Сын Тишайшего 3

[2] Успенская Флорищева пустынь — мужской монастырь Выксунской епархии Русской православной церкви, расположенный в посёлке Фролищи Володарского района Нижегородской области, на холме, именуемом Флорищевой красной горой, возле реки Лух. Основные постройки, включая собор, трапезную Троицкую церковь и отдельно стоящую колокольню, возведены на рубеже 1670-х и 1680-х гг. Монастырь основан в середине XVII века схимонахом Мефодием, но первым строителем был сподвижник его Иларион, впоследствии митрополит Суздальский и Юрьевский.

[3] Спор между «стяжателями» и «нестяжателями», который произошёл в Русской церкви в начале XVI века. Суть спора заключалась в вопросе о том, какой должна быть церковь по отношению к государству. Нестяжатели (сторонники Нила Сорского) призывали монастыри отказаться от всякого имущества и земель, передать их в государственную казну. Они считали, что смысл жизни служителя церкви не в обильных запасах, а во Христе. Стяжатели (последователи Иосифа Волоцкого) отстаивали право монастырей на владение землёй и другим имуществом в целях осуществления широкой просветительской и благотворительной деятельности. Они полагали, что богатая церковь может выполнять в обществе благотворительные функции, а также, при необходимости, поддерживать государственную власть. Открытый спор представителей двух течений произошёл на Соборе 1503 года. Формально была принята модель, предложенная Иосифом Волоцким. Однако существует мнение, что проиграли и Нил Сорский, и Иосиф Волоцкий.

Глава 6

Сложно сдерживать эмоции, когда у тебя отвратительное настроение. Спасают только поездки, знакомство с новыми людьми и осознание того, что твои труды не напрасны.

Верфь в Гнильцах, наконец, вернула мне душевное спокойствие. До этого был порт, чью работу я изучил досконально, пытаясь не мешать людям работать. Хотя это невозможно. Сразу набежали купцы, владельцы кораблей, приказчики и прочий люд. Естественно, работа практически встала. Зато мне удалось пообщаться с подданными, что я начал практиковать в последнее время. Очень полезное дело для понимания, происходящего в стране. Народ это заметил и начал постепенно пользоваться, выражая своё мнение и пытаясь найти защиту от произвола. Но всем известно, что я не терплю безосновательных кляуз и поклёпов. Коли жалуешься царю или подаёшь челобитную, то изволь изложить правду и готовься ответить за клевету. Так я постепенно выстраиваю образ грозного, но справедливого царя. И пока вроде успешно. Люди меня не боятся и рассказывают немало об ошибках властей. Понятно, что царя напрямую не критикуют, я же безгрешен, а во всём виноваты бояре. Ха-ха!

К моему удивлению, купцы, судовладельцы и старшины рабочих челобитные не подавали. Да и нет в этом необходимости: моя канцелярия спокойно принимает такие документы, о чём регулярно пишут в «Вестях» и сообщают у информационных стендов. Зато вопросов по делам волжского транзита мне задали немало, ещё и рацпредложениями завалили. Колычёв со Щукиным, привыкшие к таким заходам, даже малость устали. У них есть специальный блокнот на дощечке, чтобы удобно было записывать на ходу. Так вот, они успели поменяться, стенографируя самые важные моменты. Я ведь общался с народом часа два.

Народ действительно подкинул немало толковых идей по исправлению ошибок и улучшению работы всех служб на Волге. Чуть позже переварю полученную информацию и обсужу с соответствующими инстанциями. Сейчас это важнейший государственный проект и источник поступлений в казну.

А вот на верфи — совершенно иное. Для начала никто не лез ко мне с просьбами. Всё-таки это стратегический объект, и здесь армейская дисциплина. Произвола на столь важном предприятии я не потерплю, просто все заняты делом, так как есть план. И людей сюда насильно не сгоняли. Наоборот, со временем на предприятие выстроилась целая очередь из желающих трудоустроиться. Ещё бы! По местным понятиям, тут самый настоящий рай для рабочего человека.

В Гнильцах не только строят корабли, но и сушат и пилят лес, подготавливают такелаж, заодно производят множество иных продуктов. Всё по голландским технологиям. На огромной территории одних складов штук двадцать. Ведь нужно хранить не только лес с канатами, а ещё смолу, лаки, гвозди, кожу и провизию. Сотни работников и охрану надо чем-то кормить. Гнильцы вообще напоминают закрытый посёлок, где есть даже кабак, хоть и работающий строго по выходным. Да, здесь они есть. Обычно на объекте сухой закон. Что удивительно, его и не надо особо поддерживать. Серьёзный народ, коим являются мастеровые и работники, практически не пьёт, а многие не употребляют в принципе. Для меня это до сих пор является откровением, особенно когда вспоминаешь ситуацию с алкоголизмом в XXI веке.

