Сын Солнца

— Простите, я ничего больше не знаю.

Шенар не без удовольствия оправил складки своего длинного платья из льна и кончиками пальцев коснулся колье из трех рядов халцедона. Он хотел бы одеться с еще большей роскошью, но не должен был затмевать своего отца. Итак, слухи подтверждались: Сети, действительно, собирался внести некоторые изменения в ритуал с согласия царицы. Но почему же он ничего не сообщил Шенару?

Если царственная чета держала его в отдалении, это означало, что грядет немилость. А кто мог быть в этом виновен, кроме тщеславного Рамзеса?

Шенар подумал, что, наверное, совершил ошибку, недооценив своего младшего брата. Эта змея без конца за кулисами строила против него интриги. И, скорее всего, чтобы нанести решающий удар, он решил оклеветать его. Туйя прислушалась к его лживым домыслам и склонила мнение мужа в пользу Рамзеса.

Да, наверняка, таков был план Рамзеса: во время большой публичной церемонии, занять первое место сразу за царственной четой, доказав, таким образом, что он обошел своего брата.

Шенар попросил приема у царицы.

Две жрицы завершали туалет Великой Супруги Фараона — надевали корону с двумя высокими перьями, напоминающую, что она воплощает дух жизни, который оплодотворяет целую страну. Благодаря ее присутствию засуха будет побеждена, плодородие вернется.

Шенар склонился перед матерью.

— Чем объяснить такую неопределенность по отношению ко мне?

— На что ты жалуешься?

— Разве я не должен следовать рядом с отцом во время ритуала жертвоприношения Нилу?

— Это решать ему.

— Вы не знаете его решения?

— Неужели ты потерял веру в своего отца? Обычно ты первый хвалишь его мудрость.

Шенар не нашел сразу, что ответить, уже сожалея о своем поступке. Он чувствовал себя скованно с матерью. Она без враждебности, но с устрашающей проницательностью, разглядывала его и попадала не в бровь, а в глаз.

— Я продолжаю одобрять их, будьте уверены в этом.

— В таком случае, зачем беспокоиться? Так или иначе — Сети поступит во благо интересов Египта. Разве это не главное?

Чтобы занять руки и ум, Рамзес переписывал на кусок папируса изречение мудреца Пта-Хотепа: «Если ты вождь, от которого много людей ждут указаний, стремись к справедливости в любом решении, так, чтобы твое руководство было безошибочным». Сын Фараона проникался этой мыслью, как если бы древний автор через века обращался прямо к нему.

Меньше чем через час за ним должен был прийти управляющий ритуалом и указать ему место в процессии. Если интуиция не обманывала его, он займет то место, которое обычно предназначалось Шенару. Разум требовал, чтобы Сети не нарушал установившийся порядок, но почему же тогда протокол хранил в иерархии какую-то тайну, которая вскоре должна была раскрыться огромной толпе, собравшейся на берегу Нила? Фараон готовил ошеломляющий поворот событий. И этим поворотом должна была стать замена Шенара Рамзесом.

Не было закона, заставляющего фараона назначить наследником старшего сына, он даже не был обязан выбирать его среди знати. Множество фараонов и цариц были выходцами из скромных семей, семей, не имеющих отношения ко двору. Сама Туйя была из бедной провинциальной семьи.

Рамзес воскрешал в памяти моменты, пережитые вместе с отцом. Ни одни из них не был случайным. С помощью неожиданных поворотов и внезапных озарений Сети специально избавлял его от иллюзий, чтобы он увидел в беспощадном свете правды свою подлинную природу. Так же, как львенок рождался, чтобы быть львом, Рамзес чувствовал себя рожденным, чтобы царствовать.

Оказалось, что многое в этой жизни было не так, как он думал раньше, а главное — у него не было никакой свободы. Судьба начертала ему путь, и Сети следил, чтобы он не отдалялся от него.

Множество зевак толпилось на краю дороги, ведущей от дворца к реке: это была одна из редких возможностей увидеть Фараона, его супругу, их детей и главных вельмож в этот праздничный день, когда отмечалось рождение Нового года и наступление паводка.

Из окна своих палат Шенар видел любопытных, которые через несколько минут будут присутствовать при его развенчании. Сети даже не дал ему возможности защитить себя и доказать, что Рамзес не способен стать Фараоном. Отцу не хватало ясности видения, он полагался на произвольное и несправедливое решение.

Многие придворные возражали бы против него. Шенар подумал, что может объединить их и создать оппозицию, которой Сети не сможет пренебречь. Множество вельмож верили в Шенара. Рамзесу достаточно будет пару раз оступиться — и старший брат опять быстро возьмет верх. А если он не споткнется, Шенар выкопает ямы, которых ему не избежать.

Главный распорядитель ритуала вошел и попросил Сына Фараона следовать за ним, так как процессия уже должна была выступать.

Рамзес последовал за распорядителем.

Процессия простиралась от дверей дворца до выхода из храмового квартала. Сына Фараона отвели к ее началу, где стояла царская чета, а перед ней — открыватель дорог. Жрецы с выбритыми головами, одетые в белое, смотрели, как идет младший сын Сети, чье присутствие удивило их. Многие считали его еще подростком, не думающем ни о чем, кроме игр и бесконечных развлечений, подростка, которого ждало бесцветное и легкое существование, не больше.

Рамзес прошел вперед.

Он оставил позади несколько влиятельных придворных и знатных дам в роскошных нарядах. В первый раз младший сын появляется на публике. Нет, это было не в мечтах. Его отец в этот день приобщит его к трону.

Неожиданно его остановили.

Распорядитель ритуала попросил его занять место за великим жрецом Пта, далеко позади царской четы, далеко позади Шенара, который справа от своего отца будет выступать в качестве официально назначенного наследника Сети.

Глава 18

Два дня Рамзес отказывался принимать пищу и разговаривать с кем бы то ни было.

Конечно, для Рамзеса прошла пора неизвестности. Отныне он фигурировал среди придворных, привыкших участвовать в государственных ритуалах, но место, которое ему определили в процессии, делало из него просто присутствующего. Наследником короны оставался Шенар.

Амени, осознающий все разочарование своего друга, постарался быть незаметным и не нарушать молчания. Как тень, он следил за Сыном Фараона, не досаждая ему.

Рыжий пес тоже чувствовал грусть своего хозяина и не требовал от него ни игр, ни прогулок.

Чувствуя их понимание и поддержку, Сын Фараона вышел из тюрьмы, в которую сам себя запер. Дав поесть Дозору, он, наконец, и сам согласился принять пищу, которую уже не раз предлагал его личный писец.

— Я глуп и тщеславен, Амени. Мой отец преподал мне хороший урок.