Сын предателя

 -Сходить-то можно, конечно, - согласился Фёдор Иванович, - только к дому две дорожки ведут. Боюсь, не разошлись бы вы.

 Но в этот момент кто-то зачастил по коридору, шаги остановились у двери в комнату, и появилась на пороге хозяйка.

 -А мне уже сообщили, что у нас гости! Так я запыхалась! Всё бегом да бегом.

 Две женщины засмеялись в ответ, представив этот бег старой женщины. Но тут же изобразили на лице серьёзное выражение.

 -Здравствуйте, Надежда Аркадьевна!
– поздоровалась брюнетка, эхом повторила приветствие и блондинка.

 -Мы вам привезли фото женщины, - сказала блондинка, смутилась от пристального взгляда старухи, потупилась и продолжала, - возраст в Детдоме, конечно, уже - четырнадцать лет. А вот на этом фото она уже в годах, взгляните, пожалуйста.

 -Это она!
– воскликнула Надя.
– Да ты, Федя, взгляни, она ведь точь-в-точь вылитый ты в молодости! Но почему - Люда? Я её Любой назвала!

 -Вы, Надежда Аркадьевна, не удивляйтесь, - успокоила её брюнетка, - в Сталинские времена детям осуждённых родителей меняли имена и фамилии. Но мы нашли ещё одно подтвержение вашего родства! Мы нашли сына Курта в Германии. И вот что хранилось в их фотоальбоме!

 Брюнетка торжественно вынула ещё одну фотографию, пожелтевшую от времени.

 На ней Надя увидела себя с трёхлетней Любой в той комнате, в которой жила некоторое время в городе N. Слёзы радости катились по щекам старухи. Фёдор Иванович стал часто моргать, вытирая тыльной стороной ладони набежавшие сопли из носа. Две женщины стали радоваться тоже, правда, пока осторожно. Обычно родственники, узнав о материальном положении друг друга, могли и на попятную пойти, просто отказаться от родства. А в таких случаях, без их общего согласия на встречу по телевидению, все поиски заканчивались тихо. Поисковикам оставалось только в тактичной форме убеждать ту или иную сторону, что это была ошибка.

 -Но вы ещё не знаете, что живёте не так далеко друг от друга!
– не выдержала блондинка.
–

 Ваша дочь живёт в Астане! Она проработала много лет комбайнёром! Сейчас, конечно, её работа полегче, в бухгалтерии. Нам бы хотелось вас собрать в Москве на нашей встрече - "Жди меня".

 -Ой, что вы! У нас денег нет таких!
– испугалась Надя.

 -Я только что путешествовал, это не для меня тоже!
– отмахнулся и Фёдор Иванович.
– Нам бы вот сюда, чтобы повидаться, и ладно!

 -Так мы вам и билеты на поезд купим, и гостиницей обеспечим. Такси тоже вас привезёт на передачу и увезёт. Ваш случай очень уникален! Пожалуйста, не отказывайтесь!
–

 стала убеждать стариков брюнетка.

 -Ой, и не знаю, что сказать!
– уже меньше сомневаясь, закокетничала Надя. Это выглядело неожиданно смешно, отчего московские гостьи рассмеялись.

 -Вот и договорились!
– улыбнулась блондинка.
– А то ваша внучка из города Алматы может ещё долго не побывать в Москве.

 -А сколько ей лет?
– встрепенулась Надя.

 -Двадцать, - сказала брюнетка, - к тому же - красавица! Да вы её скоро увидите! Мы вас хотим пригласить к дочери завтра.

 -А во сколько?
– заволновалась Надя.
– Мне ведь на работу завтра.

 -Мы поговорим с начальством, чтобы вас освободили на время, - заверила брюнетка. Она вся светилась добротой, без которой уж точно на этой должности работать было бы невозможно.

