Сын охотника на медведей

– Архимед 57 , хотели вы сказать!

– Да, но он же был и дьяконом, поскольку, когда в субботу, ближе к закату, пришли вражеские солдаты, он заучивал воскресную проповедь и крикнул им: «Не мешайте мне и не шумите!» Тут они его и убили. Вот тогда-то точка опоры снова пропала.

– Может, вы найдете ее опять. Я не чувствую себя способным на это, поскольку не смог разрешить даже это противоречие, – сокрушался Джемми.

– Но что-то мы должны все же делать!

57

Архимед (ок. 287 – 212 до н. э. ) – знаменитый греческий математик и физик, изобретатель боевых машин, сын придворного астронома Фидия. Открыл основной закон гидростатики (закон Архимеда) и написал глубокие трактаты, оказавшие позже большое влияние на развитие высшей математики в Европе в XVI – XVII вв. Погиб при взятии римлянами города Сиракузы во время 2 – й Пунической войны.

– Естественно! Не поворачивать же обратно! Если вообще есть объяснение, оно лежит впереди, а не позади нас. Садимся на лошадей, и вперед!

Они поскакали дальше, теперь уже по лошадиному следу. Тот был четким и приблизительно через полчаса вывел их из песков на почву. Появились трава и одиночные кусты, а поблизости тянулась цепь холмов. Густой лес покрывал их, начинаясь у подножий редкими деревьями и чем выше, тем сильнее превращаясь в чащу. След здесь тоже был четким. Через некоторое время под ногами животных появился мелкий светлый гравий, и тут вдруг отпечатки оборвались.

– Вот и разгадка! – саркастически проворчал Фрэнк.

– Непостижимо! – воскликнул Джемми. – Этот конь возник из воздуха и снова растворился в нем. И правда, Дух Прерии! Тогда я пожелал бы, чтобы ему пришла в голову хорошая мысль показаться нам. Я не прочь узнать, как он выглядит!

– Желание весьма исполнимое. Осмотритесь, господа!

Слова прозвучали на немецком языке из-за кустов, у которых они остановились. Вскрикнув от неожиданности, оба застыли, в страхе озираясь по сторонам. Тот, кто произнес фразу, уже покинул заросли, служившие ему укрытием.

Нельзя сказать, что он был высок ростом и широк в плечах. Темно-русая окладистая борода обрамляла его опаленное солнцем лицо. Он носил украшенные бахромой легины и охотничью рубаху, также обшитую по швам бахромой, длинные сапоги, прикрывающие колени, и широкополую фетровую шляпу, на шнурке которой болтались уши серого медведя. Из-за широкого, сплетенного из нескольких ремней пояса торчали два револьвера и нож – «боуи». Похоже, весь его пояс был заполнен сидевшими каждый в своем гнезде патронами. К ремням, кроме многочисленных кожаных мешочков, были прикреплены две пары прикручивающихся подков и четыре толстые соломенные или тростниковые плетенки, имевшие овальную форму и снабженные ремешками и пряжками. От левого плеча до правого бедра тело незнакомца обвивали многочисленные кольца лассо; с шеи на шелковом шнуре свешивалась обтянутая кожей колибри трубка мира, на чашечке которой были вырезаны многочисленные индейские знаки. В правой руке незнакомец держал короткоствольное ружье с очень своеобразным затвором, а в левой – горящую сигару, которой он тотчас крепко затянулся и выдохнул дым с видимым удовольствием.

Настоящий охотник прерий никогда не наводит лоск и чистоту на свой костюм. Чем потрепаннее его вид, тем, значит, больше он пережил. К каждому, кто позволит что-либо высказать по поводу его внешности, он относится с презрением. А вычищенное до блеска ружье вызывает у него так просто огромнейшее отвращение. По его глубочайшему убеждению, у настоящего вестмена нет времени заниматься подобной чепухой.

Но на этом незнакомом молодом человеке все выглядело таким чистым, будто он лишь вчера отправился на Запад из Сент-Луиса. Его ружье, казалось, час назад вышло из рук оружейного мастера, сапоги были безукоризненно смазаны жиром, а на шпорах не было видно и следа ржавчины. Костюм его смотрелся как с иголочки, и даже руки его, похоже, были вымыты.

Оба наших следопыта уставились на внезапно появившегося человека и от неожиданности забыли ответить.

