Сын ведьмы. Дилогия

— Кирюша — а — а!!! — в ужасе отшатнулся Яша. Спрыгнуть на помощь товарищу здоровяк не решился — мериться силой с нежитью не хотелось. Ведь мертвяка второй раз не убьёшь.

Яша бросился за помощью в лагерь. Пусть местный поп борется с нечистой силой. Однако когда, наконец, удалось вернуться к проклятой могиле шамана с внушительной поддержкой из вооружённых кирками и топорами братков (поп, как на грех, ушёл в рыбацкий посёлок ночевать у кумушки), окончательно стемнело.

Каторжане осветили вырытую яму дрожащим светом фонарей — на дне могилы, уткнувшись лицом в рыхлую землю, недвижимо замер труп Кирюшки. Братки потыкали черенком лопаты в спину неудачника, но доставать покойничка из могилы побоялись. Да и дух кровожадного шамана тоже тревожить не хотелось. А ну, как и правда, выползет разбуженный упырь из — под земли. Ночь безлунная. Темноту на кладбище отгоняют лишь робкие огоньки шахтёрских ламп. Кривые тени крестов пляшут зловещий хоровод вокруг могилы шамана. Стра — а — а-шно. Суеверные мужики дружно перекрестились и торопливо закидали труп землёй, водрузив поверх холмика сразу два креста из связанных палок.

Так для общества и осталось неизвестно: умер ли пьяный могильщик от страха или его, действительно, мёртвый шаман придушил. Хотя некоторые предположили, что Кирюшку прибил сам Яшка, а потом решил всё свалить на ожившего покойничка. Версия спорная, но всё же реалистичнее, чем воскрешение мертвеца. Однако никто правду выяснять не хотел — одним трупом каторжника больше, одним меньше, кого это особо волнует?

Меньше всего интересовали досужие пересуды каторжан истинного виновника. Алексей считал, что уже достаточно натерпелся, ради душевного спокойствия набожной паствы — целый день левитировал на виселице, болтаясь в верёвочной петле. Неспешная медитация позволила собраться с мыслями, продумать дальнейший план действий. Блатные «Иваны» нарушили плавный ход событий, теперь предстояло ускоряться. Первым делом следовало окончательно расчистить заваленный сучковатыми стволами деревьев вход старой шахты.

Конечно, проще всего было вообще не заморачиваться и сразу выдернуть товарищей из лагеря. Но весь смысл хитрой операции — исчезнуть так, чтобы никто не искал беглецов. Себя казак уже заживо похоронил (тело даже землицей присыпали в могилке), теперь очередь за «гибелью» товарищей — шахтёров под завалом в старом штреке. Откапывать политических блатные уж точно не станут. Алексей надеялся, что товарищи правильно расшифруют его предсмертную речь и, поутру, уйдут вглубь шахты. Опоры старой крепи, в облюбованном ранее тупичке, держались на честном слове — толкни крайнюю, завалится ближайшая дюжина. Запасы провианта и воды, складированные у ствола старой шахты, не дадут беглецам пропасть. Теперь дело только за Шаманом.

Алексей отряхнул с робы налипшие куски сырой глины и поспешил к дальней выработке. Никакой охраны здесь не было. Деревянные строения над стволом старой шахты экономные каторжане давно разобрали, чёрное жерло зияло в земле, как бездонный кратер. Алексей встал на самом краю рукотворной бездны и воздел руки к звёздному небу.

Из чёрной норы, злобно шипя, неохотно вылез сучковатый корявый ствол сосны. Гнилые отростки скребли по осыпающейся стенке колодца, но сопротивляться гравитационной тяге не могли. Невидимая сила вытянула трухлявый труп дерева из чёрной могилы, приподняла в воздух и брезгливо отшвырнула в сторону. За первым полуразложившимся стволом из открытой гробницы полез, натужно кряхтя, его кривой собрат. Шахту заваливали нестроевым лесом.

Работа у Шамана шла споро — разбирать завал сверху было куда сподручнее. Алексей даже поблагодарил покойничков за то, что блатные организовали ему неплановый выход на свободу. Стучать топором теперь необходимость отпала, деревья поднимались без особого сопротивления, почти не цепляясь за нижние стволы. К середине ночи выход из шахты был расчищен.

