глядя, с каким отвращением Цапка моет языком своего сыночка.
Но и на другой день, когда кошка-мать полезла на крышу, Дикарь украл котенка и долго играл с ним, после чего весь его нос покрылся свежими царапинками.
Он быстро понял, что Цапка принадлежит хозяину и трогать ее нельзя. Но на улице он попытался выполнить священную обязанность каждой уважающей себя собаки – загнать на дерево первую же встреченную ею кошку. Андрей резко одернул его. Служебно-розыскная собака не должна обращать внимание на любых других четвероногих, разгуливающих по улицам. Иначе
во время розыска она будет отвлекаться.И Дикарь понял: эти радости не для него.
Собственно, его уже можно было отправить в питомник, но Ева колебалась:
– Лучше еще немного подождать. Пусть окрепнет.
Андрей и сам не спешил. Он сдавал вступительные экзамены в зооветинститут и потому получил десятидневный отпуск с работы. У него не было бы сейчас времени следить за собакой в питомнике.
На первом же экзамене он встретился с профессором, который делал Дикарю операцию.
Андрей пришел на экзамен в штатском костюме, тщательно выбритый. Наверно, в нем трудно было узнать того усталого, грязного и промерзшего милиционера в плаще и фуражке, который запальчиво уговаривал хирурга не идти после работы домой, а ехать к черту на кулички, чтобы оказать помощь пострадавшей собаке.
Профессор был членом приемной комиссии. Он с любопытством всматривался в лицо Андрея – что-то все-таки будоражило его память. Взглянул на фамилию экзаменующегося. Но и фамилия ничего ему не сказала.
– Где работаете?
– Питомник служебного собаководства.
Профессор облегченно заулыбался:
– Так это же мой чувствительный милиционер!
После экзамена, который Андрей, к своему огорчению, сдал всего лишь на тройку, профессор потащил его к себе в кабинет.
– Таких, как вы, голубчик, мы с тройками тоже принимаем. Нам такие нужны! – И потребовал: – Приведите в следующий раз моего пациента. Вот уж действительно сукин сын! Даже не зайдет поблагодарить.
Андрей привел «сукиного сына» к профессору. Это была первая большая прогулка Дикаря, и он выдержал ее отлично. Профессор осмотрел пса и остался доволен.
– Работать еще не может, но жаловаться на здоровье уже не должен!
Обратно шли медленно. На бульваре под деревом Дикарь лег без разрешения хозяина. Он устал. И Андрей подумал: как быстро жизнь в домашних условиях портит боевого пса! Прежде, как бы плохо ему ни было, он не позволил бы себе растянуться, пока не подана команда: «Лежать!» Надо, пожалуй, поскорее отправить его в питомник, совсем уж бессовестный пес разболтался, разнежился. Но как же трудно ему теперь там будет!..
На улице путь им преградила толпа.
У здания народного суда стояла закрытая машина.
Милиционеры по одному выводили из подъезда подсудимых и усаживали в машину.
– Кого это судят?
– Бандитов каких-то, грабителей, – сказала пожилая женщина. – Целая у них шайка. Теперь допрыгались. Троим присудили высшую меру.
В это время в толпе заговорили:
– Вожака ведут! Вот этот у них был главный!
Андрей увидел, как, заложив руки за спину и ни на кого не глядя, лезет в машину Геннадий Числов. Его не сразу и узнаешь – он был теперь без бороды.
Вот, значит, чем закончилось путешествие!
Взяв Дикаря покороче на поводок, Андрей свернул за угол.
Тут он на минутку остановился. Машина была и отсюда хорошо видна. Вот ведут поникшего Миньку. За ним – шаг в шаг – косолапо ступает Василий Короткий. Эти, наверно, и есть в шайке главные. Ну что ж, они получили по заслугам.
Андрей не сразу понял, почему Дикарь рычит и рвется с поводка. Шагах в пяти он увидел низкорослого широкоплечего парня, прислонившегося спиной к дереву.