Сын Тишайшего 3

— Так ведь прожрут всё и мастерские порушат, государь! И нельзя мужика баловать! — вскинулся возмущённый Дашков.

— Правильно, народ пока тёмный, и глупо давать ему распоряжаться таким имуществом. Мы оставим людям только пятую часть оттого, что раньше шло монахам. Пусть детей накормят и начнут жить как люди. Остальные деньги ты вложишь в развитие производства, закупку материалов и главное — обучение. Я ведь не просто так приказал открыть школу. Необходимо учить местных не только грамоте, но и объяснять преимущество общинного предприятия. Тебя ждут большие трудности, Иван, — кладу руку на плечо невысокого князя. — Ведь со временем надо передать паи хозяйства мужикам. Значит, сразу начнутся ссоры и прочие непотребства. Человек — это гнусная, жадная, завистливая и неблагодарная скотина. За лишнюю копейку многие сами удавятся и других порешат. Вот нам и надо обдумать наиболее подходящий метод работы. Считай, что ты первопроходец, который может перевернуть жизнь России в будущем. Одно дело — помещичьи хозяйства, где народ работает из-под палки, и совсем другое — когда мужик трудится на себя. Даже метода с батраками сейчас выгоднее, чем крепостное право. Только освободить крестьян в ближайшие годы попросту невозможно. Их можно лишь выкупать, но денег не хватит. Или надо предложить какой-то иной способ. Ведь мужики останутся в государственной собственности. А чего царь и его управляющие там придумали, это уже наше дело. Никто ведь не мешает боярам и дворянам пойти по нашему пути.

Понимаю, что мои рассуждения — детский сад чистой воды. Однако других вариантов у меня нет. Мы уже начали осваивать земли на юге, где запрещено использовать труд крепостных. Есть у нас хозяйства с арендаторами, а где-то землевладельцы сами додумались организовать с крестьянами что-то вроде акционерного общества. Не без моей помощи, конечно. Также с севера переселилось несколько общин, решивших обрабатывать землю сообща. В общем, мы в поиске. Хотя я прекрасно понимаю, что будущее за огромными агрохолдингами. Только на дворе семнадцатый век, и до подобных форм хозяйствования надо дойти естественным путём. И путь этот будет долгим.

* * *

А вот в Гороховце сложилась совершенно иная ситуация. Небольшой населённый пункт постепенно становится центром русского ткачества. За последние два года население городка выросло в три раза, и это только начало. Проблема в отсутствие работников, иначе здесь работало бы ещё больше народа. Я ведь запретил использовать труд крепостных. Поэтому купцам приходится выкупать людей, давать им свободу, но после отработки, на что владельцы мануфактур получили особую грамоту. Ещё государственных крестьян им подкинули после ревизии. Не все царские деревни приносят доход и процветают. Убыточных и хиреющих тоже хватает. Вот народ и направляется на юг, либо в такие производственные центры. Вернее, пока только ростки будущих промышленных зон.

Сложностей тоже хватает. Даже не знаешь, откуда может вылезти очередная проблема. Например, в прошлом году взбунтовались мужики трёх деревень, решивших, что их сгоняют с земли. Всякое бывает.

Но надо работать и двигаться вперёд. Я всегда следовал постулату: кто хочет действовать, тот ищет возможности, кто не хочет — ищет причины бездельничать. Он был актуален как для моего небольшого предприятия в прошлой жизни, так и здесь, при управлении огромным государством.

А ещё мне комфортно работать со стоящими передо мной людьми. Не именно этими, хотя купцы Ершов, Канонников, Сапожников, Судоплатов, Селин, Ширяев и Шумилин приятно удивили. Впрочем, как и ещё десяток людей, двигающих русское ткацкое производство. Речь о предприимчивых товарищах, не испугавшихся вложить деньги в новые предприятия. Понятно, что не все занимаются ткачеством, но основная специализация Гороховца именно в этой сфере.

Хватило осмотра цехов, мельниц, складов, больницы и школы, чтобы понять, какая колоссальная работа проделана промышленниками. Да и люди здесь живут в нормальных условиях, не как скот. До нижегородской верфи, конечно, далеко, но там стратегический объект, на который я не жалею средств. И надо учитывать мои рефлексии жителя XXI века, который периодически пытается всех спасти. Правда, многие люди этого не понимают.

Хозяев же мануфактур никто не принуждает. Чистый рационализм, ну и рекомендации Салтыкова, который сейчас главный авторитет в организации производств. Ларчик открывается просто: людям показали цифры роста производительности труда, когда рабочим создаются человеческие условия. И дело не только во внедрении прогрессивных технологий, но и иного отношения к методам хозяйствования в целом. Понятно, что до больничных и пенсий этот век ещё не дошёл, но есть немало способов стимулирования трудящихся. При этом затраты окупаются чуть ли не через год.

— Я несказанно доволен и удивлён! — произношу к вящей радости купцов. — Признаюсь, вы меня даже поразили! Помню, как Гороховец выглядел два года назад, и что предстало передо мной сейчас!

