Сын ярла

И тут Хельги ощутил ненависть. Словно страшный черный ком разросся у него в голове, ком чужой злобы взорвался тысячью разноцветных огней, так, что, казалось, вспыхнул весь мир, словно…

«Словно ядерный взрыв» – так отпечаталось в мозгу, и эти непонятные слова пришли изнутри Хельги, только вот барабаны на этот раз молчали и не рычала надрывно сумасшедшая девушка Магн. Впрочем, нет, лицо ее появилось на миг перед глазами сына Сигурда ярла.

«Остановите его!» – прошептала Магн и исчезла, растаяла в жарком от пламени воздухе, словно наваждение.

А где-то в предгорьях, в дальнем урочище, выпустив из пасти очередную добычу, жалобно завыл волк, огромный оборотень с темно-серой шерстью и горящими колдовскими глазами друида Форгайла Коэла. Только теперь в один миг словно бы даже стал он меньше, заскулил, испуганно шаря глазами по елкам, и, поджав хвост, понесся прочь длинными усталыми прыжками. Куда держал путь оборотень, не знал даже он сам. Куда-нибудь. Лишь бы подальше от оскверненного места. Не уберег. Не сумел. И гнев древних богов будет страшен!

– Не знаю, что вам и сказать, – выставив гостям нехитрое угощение, пожал плечами бывший раб Трэль Навозник. – На дальних хуторах видели двух верзил, так вы их и сами видели, то люди Хастейна. Но видели их давно, видно, тогда же они и покинули эти места. Нет, вряд ли они прихватили с собою Сельму. Просто не успели бы, да и зачем она им? Только лишние заморочки. Им бы самим побыстрее убраться.

– Так-то оно так. – Сын ярла запил козьим молоком просяную лепешку с сыром. – Да только вроде как некому больше! Кроме, пожалуй, Альвсена…

– Вряд ли это Скьольд. – Трэль подлил гостям молока из большой деревянной крынки. – Был бы жив Бьярни, я б еще поверил, а так… Слишком уж грубый нажим. Не похоже на хитреца Скьольда. Он хоть и жадный, а мозгами шевелить умеет.

Хельги кивнул. Харальд и Снорри, допивая молоко, удивленно посматривали на хозяина хижины. Ну никак они не могли привыкнуть к тому, что бывший раб Трэль, о непроходимой тупости которого ходили легенды, на поверку оказался весьма неглупым малым. Хельги, например, так очень нравилось с ним общаться. Логично рассуждал Навозник, а она была нужна сейчас, логика…

– Давайте порассуждаем еще, – упрямо повторил Хельги. Харальд и Снорри покосились на него с некоторым суеверным страхом – слишком уж он казался странным, чужим в такие вот минуты тяжких раздумий.

– Значится, так! – Хельги даже сам вздрогнул: снова незнакомые интонации, далекие и чужие, чужие… Но если они помогут… По крайней мере, до сего дня внутренние непонятные силы еще не принесли ему зла. Тогда пусть… Тогда – не нужно мешать… Не нужно… Не нужно… Не… – Значится, так! – окрепшим голосом повторил сын ярла. – Слушай мою команду. Ты, Харальд, берешь Ингви – и летите в Снольди-Хольм, выясните там точно, когда ушла Сельма, с кем, куда, вплоть до того, как была одета и какие песни напевала, когда выходила из ворот усадьбы. Все ясно?

Харальд кивнул.

– Вперед, – напутствовал Хельги. – На все про все вам срок – до вечера. Вечером собираемся… собираемся… здесь! Надеюсь, Трэль, ты позволишь воспользоваться твоей собственностью?

Бывший раб лишь поклонился.

– Прекрасно. – Хельги потер ладони. – Теперь ты, Снорри. Слушай внимательно, чтобы не перепутать… Сейчас снимешь с себя всю свою одежку, да, да, прямо здесь, уж слишком она у тебя вызывающе богата: висюльки какие-то, серебришко, даже вон, казалось бы, мелочь, фибула – так и та золотая! Нет, в таком виде тебе никто из простого народа ничегошеньки не расскажет. Надевай вот рубище. Подай-ка, Трэль… Н-да-а… А погрязнее ничего нет? Ладно, сойдет и это, вот потопчем ногами… ага… В самый раз. Ты чего скуксился, Малыш? Я тебя не побираться отправляю, а с важным заданием, так что подбери сопли и немедленно доложи о готовности.

