Сыновья человека с каменным сердцем

Но пожертвовать ею все же придется. Ведь если даже он заколет одного за другим десять человек, одиннадцатый в конце концов одолеет его самого.

Невозможно представить себе, что одному человеку под силу уничтожить целый отряд, и самому при этом остаться в живых.

Когда Рихард столкнулся с подходившим к нему врагом, в его сознании молнией промелькнула мысль: «Придется умереть!» Охваченный этой мыслью, он в тысячную долю минуты простился со всем тем, чем была полна его душа: с прекрасной отчизной, с томившейся в монастыре любимой невестой, с тенью Отто Палвица, которому он дал клятвенное обещание и теперь уже не сможет сдержать его.

Да, тут и суждено ему умереть…

Первого австрийца Рихард столкнул штыком с крутого склона вниз. Второго – ранил и отбросил назад, к его соратникам. Но третий внезапно отпрянул сам, указывая штыком на террасу над их головой.

Там уже сверкало множество штыков. К львиной клетке приближался новый отряд.

Против кого направлен этот лес штыков, тот и погибнет. Но кому они принадлежат?…

Взошедшее солнце рассеяло мучительную неизвестность.

Едва, на востоке лучи его проникли сквозь разрывы облаков, они осветили взвившееся над лесом штыков трехцветное национальное знамя.

– Да здравствует родина! – загремели с террасы ликующие крики.

Свежий отряд гонведов перескочил через бруствер и, скользя по крутому склону, лавиной обрушился на голову противника. Смешавшись с вражескими солдатами, венгры в один миг столкнули их к нижней ограде, и там, окруженный со всех сторон, смятый, подавленный австрийский отряд сдался.

Человек в мундире василькового цвета, словно ангел спаситель, летел к Рихарду по крутому склону. Это был Эден.

Братья кинулись друг к другу в объятия.

– Очень сержусь на тебя! – с горячностью воскликнул Рихард и в пылу восторга еще крепче прижал к себе брата.

Какую радость испытал он, увидев брата смеющимся! Ведь это так редко случалось.

– Как ты попал сюда?

– Через крепость.

– Разве мы овладели ею?

– Полностью.

– А комендант?

– Погиб.

– Эх! Вы сорвали все листья для лавровых венков! Нам не осталось ничего!

– Осталось! Отбейте Цепной мост.

– Верно! Вперед, боевые друзья, к Цепкому мосту!

– Желаю удачи. Позже встретимся. Я спешу к Венским воротам, там еще сопротивляется какой-то упорный отряд, его необходимо разоружить. Вы преградите ему путь к Цепному мосту.

Мост этот – гордость Венгрии – подлинный шедевр строительного искусства, мировое чудо; он упоминается в одном ряду с Колоссом родосским. И это сооружение теперь в опасности!

Комендант заявил представителям населения Буды, что в случае падения крепости он взорвет чудесный мост. Эти зловещие слова еще и теперь можно прочесть в протоколе городского магистрата.

Угроза была нешуточной. И лишь четыре лота свинца, прикончившие коменданта возле главного сторожевого поста, помешали ему самому совершить это кощунственное деяние.

Но его совершил полковник Альнох, командир части, оборонявшей защитные дамбы.

В течение целого дня Альнох держал оборону у частокола, а когда увидел на крепостных башнях трехцветные венгерские знамена, приказал заклепать пушки.

Беженцы из крепости сообщили ему, что комендант погиб. Тогда-то он решил, что час пробил, и поспешил к Цепному мосту.

Альнох явился туда на несколько секунд раньше, чем подоспели со стороны крепостного сада гонведы. Он мчался, далеко опередив своих солдат.

Его настигал Рихард Барадлаи. Они бежали один вслед за другим: так волк гонится за козулей, и каждый знал, зачем бежит другой.

Но Альнох достиг цели раньше. У берега со стороны Буды в середину мостового устоя был до половины вклинен большой ящик. Полковник вскочил на него. Ящик служил отверстием минного погреба, который был наполнен четырьмя центнерами пороха, достаточными для взрыва громадной мостовой опоры.

Возле минного погреба стоял уже наготове сапер с горящим фитилем.

– Боевой товарищ! – крикнул Рихард полковнику.

– Я тебе не товарищ.

– Сдавайся!

– Приблизься и возьми меня.

– Вы уже побеждены!

– Я еще не сдался!

– Если пойдешь со мной, я гарантирую тебе жизнь.

– А я гарантирую тебе смерть, если ты подойдешь ко мне ближе. Подо мной мина.

Рихард не проронил больше ни слова и пододвинулся еще на несколько шагов.

Тогда полковник коротко приказал стоявшему по близости саперу:

– Зажигай мину!

Но сапер швырнул фитиль в Дунай и убежал.

Рихард сделал еще один шаг в сторону противника.

Альнох вытащил из-за пояса пистолет и направил его в отверстие минного погреба, не сводя глаз с подходившего человека.

В следующее мгновение Рихарду показалось, будто восходящее солнце, сверкнув тысячью зигзагообразных молний, сорвалось с небес, будто вся вселенная распалась, превратилась в огненно-красную массу и обрушилась ему на грудь, разом оглушив, ослепив и раздавив его.

Когда, спустя много времени, Рихард почувствовал себя в силах вздохнуть и открыть глаза, он увидел, что зажат между перилами и колонной Цепного моста. Гигантская туча дыма заволокла небо над его головой. Дым поднимался все выше и выше, расстилаясь в виде кроны необъятной пальмы. Весь мир перед глазами Рихарда все еще был окрашен в багровый цвет, а из его рта и носа медленно струилась кровь.

Рихард посмотрел вокруг: устои Цепного моста стояли целые и невредимые, но под мостовым сводом лежала бесформенная черная масса. Когда-то она имела форму человеческой фигуры, но теперь то был лишь обуглившийся до неузнаваемости обрубок без рук и головы.

На мост с обоих концов хлынула толпа гонведов.

Рихард удивился, что не слышит их голосов.

Было шесть часов утра. На верхушках всех башен крепости в Буде развевались трехцветные венгерские флаги. На всех улицах Пешта раздавались радостные, ликующие крики!

Заброшенное существо

Все канавы Буды окрашены кровью. Повсюду лежат убитые – вдоль и поперек улиц, нередко друг на друге – венгры, немцы, итальянцы, хорваты. Мертвые тела повисли на карнизах крепостных стен, на верхушках бастионов; они разбросаны на дорожках среди зарослей крепостного сада, на площади Дьердь, перед манежем, у арсенала, возле главного караульного поста, на Парадном плацу, у трех ворот, возле башни Йожеф, на Барской улице и Парламентской площади. Местами, как, например, около бреши в крепостной стене, где велась самая упорная, ожесточенная борьба, они высятся целыми грудами.