Сын Люцифера. Книга 2. Секта

Мысль о Фролове-Зинаиде-кабинетах-мерседесах придала Рудникову бодрости.

— Хорошо, я все понял. Я согласен, — твердо сказал он и тоже взглянул прямо в глаза сидящему рядом мужчине. — Так какие мои дальнейшие действия?

— Вот Вам наш адрес, — мужчина протянул Рудникову листок бумаги. — Собрания проходят, как я уже сказал, по пятницам, начинаются ровно в девять вечера. Приходите, когда надумаете. Только постарайтесь не опаздывать, — добавил он, уже вставая. — Ладно, Вам, наверное, к метро, а мне сейчас надо еще в одно место зайти. До свидания, — он кивнул на прощанье Рудникову и быстро зашагал куда-то вглубь парка.

Рудников проводил его взглядом, потом неторопливо развернул листок и прочел написанный там адрес.

Так… Где это?.. А, понятно. Сколько сейчас времени?.. Начало девятого… В принципе, могу успеть. Сегодня как раз пятница… Так, может, прямо сейчас и поехать?.. А чего тянуть?

Он задумчиво сложил листок, сунул его в карман и направился к метро. Ну, так чего?.. Ехать — не ехать?.. Или лучше уж на следующей неделе?.. А чего на следующей-то?.. Ну,.. как-то так,.. сразу… Надо хоть морально подготовиться… Психологически… Или уж поехать?.. У?..

Монету брошу! — решился вдруг он. — Орел — поеду.

Монета, крутясь, взлетела высоко вверх и с глухим стуком упала на землю. Рудников с замиранием сердца наклонился. Орел!

5.

Без двенадцати девять Рудников уже находился по указанному в листке адресу.

Черт! А чего говорить-то? Кто я такой? Ну, в крайнем случае бумажку с адресом покажу, — подумал он и потянул на себя дверь.

У входа сидел за столом какой-то молодой парень. То ли вахтер, то ли охранник, непонятно.

— Простите, — обратился к нему Рудников, не зная, о чем, собственно, спрашивать-то? Не скажешь же: где тут собрания секты проходят? Может, этот парень вообще не оттуда? — Мне тут ваш адрес дали…

Парень мельком взглянул на листок и кивнул головой в сторону лестницы:

— Второй этаж. Секундочку подождите… — он сунул руку куда-то под стол и протянул Рудникову черную шапочку с прорезями для рта и глаз, типа омоновской.

Рудников с недоумением на нее воззрился:

— Это что, надо одевать? — вопросительно посмотрел он на парня.

— Как хотите, — пожал плечами тот. — Дело Ваше. Можете не одевать.

Рудников помялся немного, повертел в руках шапочку и потом, чувствуя себя невыразимо глупо, с кривой ухмылочкой неуклюже натянул ее себе на голову. Парень смотрел на все эти его манипуляции совершенно равнодушно. Похоже, он видел здесь все это уже много, много раз.

Как ни странно, шапочка сидела довольно удобно и практически не мешала.

Жаль, зеркала нет, — мимоходом подумал Рудников и стал подниматься по лестнице.

Площадка какая-то непонятная… Дверь…

Рудников толкнул дверь и оказался в какой-то прихожей-не прихожей,.. в предбаннике, в общем, каком-то. Дверь справа, дверь слева и большая дверь прямо. Справа от большой двери сидит на стуле еще один парень

— Вы первый раз? — вежливо поинтересовался он при виде Рудникова.

— Да, — чуть раздраженно ответил тот. (У меня это что, на лбу написано?!)

— Переоденьтесь вот в это, — парень сунул руку в стоящую рядом со стулом большую спортивную сумку, достал оттуда какой-то сверток и протянул его Рудникову. — Свою одежду оставите там, — он кивнул на правую дверь.

— Это обязательно? — сухо поинтересовался Рудников. — Или, как маску, по желанию?

— Обязательно, — бесстрастно ответил парень, внимательно глядя на Рудникова своими серыми, стальными глазами.

Под его взглядом Рудников почувствовал себя как-то неуютно. Неприятный какой-то взгляд, колючий… Он демонстративно пожал плечами и с независимым видом направился в указанную ему комнату.

— Свою одежду всю снимайте! И белье тоже, — уже в спину ему холодно бросил парень.

Рудников со злостью хлопнул дверью.

Блядь! Ну каждая сошка обязательно командира из себя корчит! Большого начальника.

«Не желать зла никому из членов секты!» — сразу же вспомнился ему полученный сегодня в парке наказ, и он невольно вздрогнул.

Да ладно! Я так!.. И пошутить уже нельзя… — с нарочитым смирением попросил он в мыслях прощения у какого-то мифического главного сектанта и у всех них сразу.

Господи! Еще в секту-то не вступил, а уже правила нарушаю. И с охранником чуть не сцепился. Неудачно у меня все как-то начинается. Не так как-то. И чего это я тут еще права какие-то качать вдруг вздумал? Со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Делай, что тебе говорят, да помалкивай. Сказано: переодевайся! — ну и переодевайся. Чего переспрашивать-то?!

Рудников осмотрелся. Раздевалка какая-то. Лавки вдоль стен и крючки для одежды. На крючках брюки, рубашки, белье… Понятно. Мужская раздевалка,.. а левая комната, вероятно, женская. Ясненько. Он развернул сверток. Хм… Что это вообще такое-то? Ряса, что ли? Кимоно? Черный тонкий запахивающийся халат без пуговиц с какой-то дурацкой грубой веревкой вместо пояса. И эту штуку прямо на голое тело одевать?

Н-да… Средневековый, блядь, монах в рясе и в омоновской маске. А женщины, интересно, в чем? Тоже в этом? Так… Тапочки еще. Тоже черные. А! И в тапочках. Класс! Готовый кандидат на Серпы. Клиент к Ганнушкину.

Что это у них здесь все такое черное да мрачное? А, ну да! Черная же пси-энергия! Все серьезно. По-взрослому.

Рудников пытался заставить себя относиться ко всему происходящему иронически, с юморком, но получалось у него это как-то плохо. Охранники какие-то лютые, рясы, маски… Одежду-то хоть у меня здесь не попрут, часом? А то, блядь, придется потом в рясе этой на голое тело домой ехать. В маске и в тапочках. Рудников невольно хихикнул, представив, как он входит в таком виде в метро. Вот точно по Высоцкому будет: смешно да не до смеха!

Да нет! Здесь у них, чувствуется, все строго. Да и… Вон там какие шмотки висят! Не моим чета. Нужно тут кому мое барахло! Рудников быстро разделся, небрежно повесил на пустой крючок свою одежду и торопливо, путаясь в рукавах, надел на себя халат-рясу. Запахнувшись и перевязавшись веревкой, он почувствовал себя несколько уверенней. Не хотелось все-таки, чтобы кто-то вошел, пока он переодевается. Неудобно как-то…

Он пошарил по раздевалке глазами в поисках зеркала. Ничего! Нет тут ни черта никакого зеркала! Сектантам, видимо, все эти излишества без надобности. Они, судя по этой рясе с веревкой, люди суровые. Черт! Опаздываю! Бежать уже надо. Время почти девять. А то не пустят еще, чего доброго. Этот охранник проклятый…