– Я всегда готов, ярл!

– Вот так-то лучше будет. Все, вперед. Жду тебя тоже к вечеру… Впрочем, можешь чуть опоздать – концы не близкие. Но только чуть-чуть, понял? Запомни, если к утру тебя не будет, наша дружина разнесет усадьбу этого нидинга в пух и прах. Да ты не смейся, ты проникнись – чуешь, какое обострение обстановочки может родиться в Бильрест-фьорде благодаря тебе, любимому? А раз чуешь, так чего тут застыл, как камень с рунами? Давай, давай, работай. Да позови там остальных… Слушайте сюда, ребята…

Они явились под утро. Прошелестели плащами, словно натуральные нидинги. Словно бы пробрались тайно. Но нет, не тайно пробирались дружинники, знали, ожидают их с нетерпением в хижине вольноотпущенника Трэля.

Дочка Торкеля бонда покинула Снольди-Хольм утром. Не слишком рано, но и не слишком поздно – солнце уже давно поднялось, и работники Торкеля вовсю трудились на полях и огородах. Они и рассказали, что направлялась Сельма навестить тетку Курид. Навестила… Однако по всему выходило, что вряд ли она столкнулась с отрядом Бьярни – те напали на усадьбу Курид гораздо раньше. Вероятно, ее перехватили другие. Кто именно? Да хоть те двое верзил, люди Хастейна, так позорно упущенные Хельги. Но зачем им Сельма? Зачем? А зачем молодым мужикам нужна женщина? Потешились да кинули в болото, предварительно сломав шею… Нет, вряд ли! Если, как они говорили, у Хастейна всего один драккар, вряд ли будут обострять отношения с местными. Скорее, наоборот. К морю верзилы не проходили, значит, прячутся где-то в лесах, а Сельму держат на всякий случай. Как заложницу. Ну, и чтобы выкуп стрясти с Торкеля – при удаче все хлеб.

Да, скорее всего, они. Вот и пастухи Торкеля видали в дальнем лесу двух здоровенных бродяг. Необычных бродяг – в хорошем платье, в кольчугах, с оружием… Теперь бы еще Снорри поскорей явился. Интересно, что там творится у Альвсенов.

– А ничего там интересного не творится, – усаживаясь наконец за стол, пожал плечами Снорри. Он уже успел переодеться, скинув грязное рубище. Даже вымылся в роднике, только вот вытереться не успел, и, сползая со лба, текли по щекам крупные холодные капли. – Ничегошеньки там не происходит, у Альвсенов, не считая всегдашней ругани самого Скьольда да супруги его Смельди Грачихи.

– Что, уже и сам Скьольд ругаться начал? – переспросил Хельги. Не очень-то похоже было это на старшего Альвсена – тот всегда отличался эдакой хитроватой сдержанностью, в отличие от своей супруги и покойного Бьярни.

– Да, и Скьольд ругаться начал, – смешно сдувая с носа водяные капли, важно кивнул Малыш. – Я там поговорил с работниками. Сказали, собрался было Скьольд во фьорд, сунулся к лодке – ан нету! Хорошая была лодка, вместительная, ходкая, прочная – тут заругаешься. Грачиха, конечно, на слуг накинулась: не усмотрели, мол, или, того хуже, продали кому-нибудь… Но кому тут продашь? – Снорри недоуменно пожал плечами. – Скирингсальских купцов давно не было, а у наших у всех свои лодки имеются, да и приметная она, Скьольдова лодка, вся рунами изукрашена, попробуй ею воспользуйся без ведома хозяина.

– Стоп! – Сын ярла резко хлопнул ладонью по столу. – Молодец, Снорри! Значит, говоришь, приметная лодочка у Скьольда? Отлично! Свои ее уж никак взять не могли, даже при всем желании, – кому охота связываться со Скьольдом? Сильного ветра вчера не было – унести в море не могло. Значит, что получается?

– Бродяги! – тут же сообразил Малыш. И поправился: – Ну, те, двое, которые…

Хельги улыбнулся.

– Кстати, и сбежавший Ирландец где-то тут бродит, – подал голос Трэль, внимательно слушающий беседу. – Вы про него не забывайте, этот пес много чего натворить может.