 Её губы, слегка подкрашенные дорогой помадой, постоянно растягивались в два красных месяца, глаза чуть сужались и тоже тянулись к вискам, раскидывая глубокие морщинки, а на щеках образовывались ямочки, из-за которых такие лица легко запоминались.

 Блондинка, на вид молоденькая, оказалась одного возраста с брюнеткой, которая с опозданием отрекомендовалась Таней. Блондинку звали Аллой.

 Старики покочевряжились недолго, согласились путешествовать в Москву и, если это нужно, в Алматы.

 На другой день две женщины заехали за Фёдором Ивановичем и Надеждой Аркадьевной утром достаточно поздним. В "Волге" старики поместились легко, но залезали долго и неумело.

 Женщины помогли им. Наконец машина тронулась, проехала несколько улиц и остановилась у трёхэтажного дома.

 -Приехали!
– засмеялась Таня. Алла выпорхнула на мостовую, открыла пошире дверцу и помогла Наде выползти наружу. Фёдор Иванович сам справился с этой задачей, после чего они чинно направились к подьезду дома. На третьем этаже Таня позвонила в дверь с номером двенадцать.

 Волнение Нади передалось и Фёдору Ивановичу, руки у обоих затряслись, лица побледнели, отчего московские гостьи испугались не на шутку. Таня вынула таблетки валидола, протянула обоим. Фёдор Иванович лекарств не пил из принципа, но тут не отказался, положил под язык. Надя проглотила по привычке, не восприняв совета Тани, как с нею поступить. Холодок во рту на Фёдора Ивановича подействовал успокоительно, и когда из-за двери спросили: - Кто там?
– он уже справился с волнением и теперь усердно поддерживал Надю, которая готова была упасть.

 Надя переживала этот момент встречи с потерянной не по её воле дочерью особенно остро.

 Она впилась широко открытыми глазами в дверь. Вся её материнская суть читалась в устремлённых глазах на эту волшебную дверь, за которой должна стоять её дочь, если, конечно, это была она.

 Дверь открылась. Женщина лет пятидесяти, с тёмной причёской, тёмными бровями, не подёрнутыми ещё сединой, тёмнокарими глазами равнодушно смотрела в лицо старухи. Лёгкая тень разочарования промелькнула в её узком лице с длинноватым носом. Тонкие в ниточку губы, удлинённые возрастом, изогнулись в скептическом недоверии, когда она рассматривала Надю сверху вниз.

 Рослая женщина, однако, понравилась Фёдору Ивановичу с той скоростью, которая возможна, чтобы пауза не затянулась более допустимой.

 -Дочка, это мы, твои родители - папа и мама!
– решился он нарушить это нелепое стояние перед дверью. Женщина только тогда перевела взгляд на старика. Что-то родное, на уровне подсознания, ощутилось ею именно в нём. Она очнулась, суетливо нырнула в прихожую, довольно быстро зачастив:

 -Ой, что это я? Проходите же, конечно, проходите!

 Надя, привыкшая всю свою жизнь всем подчиняться, не решилась броситься к этой женщине с объятиями, только слёзы радости наполняли её глаза, мешая смотреть под ноги. Фёдор Иванович вёл её под руку к ближайшему стулу, усадил, после чего и сам поискал, куда бы присесть. Людмила смотрела на старика, находила в его лице черты, похожие на её, свыкалась с мыслью, что, возможно, перед нею не самозванцы.

 Но старуху её сознание с матерью, как видно, не хотело отождествлять. Надя действительно,

 став окончательно седой с белёсыми глазами, выглядела серой мышкой и не впечатляла ничем. Конечно, когда сорок с лишним лет дочь не знала, где её мать, забыла, как она выглядит, чего достигла в жизни, хотелось ей увидеть что-то значительное и успешное. Здесь же сидела женщина с психологией домработницы-дворника без эффектного прикида. Старик, конечно, достаточно высок, как и она, но он - пенсионер со стажем и, конечно, с копеечной пенсией.