Сын Тишайшего 5

Яков Фёдорович тоже отличный знаток своего дела. А главное — честен до неприличия. Но надо учитывать, что все присутствующие, кроме министра здравоохранения Блюментроста — помещики. Они просто привыкли жить в своей парадигме и им сложно перестраиваются на новые рельсы. Многие бояре до сих пор считают, что основа благополучия — земля. И, соответственно, для её обработки требуются крепостные. Причём многие уже открыли мануфактуры и вложились в торговые компании. Но даже сравнение доходов между производством и земледелием не убеждает ретроградов в необходимости иных методов хозяйствования.

Очень показателен момент с солью. Аристократам просто плевать на простой народ, который теперь может покупать гораздо дешевле столь необходимый продукт. Попробуйте, проживите в этом времени без заготовки продуктов на холодную часть года. Здесь нет холодильников, поэтому всё солится. Только князьям и боярам плевать, что мужики, таким образом, могут не думать о припасах. Вернее, у них останутся хоть какие-то деньги на другие вещи. Проблемы народа знать не волнует. Выживут как-нибудь, а бабы нарожают новых детишек, взамен померших от весенней бескормицы.

Чувствую, что начинаю закипать, поэтому остужаюсь глотком кваса и машу рукой, давая начало прениям. На наших собраниях — это стандартная ситуация.

Интересно, а как Долгорукий собирается продавать зерно и другие продукты, выращенные на юге? Одно дело — содержание армии, с которым потихоньку начинают справляться новые поместья и хозяйства. И совершенно иное — полноценный экспорт. Если с перевозкой подсолнечного масла и, в перспективе сахара, мы ещё справимся, то с зерном всё гораздо сложнее. Нужны элеваторы, специальные баржи и причалы. А для начала надо отвоевать проливы или захватить Крым, заключив с османами договор о пропуске кораблей. На полумерах я точно не остановлюсь, значит, война должна закончиться в Царьграде.

Ещё полчаса министры мусолили одни и те же темы, пытаясь убедить меня в своей правоте. Из представителей важных ведомств молчал только Плещеев, который отличался либеральными взглядами на экономику. Для него любые ограничения в торговле считались вражескими происками. И, конечно, присутствующий на совещании Бельский рьяно спорил со сторонниками ограничений. Князь давно превратился в главного русского новатора в сельском хозяйстве, став адептом моих идей.

Ну, и радует Василий Голицын. Он давно переварил обиду, осознав, что возглавил одно из важнейших ведомств. Ведь в его ведомстве не только сельское, но и лесное хозяйство, а также реки с морями. Вернее, рыболовство и добыча различного зверя. Поэтому он давно стоит горой за реформы, осознав неэффективность крепостного права. В этом они солидарны с Бельским.

— Крепостное право — тянет нашу страну на дно, что показали последние отчёты. Артели и крупные поместья с наёмными работниками приносят гораздо больше прибыли. А ещё подобные проекты высвобождают работников для производств. Ты же сам жаловался, что сложно найти людей для ткацкой мануфактуры, — перевожу взгляд на смутившегося Протасьева, — Однако сегодня обозвал артели, чуть ли не злом. И на заводах должны работать крепостные, вместо свободных людей. Мол, мы так повысим количество выплавляемого металла и снизим себестоимость.

Этот своего не упустит. Наш министр попробовал сажать за ткацкий станок крестьянок. Но затем понял, что таким макаром скорее разорится. Вот и организовал паевое товарищество с двумя купцами. И новая компания сразу столкнулась с проблемой дефицита рабочих рук.

— Через три дня канцелярия пришлёт в министерства моё решение по обсуждаемым вопросам. На этом совещание закончено.

Вспотевшие и немного уставшие государственные мужи начали покидать кабинет. Когда комната освободилась, в дверном проёме появился Савва.

— Накрой мне лёгкий обед в беседке, а то здесь дышать ничем. И рубаху другую принеси, — говорю дядьке и добавляю, — Никого ко мне не пускай, подумать хочу.

