Сжечь правду

Я много шагов прошел следом за ней на некотором отдалении, пребывая меж двух огней: разумом и чувством. Меня безжалостно сжигало желание провести с ней еще хотя бы один день. В итоге я нашел себе оправдание: ей нужен инструктор по горным лыжам, а я уже ввязался в эту роль. К тому же, как хороший инструктор я должен был поинтересоваться, как она себя чувствует после вчерашней тренировки. Поэтому я неуверенно ускорил шаг и догнал ее.

– Ну? И какими эпитетами ты наградила меня с утра? – спросил я, подкравшись сзади.

Кьяра подпрыгнула от неожиданности, обернулась, и через секунду лицо ее озарилось искренне радостной улыбкой. Уже давно никто так не радовался моему появлению. Может, даже я еще ни у кого не видел такого выражения глаз. Сердце мое сорвалось и полетело вниз, снова подарив мне то же самое ощущение, как при спуске с горы.

– Что ты потрясающий инструктор, и я хотела бы взять у тебя еще несколько уроков.

Не стоит даже сомневаться, что последующие дни мы провели вместе на горнолыжных склонах, в остериях, а последние пару вечеров – еще и в барах чуть ли не до полуночи. За несколько дней мы обсудили с ней столько тем, сколько я со своим лучшим другом за всю жизнь не обсудил. Но я хорошо понимал, что необсужденных тем осталось в тысячи раз больше.

Единственная тема, которой я усиленно избегал, была наша с ней личная жизнь, увы, раздельная. Я вообще старался об этом не думать, потому что мне хотелось успеть в полной мере насладиться ее обществом. Она была жизнерадостной, умной, ироничной, эрудированной…

Я пытался видеть в ней только друга, потому что это было единственным, что я мог себе позволить. Разумеется, это уже немало. Проблема была в том, что я упорно видел в ней женщину, к которой меня тянуло, как пчелу на нектар. Естественно, я себе во всем этом категорически не признавался, но то, что я не хотел этого признавать, ничего не меняло.

Чем ближе подкрадывался конец отпуска, тем чаще я с ужасом задумывался о том, что скоро мы с ней расстанемся, она вернется к своему мужчине, будет жить с ним и, между прочим, заниматься любовью. Я прямо физически чувствовал, как эта мысль безжалостными языками пламени обжигает мне мозг. Я начинал ворочаться в кровати и даже бить свою ни в чем не повинную подушку. Каждую ночь я принимал окончательное и бесповоротное решение прекратить с ней занятия по горнолыжному катанию и больше не встречаться, но, черт знает почему, принятое решение увиливало от исполнения, едва я утром выходил за двери моего отеля.

За два дня до моего отъезда мы сидели в баре. Поздний вечер окутал альпийскую деревню.

– Пора спать, – сказал я с некоторым сожалением. Мне было сложно признавать этот факт уже несколько последних вечеров.

– Флавио, ты через два дня уезжаешь? – спросила Кьяра, отводя взгляд.

– Да. У тебя еще остается два дня для совершенствования твоих навыков с моей помощью.

Она грустно усмехнулась.

– Комо далеко отсюда? – спросила она неожиданно.

– Комо? Что именно: само озеро или город?

– Там красивый город?

– Из этого я могу сделать вывод, что ты имела в виду озеро. Какое именно место тебе нужно?

– Ну… Здесь, в Ломбардии⁸, находятся два красивейших озера. По крайней мере, говорят, что Гарда и Комо очень красивые озера. Когда я собиралась сюда, я подумала, что было бы неплохо взглянуть на Комо, раз оно будет так близко.

– Едва ли оно близко, – усмехнулся я. – 100 километров и два с половиной часа езды.

– Это если на велосипеде ехать? – иронично спросила она.

– Нет, на машине. На горных дорогах особо не разгонишься.

– Ясно. Не знаешь, как туда добраться?

– Своим ходом? Понятия не имею, – пожал я плечами. – Но моя машина в твоем полном распоряжении вместе с гидом.

Мадонна, что я делаю?! Мало мне того, что мы неделю почти не расстаемся. Но проводить время на горных склонах и в остериях – это одно, а поехать вдвоем в Комо – это значит сблизиться еще больше. Потому что такие города, как Комо, сближают! Там нет туристов, нет суеты, там царит совсем другая атмосфера – небольшого спокойного городка, где все друг друга знают. Эдакая семейная обстановка тепла и уюта. Хочется замедлить шаг, может, даже остановиться, и наслаждаться моментом, созерцая красоту вокруг. А когда наслаждаешься моментом с кем-то, это сближает.

– Ты готов пожертвовать предпоследним днем катания ради Комо? – с насмешкой спросила Кьяра.

– Между прочим, Комо – весьма достойный город. А вид с маяка вообще способен лишить дара речи. Так что я бы не назвал это жертвой…

Хотя я бы пожертвовал этот день и на банальное сидение в номере и не посчитал бы это жертвой. Если бы в номере была она.

В 10 утра я уже парковал машину в одном из жилых переулков маленького города, примостившегося у самого озера, в зеркальной глади которого отражались холмы и горы. С них плавно спускались умиротворение и покой. По холмам кое-где были хаотично разбросаны разноцветные дома, а над озером грациозно летали чайки – олицетворение свободы. Как бы я хотел быть сейчас свободен, как вон та белоснежная чайка…

– Хотел бы вспорхнуть, как она? – вздрогнул я от неожиданного вопроса Кьяры, которая с улыбкой смотрела на меня.

– Угу… Стать свободным… Выйти за пределы возможностей… – ответил я.

– И что бы ты делал со своей свободой?

Например, прижал бы ее к себе так крепко, что у нее бы перехватило дыхание.

– Неспешно наслаждался бы жизнью… Но оставим в покое философию и обратимся к более приземленной науке: географии, – решил я сменить тему, а то мало ли что может сорваться с моих губ. – Озеро, что плещется у твоих ног, – одно из самых глубоких в Европе. Глубина в некоторых местах достигает 410 метров.

– Страшно плыть там, где под тобой бездна, – заметила Кьяра.

– Ты же любишь адреналин.

– В горах он другой… – задумчиво сказала она. – Там ты летишь вниз, и адреналин бурлит в твоей крови. А здесь с тобой ничего особо не происходит, но мысль о том, что могло бы произойти, не дает покоя.

– Надо меньше думать о несуществующих проблемах и больше наслаждаться моментом.

– У тебя сегодня безмерно философское настроение, – улыбнулась Кьяра.

– Хорошо, раз философия тебя не занимает…

– Да нет, почему? – засмеялась она, прервав меня. – Философствуй, на здоровье.

– Нет уж, оставим лирику и обратимся к физике.

– Физике?! Послушай, физика для меня – наука весьма туманная.

– Придется мне твой туман чуть рассеять. Вот скажи мне, горнолыжница, кто изобрел электричество?

– Ммммм… – протянула она, нахмурив лоб. – Мне, конечно, не хочется показаться невеждой, но я не знаю. Единственное предположение, которое мне приходит в голову, – это Вольта, поскольку его именем названа единица измерения электрического потенциала.