Сын Солнца

— К чему терзать себя?

— Я думал, что не так глуп.

— Неужели власть имеет такое значение?

— Власть — нет, но осуществление своего назначения — да! Я был убежден, что мое истинное предназначение — царствовать. Мой отец удалил меня от трона. Я был слеп.

— Ты смиришься со своим уделом?

— А он у меня еще есть?

Амени боялся, что Рамзес впадет в безумие. Его отчаяние было так глубоко, что оно могло привести к любому безрассудному поступку, он мог подвергнуть себя саморазрушению. Только время смягчит его боль, но терпение было добродетелью, не знакомой Сыну Фараона.

— Сари зовет нас на рыбную ловлю, — тихо сказал Амени, — ты пойдешь?

— Как захочешь.

Амени едва сдержал порыв радости. Если Рамзес вновь вкусит радости жизни, он быстро вылечится от своей тоски.

Бывший наставник Рамзеса со своей супругой собрали блестящих представителей просвещенного юношества, чтобы посвятить их в утонченное удовольствие — рыбалку на искусственном озере, где специально разводили рыбу. Каждому участнику полагалась треногая табуретка и удочка из дерева акации. Самый ловкий объявлялся победителем конкурса и выигрывал великолепный папирус, рассказывающий о приключениях Синухета. Это была классическая повесть, любимая книга многих поколений образованных людей.

Рамзес уступил свое место Амени, который очень ценил это изысканное развлечение. Как объяснить ему, что ни дружба, ни любовь Красавицы Изэт не смогут потушить огонь, который жжет его? Время лишь раздует это ненасытное пламя,' которое сейчас он должен был поддерживать. Каков бы ни был его удел, он не смирится с посредственной жизнью. Его пленяли только два человека: его отец, Фараон, и мать-царица. Он хотел разделить их видение мира, и ничье другое.

Сари с нежностью положил руку на плечо своего бывшего ученика.

— Эта игра тебе не нравится?

— Твой прием удался на славу.

— Твое присутствие обеспечило ему успех.

— Ты иронизируешь?

— Я и не собирался шутить. Теперь у тебя прочное положение. Многие придворные нашли тебя великолепным во время праздничной процессии.

Сари, радуясь, казался искренним. Он увлек Рамзеса к палатке, где наливали прохладное пиво.

— Должность царского писца наиболее завидная из всех, — объявил он с энтузиазмом. — Ты пользуешься доверием Фараона, тебе открыт доступ к сокровищам и запасам, ты получаешь немалую долю жертвоприношений после их посвящения храму. Ты хорошо одет, у тебя есть быстрые кони и легкая ладья, ты живешь в красивом поместье, получаешь доходы от своих полей. Ревностные слуги заботятся о твоем спокойном и приятном времяпрепровождении. Твои руки не устают, они остаются белыми и нежными. Твоя спина крепка, ты не носишь тяжелых грузов, не работаешь лопатой и киркой, ты счастливо избегаешь тяжелой и неприятной работы, и твои приказы расторопно исполняются. Палитра, перья и свиток папируса обеспечивают благосостояние и делают из тебя богатого и уважаемого человека. А слава? — спросишь ты меня. Но она у тебя будет! Современники ученых писцов погрузились в забвение, а писателям потомки возносят хвалу.

— «Будь писцом, — наизусть прочитал Рамзес безразличным голосом, — ведь книга живет дольше стелы и пирамиды. Она сохранит твое имя лучше, чем любое сооружение. У писцов есть книги мудрости для будущих поколений. Жрецы, справляющие их погребальные ритуалы, — это их книги. Их сын — табличка, на которой они пишут. Камень, покрытый иероглифами, — их супруга. Самые прочные здания стираются в пыль и исчезают, а произведения писцов проходят через века».

— Великолепно! — воскликнул Сари, — ты не потерял ни крохи из той науки, что я преподал тебе.

— Это наука наших отцов.

— Конечно, конечно… Но передал тебе ее я.

— Я благодарен тебе за это.

— Я все больше горжусь тобой! Будь хорошим царским писцом и не думай ни о чем другом.

Тут другие гости завладели вниманием хозяина дома. Они болтали, пили, ловили рыбу, делали друг другу якобы искрение признания, а Рамзес скучал, чуждый этому мирку, вполне довольному своей посредственностью и своими привилегиями.

Старшая сестра нежно взяла его за руку.

— Ты счастлив? — спросила Долент.

— Разве не видно?

— Скажи, я красива?

Он отодвинулся и оглядел ее. Платье на ней было довольно экзотическое, с обилием ярких цветов, парик— слишком вычурный, но она казалась мене утомленной, чем обычно.

— Ты прекрасная хозяйка дома.

— Комплимент от тебя… Это такая редкость!

— Значит, тем больше ты должна ценить его.

— Всем понравилось, как ты выглядел во время ритуала жертвоприношения Нилу.

— Я оставался неподвижен и не произнес ни слова.

— Вот именно… Это был приятный сюрприз! Двор ожидал другой реакции.

— Какой же?

В язвительном взгляде сестры мелькнула злая искра.

— Протест, возмущение… или даже открытое нападение. Ведь когда ты не получаешь то, что хочешь, ты обычно гораздо более бурно себя ведешь. Неужели лев стал ягненком?

Рамзес сжал кулаки, чтобы не дать ей пощечину.

— Знаешь ли ты, что именно я хочу, Долент?

— То, чем владеет твой брат и чего у тебя никогда не будет.

— Ты ошибаешься, я не завистлив. Я ищу свою правду, ничего больше.

— Наступило время каникул, в Мемфисе становится слишком душно. Мы уезжаем в загородный дом в Дельте. Поехали с нами, семья так редко собирается вместе! Ты научишь нас управлять лодкой, мы будем плавать и ловить рыбу.

— Моя обязанность…

— Поезжай, Рамзес! Теперь, когда все стало ясно, удели внимание твоим близким и насладись их привязанностью.

Один из участников конкурса рыбной ловли испустил радостный крик победы. Хозяйке дома пришлось отойти, чтобы поздравить его, пока ее супруг вручал ему папирус.

Рамзес сделал знак Амени.

— Моя удочка сломалась, — признался юный писец.

— Пошли.

— Уже?

— Игра окончена, Амени.

Шенар пышно одетый, подошел к Рамзесу.

— Я жалею, что так поздно пришел и не смог посмотреть на твою великолепную технику.

— Меня заменил Амени.

— Временная усталость?

— Думай, как хочешь.

— Это хорошо, Рамзес, ты с каждым днем все лучше сознаешь свои пределы. Однако я надеялся получить от тебя благодарность.

— За что же?

— Если ты и был допущен в эту великолепную процессию, то только благодаря моему вмешательству. Сети желал вообще исключить тебя из нее. Он опасался — и справедливо — недостаточной сдержанности. Но, к счастью, ты неплохо повел себя: продолжай в том же духе, и мы останемся в хороших отношениях.