* * *

После небольшого перекуса я развалился в кресле, поставив ноги на лавочку. Пью чай и любуюсь прудом, по которому плавают шебутные утки. Здесь строго моё место, расположенное подальше от дорожек парка, разбитого около усадьбы. Когда ты работаешь с людьми, и каждый день вынужден вести многочасовые беседы, то иногда хочется побыть одному. Кстати, девки из Воробьёва — тоже способ релаксации, дабы не начать кидаться на людей. Кто-то смотрит на рыбок или пьёт водку, а я морально разлагаюсь с красотками. Семья тоже важна, но периодически устаёшь и от неё. Уж больно она у меня получается большая.

Сам виноват, что установил такие отношения, когда собственные дети и толпа племянников требуют новую сказку или развлечение. Взрослые родственники мало отличаются от детворы, ожидая от меня очередного чуда.

Утрирую, но ситуация похожа. Мне же хочется просто посидеть в беседке и подумать. Государственные дела никуда не деваются, а только растут как снежный ком. Плохо, что иногда мои попытки объяснить людям очевидные факты, напоминают тот самый горох и стену.

Взять сегодняшнее совещание. Я устраиваю регулярные собрания с министрами не для мозгового штурма, хотя всегда выслушаю дельный совет. Мне надо определить вектор работы правительств на долгие годы. Нужно создать систему, чтобы любой новый канцлер, министр или его товарищ анализировал ситуацию со всех сторон, делал правильные выводы, не бросался из огня да в полымя и всегда работал на перспективу. И конечно, у русской власти должна быть прививка от иностранного влияния любой формы. Вот тогда можно спокойно умереть. Хотя не дождётесь. Ха-ха!

К сожалению, пока немногие понимают такую модель работы. Причём я окружён весьма толковыми людьми, пусть по-своему, но радеющими за Россию. Сейчас среди губернаторов, министров и сенаторов нет проводников чужого влияния или откровенного ворья. Что значительно отличает элиту страны от более поздних времён, которые не должны произойти в этой реальности. Именно по таким критериям их и подбираю.

Пусть даже часть высших чиновников меня недолюбливает. Да, именно так! Тот же глава МИД — Шереметев отнюдь не поклонник царя, как и Долгорукий из МВД. А губернатор Дальнего Востока Егупов-Черкасский с радостью отправит меня к праотцам. Однако все они патриоты. Проблема в том, что большая часть госслужащих видит будущее развитие страны по-своему. И не может просчитать ситуацию хоть на пять лет вперёд. Поэтому я и работаю с людьми, которые обучаемы или способны принять чужое мнение, осознав его правильность.

Но иногда у меня просто опускаются руки. Взять сегодняшнее совещание. Ведь со многими персонами я работаю много лет. Люди прекрасно понимают вектор развития страны. А главное — видят постепенное улучшение ситуации.

И вдруг один предлагает поднять налоги, чтобы убить запродающуюся покупательскую способность населения. Второй советует потрясти купцов методом введения новых пошлин, навредив торговле и уведя её в серые схемы. Третьему подавай установление рабской системы на государственных заводах. Благо некоторые министры и губернаторы понимают смысл моих новаций. Правда, таких людей на свои посты я проталкивал через ожесточённое сопротивление ретроградов. Ведь есть сложившаяся система, не терпящая резких перемен. Только мне нужны такие люди, хотя даже царь не всегда может противостоять бюрократическому аппарату.

Например, назначение главой Минздрава Блюментроста прошло относительно спокойно, хоть и не без возмущения аристократии. Мол, как можно ставить немца так высоко? Он даже должности товарища министра не заслуживает. Я не стал спорить, а просто попросил назвать русского специалиста, равного по знаниям Лаврентию Алферьевичу. Заодно, предложил квасным патриотам не лечиться у немцев. Сразу успокоились. Тем более что в системе здравоохранения России более половины сотрудников иностранцы, да и знатных людей там почти нет.