– Ну, – продолжил он с улыбкой, – я понял, что вы желаете увидеть призрак? Если вы имеете в виду того, по чьему следу шли, то он стоит перед вами.

– Черт возьми! Тут, большей частью, уже перестаешь соображать! – вырвалось у Фрэнка.

– О! Саксонец! Не так ли?

– Да еще и коренной! Безусловно, и вы немец чистых кровей?

– Да, честь имею. А другой кто?

– Он тоже из нашей прекрасной страны. От неожиданности он лишился дара речи. Но это ненадолго, ибо он сейчас снова заговорит.

Фрэнк был прав, поскольку Джемми выскользнул из седла и протянул земляку руку, забыв о всякой осторожности.

– Это ли возможно? – вскричал он. – Здесь, недалеко от Чертовой Головы, встретить немца! Едва ли можно поверить!

– Я удивлен вдвойне, поскольку встретил сразу двоих, – снова улыбнулся молодой человек. – Если не ошибаюсь, вас зовут Якоб Пфефферкорн?

– Что? Вы знаете мое имя?

– Глядя на вас, не усомнишься в том, что вы Толстяк Джемми. А если бы я не догадался об этом сразу, то достаточно было взглянуть на вашу кобылу. Если встречаешь толстого охотника на таком верблюде, то это уж точно Толстяк Джемми. А как-то случаем я узнал, что этого знаменитого вестмена на самом деле зовут Якоб Пфефферкорн. Но там, где вы, рядом должен быть Длинный Дэви со своим мулом. Или, может, я ошибаюсь?

– Нет, он действительно поблизости – совсем недалеко отсюда, если ехать на юг, туда, где долина уходит в горы.

– О! Вы там сегодня разбили лагерь?

– Конечно. Моего спутника зовут Фрэнк.

Саксонец тем временем также спешился. Он подал незнакомцу руку. Тот пристально взглянул на него, кивнул и спросил:

– А вы, пожалуй, Хромой Фрэнк?

– Боже ты мой! Вы и меня знаете?

– Я вижу, что вы прихрамываете, да и зовут вас Фрэнк. А теперь еще вопрос – вы живете с Бауманом, Охотником на медведей?

– Кто вам это сказал?

– Он сам. Наши пути пересеклись несколько лет назад. Где он теперь? Дома? Думаю, что это где-то днях в трех пути отсюда, не так ли?

– Совершенно верно. Но его нет дома. Он в руках у огаллала, а мы на пути к ним, чтобы попытаться чем-нибудь ему помочь.

– Вы пугаете меня. Где это произошло?

– Совсем недалеко отсюда, у Чертовой Головы. Огаллала потащили его и еще пятерых пленников наверх, к Йеллоустоуну, чтобы убить их у могилы Храброго Бизона.

– Из мести? – спросил незнакомец, и при этом его лицо стало абсолютно серьезным.

– Да, конечно! Может, вы слышали когда-нибудь об Олд Шеттерхэнде?

– Не стоит долго напрягать память – да, – на губах незнакомца промелькнул едва уловимый смешок.

– Так вот, – продолжал Фрэнк, – он убил Храброго Бизона, Злого Огня и еще одного сиу. Теперь огаллала отправились в поход, чтобы навестить могилы этих воинов, а заодно взяли с собой Баумана, попавшего к ним в руки.

– Откуда вам это известно?

Маленький саксонец рассказал о Вокаде и обо всем, что произошло с момента его появления. Незнакомец выслушал его внимательно и очень серьезно. Лишь иногда, когда хромой слишком уж загибал на своем родном диалекте, на лице его собеседника появлялась легкая улыбка. Когда Фрэнк закончил, молодой человек произнес:

– Так значит, Олд Шеттерхэнд и несет, собственно, всю вину за несчастье, которое пало на Грозу Медведей. Все это на его совести.

– Нет. Как может он быть виноват в том, что Баумана покинула осторожность?

– Ну, спорить не будем. С вашей стороны весьма благородно, что вы не испугались опасностей и трудностей, которые, безусловно, ждут вас, и хотите освободить пленников. От всего сердца желаю вам удачи. Но меня очень интересует юный Мартин Бауман. Может, мне удастся его увидеть.

– Это очень легко сделать, – вставил свое слово молчавший до сих пор Джемми. – Вам нужно только пойти с нами, а скорее, поехать. Где ваша лошадь?