Алексей мог легко поднять товарищей на поверхность, применив «голую» левитацию. Однако зря шокировать друзей «дьявольской» силой не хотел. Следовало как — то легально оформить подъём тел — хоть тоненький канатик раздобыть в рыбацком посёлке. И у кого добыть оснастку он знал. Не зря же эмиссары большевиков заплатили местному контрабандисту, Гришке Косому, за участие в организации побега.

В глухую полночь требовательный стук разбудил «честного» рыбака. Гришка на цыпочках подкрался к окну и попытался разглядеть непрошеного гостя.

За стеклом непроглядная темень.

— Кто там шалит?! — крикнул, прильнув к стеклу, Гришка.

Внезапно на плечо мужика легла тяжёлая рука.

— А вот шуметь, дядя, не надо, — раздался тихий голос за спиной обомлевшего рыбака.

Гришка чуть штаны не намочил от страха. Вздрогнул всем телом и очень медленно обернулся. Сзади стоял высокий молодой парень в арестантской серой робе. Как он так бесшумно зашёл в запертую избу — загадка. Может, хозяин забыл задвинуть массивный железный засов на двери?

— Ты, мил человек, кто будешь? — чуть присев на подкосившихся ногах, пролепетал коренастый, пожилой уже мужичок. — У меня денег в хате нету…

— Затем и пришёл… — криво ухмыльнулся беглый каторжник, — чтобы у тебя денежки появились… От Артёма я. Помнишь такого?

— При — припоминаю, — икнув, закивал жидкой бородёнкой мужичок.

— Помощь твоя нужна, Григорий, — убрал руку с дрожащего плеча Алексей. — Кусок верёвки в доме есть?

— Ка — какой верёвки? — прижался спиной к холодному стеклу окошка оторопевший Гришка и нервно потёр пальцами шею.

— Прочной и длинной. Метров сто. Можно кусками.

— Надо — найдём. Ку — кусками, — закивал хозяин. — Только в сарае она, у причала.

— Одевайся, пошли, — отступил в тень гость, сливаясь фигурой с царящим в глубине избы мраком.

— А ты кто? Звать — то мне тебя как? — стал отходить от первого шока ушлый контрабандист. У Григория под подушкой был припрятан наган. Он бочком стал красться к кровати.

— Зови просто — Шаманом, — шепнул из темноты призрак и, словно разгадав намерения хозяина, продолжил: — Револьвер можно не брать, врагов вокруг дома пока нет. Появится кто лишний — я исчезну.

— Так шахтёрский поп Варфоломей болтал, что, давеча, повесили в лагере какого — то Шамана, за душегубство невиданное.

— Повешение понарошку было, чтобы побег мой скрыть, — честно признался Алексей.

— А двадцать заживо сожжённых в избе «Иванов»? — путаясь в штанинах, торопливо одевался хозяин.

— Так я их перед кремацией убил, — смущённо оправдывался «добрый» ночной гость. — Да и «Иванов» всего только один десяток был, остальные так — прихвостни. Нечаянно вышло, не хотел я лишних смертей.

— А, ну, тогда совсем другое дело, раз случайно, — натянув рубаху через голову, отпустил грех душегубу тёртый жизнью мужик. Контрабандисту ещё самому убивать не приходилось, но он был уверен, коль придётся, — рука не дрогнет.

Хозяин обулся, взял с собой керосиновую лампу и, не зажигая, повёл странного гостя тропинкой через огород. Огонёк в лампе он зажёг лишь, когда зашли в дощатый сарай и плотно прикрыл дверь.

— Мотки с канатами там, в углу, — качнул лампой Гришка.

— Я ещё топор прихвачу и колесо от телеги, — стал шуровать по чужим закромам наглый гость. — Тележная ось тоже пригодится, и ещё жменьку гвоздей прихвачу.

— Суй канат и мелочовку в мешок, — бросил пыльный мешок к ногам Алексея щедрый хозяин. Он готов был и больше отдать, лишь бы страшный Шаман исчез поскорее. — Только скажи там Артёму, что на материк я вашу кампашку бесплатно не повезу.

— Так тебе же, вроде, авансом уже уплачено, — проявил осведомлённость Шаман. — На рыбацкую шаланду мотор купили.

— Мотор — то купили, а знаешь, сколько американский агрегат бензина жрёт? — возмутился такой «подставе» контрабандист. — Да я на одну горючку больше денег потратил. А ещё масло? А ремонт? За всем этим во Владивосток гонять приходится — даль несусветная!