Сюрприз под занавес

Ноги домработницы подкосились, она ухватилась за косяк и простонала:

—Ты сказала — пустой?!

—Именно так я и сказала, — подтвердила Наталья и задрала острый подбородок.

—При чем тут кастрюля? — удивленно пробормотал Петя.

—Веруся, тебе плохо? — озабоченно поинтересовалась Софья Ильинична.

—Кастрюля как кастрюля, — вынесла свой вердикт ничего не понимающая Элечка.

—Пустой?! — никого не слыша, еще громче вопросила Вера Антоновна.

Домработница оттолкнула пытавшегося поддержать ее под локоток Ягудина, и сомнамбулой, путаясь в широкой ночной рубашке, двинулась к столу. Нащупала злополучную голубую кастрюлю, аккуратно поставила ее и заглянула внутрь.

Причем заглянула с таким видом, будто надеялась что-то обнаружить. Само собой, ничего не нашла.

Не поверив собственным глазам, Вера Антоновна запустила в кастрюлю обе руки и долго шарила внутри. Потом сунула туда же голову и проверила злополучную емкость еще раз. Результат не изменился.

Вера Антоновна зачем-то перевернула кастрюлю, но вытрясти из нее все равно ничего не смогла. Обернулась к оцепеневшим зрителям и выдохнула:

—Где пирожки?

Все дружно уставились на Тамару.

Она громко икнула и еще раз пожелала землетрясение. Лично для себя. Локальное. Или потоп. Или хотя бы обморок. Попродолжительнее.

Все что угодно, только бы не видеть эти любопытные лица!

Крыса срочно заинтересовало что-то на потолке.

—Где пирожки?! — простонала домработница, потрясая пустой кастрюлей.

В кухне повисла нехорошая тишина. Пять пар глаз вопросительно смотрели на Тамару. Все явно ждали ответа. Именно от нее.

Ну, Динка!!!

Только в эти секунды до Тамары дошло: сегодняшний день не удался. С самого утра. Как и вчерашний. Такова уж ее планида — страдать за других.

Она виновато улыбнулась, смачно откусила от помятого пирожка и с полным ртом прошамкала:

—Скушала.

Общество молчало. Крыс покосился на брошенное посреди кухни сокровище и затосковал. Хозяйка демонстративно жевала, пирог одуряюще пах, бультерьер страдал, но с места не двигался.

Наконец Вера Антоновна закрыла рот, гулко сглотнула и взвыла:

—Шестьдесят пирожков?!

Тамара жарко покраснела: это как, ей намекают, что она — обжора? И потом — клевета!

Тамара взмахнула своим обглодышем и возмущенно заявила:

—Вчера вечером там было всего сорок восемь.

—Пятьдесят два! — истерично взвизгнула Вера Антоновна.

В дверях переглянулись. Электрон, старательно отворачиваясь, глухо перхал. Софья Ильинична испуганно пробормотала:

—Детка, ты хорошо себя чувствуешь?

«Детка» чувствовала себя безобразно. Но не сообщать же хозяйке, что бессовестная Динка подкармливает под ее окнами питерских бомжей?

Тамара обаятельно улыбнулась встревоженной Софье Ильиничне и немного виновато пояснила:

—Понимаете, кушать очень хотелось… Аппетит у меня… — всю жизнь маюсь. А сегодня проснулась рано, на улице дождь, заняться нечем, а тут пирожки… Ну я и…

—Действительно прекрасный аппетит, завидую, — ошеломленно буркнул Петя.

—Пятьдесят два, — потрясенно прошептала Элечка, с завистью рассматривая плоский Тамарин живот.

Наталья смотрела строго и осуждающе. Бессовестный Электрон по-прежнему давился от смеха. Софья Ильинична морщила лоб, пытаясь понять, что же тут происходит.

Вера Антоновна швырнула пустую кастрюлю на стол, обвела порушенную кухню сумасшедшим взглядом и закричала:

—А почему здесь все опрокинуто?!

Тамара негодующе посмотрела на багрового от смеха Электрона, ткнула пальцем сначала в изумленного Крыса, потом в валяющийся на полу пирожок и звонко сказала:

—Это он виноват! Утащил последний, вот я за ним и погналась!

—А мясорубка?!

—Метнула, но не попала!

—…

—Говорю же — пирожок отбить пыталась!

Крыс упал, где стоял, и закатил глазки. Он был потрясен.

Тамара льстиво улыбнулась застывшей посреди кухни Вере Антоновне:

—Ох и вкусные ж у вас пирожки. В жизни такие не ела!

ГЛАВА 6

Выбраться в музей вместе с Динкой не удалось, погода ничуть не становилась лучше. Дождь то прекращался, то срывался крупными редкими каплями, а то в воздухе просто висела отвратительная холодная взвесь. Летом даже не пахло. Не июнь — октябрь.

Зато Тамара наткнулась на неплохое молочном кафе, у нее от голода уже кружилась голова.

Столько нервотрепки! И ни крошки в желудке со вчерашнего обеда.

Тамара просто не смогла заставить себя сесть вместе со всеми за стол. Полсотни «съеденных» пирожков вынудили ее бодро отказаться от предложенной домработницей — сквозь стиснутые зубы! — чести. Что ничуть не удивило домочадцев.

Петя, тоскливо поглядывая на спешно сваренную Верой Антоновной овсянку, с завистью спросил:

—А пирожки вкусные были?

Элечка смотрела удивительно злобно, наверное, тоже не любила каш. Наталья косилась брезгливо. Как на свою порцию овсянки, так и на Тамару.

Тамара поняла — пора сбегать.

Она сумела выбраться из дома сразу после завтрака, оставив Динку на попечение Софьи Ильиничны. Племянница рвалась к краскам и отпустила Тамару удивительно легко. Как и бультерьер.

Крыс не любил болтаться по улицам в такую погоду. Тамара едва дотащила пса до ближайшего сквера, чтобы он сделал свои утренние дела.

Тамара брела по залитому дождем Невскому проспекту, вяло посматривала на витрины магазинов и пыталась понять, что же с ней происходит.

По всему выходило — поездка в Питер ничем хорошим лично для Тамары не закончится. С самого начала все пошло не так. Еще с бессонной ночи в поезде и веселенькой побудки наутро. Со скандалов с соседями, с проводницей и вызванным ею милиционером.

А этот… с именем?!

Тамара горько вздохнула, припомнив все позорные встречи с зеленоглазым.

Лелькины танка в ночном вагоне, бессовестный стриптиз на следующее утро в ее комнате, разбитую китайскую вазу и пастушку со свирелью, унизительную сцену в ванной — она перепуганная, всклоченная, в помятой короткой футболке… А уж сегодня — тушите свет.