Даю уважаемым людям переварить похвалу. Кроме купцов на встрече присутствуют представители нескольких знатных родов, проживающих в округе. Эти особо не улыбаются, но тоже довольны. Ведь многие верно поняли посыл царя и вложились в производство с торговлей. Думаю, никто пока не пожалел. А значит, надо двигаться дальше.

— Но есть у меня и вопросы, на которые хотелось бы получить ответы, — меняю тон с благостного на более строгий.

Вдруг в помещении одного из новых цехов, где происходила встреча, повисла гробовая тишина. Похоже, Федя, ты делаешь что-то неверно. Судя по всему, народ меня боится. Обидно, однако! Мне ведь не нужна народная любовь или почитание, переживу. С учётом того, что это вещи проходящие. Просто хотелось понимания и возможности вести конструктивный разговор вот с такой публикой. Панибратствовать я ни с кем не собираюсь. Но считаю, что не заслужил опасения и даже ужаса, плещущегося в глазах некоторых присутствующих. А что делать? Такова судьба тирана, которым я потихоньку становлюсь.

— Речь о бумажной мельнице и строительстве шерстяной мануфактуры в Царицыне, которую я отдал гороховецким купцам. Почему тянете? Ведь здесь у вас получилось. Вон даже шинели начали шить, которые народ распробовал и стал носить, — после последних моих слов обстановка сразу разрядились, а народ тихо выдохнул.

Что касается шинели, то она пошла в народ. Естественно, гражданская модель различных видов. Такая одежда легче и неплохо защищает от холода. Не каждый может позволить себе меха. Да и тем же купцам удобнее мотаться по делам в более простой одежде. Скажем так, сейчас шинели активно осваиваются торговцами средней руки и мастеровыми. И, конечно, одежда идёт в армию. Пока только в Первый легион. Как всегда, не хватает денег. Я приказал армейскому начальству незамедлительно оплачивать поставленную продукцию и не плодить долгов. Поэтому интенданты малость урезали осетра и закупают только необходимые вещи. Если дело не касается оружия и пороха. Солдаты должны постоянно тренироваться, поэтому глупо экономить на этом.

Что касается шерстяных мануфактур, то я отдал их на откуп именно гороховчанам, как людям более продвинутым и имеющим капиталы. Сами мануфактуры начали строить близ Царицына, куда кочевники гонят скот. Там сейчас создаётся промышленный кластер размером поболее многих городов. Это ведь не только шерсть с её обработкой, но и мясо, и кожа. Да много всего. Только запущенных предприятий крайне мало, и им не удаётся переработать даже треть сырья.

— Прости, государь. Подвели тебя, но есть на то причины, — ответил за всех купец Никитников, один из богатейших людей страны, хорошо вложившийся в ткацкое производство и не только. — Денег не хватает. Всё в деле, включая займы, выданные особой казной.

Ага, это тоже моё нововведение. Прежде чем организовать банк, мы запустили его суррогат. Что-то вроде заёмной конторы, куда вложился я сам, а также бояре Воротынские, Лыковы, Одоевские и Шереметевы. В общем, богатейшие вельможи страны. Кстати, Никитников немного лукавит. Он и купцы Микляев с Шориным тоже инвестировали в кредитную организацию. И гороховчане получили заём среди первых, как и некоторые нижегородские купцы. Я пообещал пайщикам возместить расходы и пока не требовать от проекта многого. Первые два года кредит вообще беспроцентный, благо сумма вышла небольшая. Когда начнёт функционировать банк, он тоже не будет никому выкручивать руки. Ведь часть займа можно выдать материалами. Правда, возвращать придётся серебром или ходовым товаром, вроде шёлка или шерстяной ткани. Кстати, в Голландии сейчас обучаются целых пять человек, осваивающих банковскую науку. Года через полтора они вернутся, вот и начнём вести современную финансовую политику.

— Все читали последнюю грамоту, изданную Салтыковым? — вообще мной, но это не важно. — Что там написано про паевые товарищества?

Тычу пальцем в дёрнувшегося Ершова. Последнюю методичку обязаны были прочитать все купцы.

— Это особый вид кумпанств, создаваемый несколькими пайщиками и обязательный для учёта в министерстве финансов, государь. Также ему положены поблажки в выплате податей и возможна выдача займа из казны, — отбарабанил Семён.

— Так какого хера вы тянете? Мне вас силком в компании загонять? Даже юродивому понятно, что одному со столь затратным проектом не справиться. Если ставить бумагодельную мельницу, то именно в вашем городе. Ведь у вас в наличии сырьё и рабочие руки. Только нужен размах, дабы обеспечить страну писчей бумагой. Да и европейцы её с радостью купят. Она у нас гораздо дешевле получается, даже дорогу окупает. Те же шведы с датчанами её с руками и ногами оторвут. Я вам уже объяснял, что нужна механизация и большие объёмы. Тем более есть спрос, — произношу и грустно вздыхаю. — А вы боитесь переругаться или будущие прибыли делить не хотите. Глупо. Работы всем хватит, как и дохода. Разве я вас обманывал?