— Это особые дома — общежития, построенные по твоему указу, государь. Простой семейный работник получает жилище в две или три комнаты, в зависимости от количества детей. Бобыли живут по четверо в однокомнатных квартирах, в северной части, — Сергей Языков махнул рукой, указывая на ряд двухэтажных бараков. — Людей требуется всё больше, да и временных работников хватает. Их мы пока расположили в армейских палатках. Мастеровые, прошедшие отбор, осенью получат своё жильё. Зимой работы тоже хватит, будем готовить материал для новых стругов и кораблей. Каюсь, но нам уже не хватает сухого леса. Хотя купцы готовы покупать даже такие струги, ведь они могут за оставшееся время успеть сделать две ходки до Астрахани и обратно. А на юге они потом продадут суда персам, или их там разберут для строительства. Верфь забрала почти весь лес в Поволжье, но нам его всё равно не хватает.

Я знаю, уже получил немало жалоб. Перед началом строительства торгового флота мы выскребли все государственные сусеки и старались покупать лес потихоньку. Но всё равно возник ажиотаж, и цены поползли вверх. Ещё коломенская и нижегородская верфи являются главными лесопилками страны. Зимой народ по большей части и будет перерабатывать горбыль. Купцы у нас не дураки, вот и потащили свой лес на распил, начав продавать уже готовые балки, доски и прочие бруски. Что ещё сильнее подняло цены и создало дополнительную шумиху. Большая часть продукции начала расходиться по близлежащим городам и идёт в столицу. Зато в Астрахани теперь леса не хватает. Думаю, года через два всё устаканится. Плюс на юге всегда разбирали струги, пришедшие поздней осенью. Вот такая экономика. А есть ещё Воронеж, ставший промышленным центром и перевалочной базой. Но там немного иная история. Правда, сложностей тоже хватает.

После осмотра отдельного района для руководства верфи, инженеров и мастеровых я ещё раз подошёл к остову строящегося корабля. Есть что-то завораживающее и пьянящее в запахе дерева. Я аж завис на пару минут, наслаждаясь моментом. Свита с охраной в это время дисциплинировано ждала, пока царь не перестанет маяться дурью. А мне так хорошо!

— Я доволен твоей работой, Сергей Иванович! А также всеми корабелами верфи! По итогам года выделю вам вознаграждение и иные подарки, — произношу, повернувшись к Языкову и его команде.

Да, младший брат моего сподвижника, ставшего главным интендантом армии и полиции, теперь руководит верфью. Сергей неожиданно проявил себя ещё в достопамятном походе на юг, обеспечив оперативное строительство транспорта в Воронеже. Затем была проверка в Коломне, где он поработал заместителем, с последующим переводом на самый ответственный участок. И Сергей заслужил свой нынешний пост, а не воспользовался положением брата или памятью об отце.

Любой человек может проявить себя и получить достойную должность. Только нельзя забывать об ответственности. Поэтому боярские дети предпочитают госслужбу и армию. В полицию я их сам не пускаю, а промышленные проекты они обходят стороной. Здесь ведь можно не только высоко взлететь, но и больно упасть.

Тем временем народ начал меня благодарить. Смотрю, на верфи сложился весьма сплочённый коллектив. Общее руководство за Языковым, а технической частью ведает голландец Карштен Брандт, давно живущий в России. Именно иностранец построил первый русский военный корабль «Орёл», сожжённый разбойниками Стеньки Разина.

А ещё в Гнильцах работают школа и училище, готовящее необходимых специалистов, включая моряков. И грамоте здесь обучаются не только дети, но и взрослые. Для этого Языков разработал специальную шкалу поощрения, весьма действенную, кстати. Денег у нас особо нет, зато мешок муки или фунт копчёного мяса — это огромное подспорье семьям, которые у людей немалые. Кстати, к территории верфи ещё относятся многочисленные огороды, где работают жёны и дети мастеров. Всё-таки времена сейчас специфические, и народ предпочитает страховаться, сажая овощи. Хотя если вспомнить моё время, то весомая часть провинции до сих пор живёт на своей картошке и прочей капусте.