Т-34 — амазонский рубеж

На противоположном краю розового поля белел свежестругаными бревнами одноэтажный домик. Рядом с ним стояла фигурка человека, смотрящего на танк из-под руки. Человек быстро оценил обстановку и, не дожидаясь, когда танк подъедет, стремительно забежал в дом.

Поле закончилось. Розовый от пыльцы танк выехал на землю.

«Тридцатьчетверка» со скрежетом остановилась. Танкисты привычно стукнулись шлемами о скобы внутри башни.

Суворин поставил машину в двух десятках метров от дома. Неизвестно, что у фрица на уме. Любой рукастый боец второго срока службы может зарыть снаряд вертикально в землю. Всех делов — свинтить предохранительный колпачок и взвести боек взрывателя. Мина нажимного действия готова. Просто и эффективно. Экипаж танка возносится на небо или попадает в другое загробное место.

В перископ командирской башенки хорошо были видны стены, дверь и крыша дома, срубленного из цельных бревен. Резные перила крыльца поблескивали подтеками янтарных капель смолы. На окне шевельнулась занавеска. Хозяин не спешил с распростертыми руками навстречу гостям.

Ковалев открыл бронекрышку и наполовину высунулся из люка. Он помахал рукой, привлекая внимание немца, и громко выкрикнул:

— Вальтер, камрад дорогой, выходи! Поговорить надо.

Дверь распахнулась. В проеме показался рослый штандартенфюрер, голый по пояс, в одних штанах и босиком. На крыльцо он выходить не стал. Сложив ладони в рупор, он прокричал:

— Уезжайте, к вам у меня счетов нет! Так будет лучше для нас всех, камрады!

— Снаряды-то отдай, будь человеком! — Степаныч попробовал договориться по-хорошему.

— Они мне нужнее. Все, разговор окончен! — рявкнул немец. — Прочь!

— В смысле «Пошли вон!» или у нас с тобой «прочные отношения»? — Ковалев еще пытался шутить, в последней попытке сгладить ситуацию. — Что конкретно ты имеешь в виду?

Выкрикнув-выплюнув ответ, Краус с силой захлопнул дверь. За миг до того как дверь закрылась, Ковалев успел заметить, как за плечом Вальтера шевельнулась тень. В сумрачных сенях было трудно что-то лучше рассмотреть, но Александр был готов поклясться, что видел смазанный рыцарский силуэт с боевым топором внушительных размеров наперевес.

Командир скрылся в башне, лязгнув напоследок люком. Окончательное решение ворюги-эсэсовца он выслушал. Пришло время побряцать оружием. Покажем, кто здесь на острове настоящий хозяин. То, что они предполагали и во что не хотели верить, подтвердилось. Мало того, что ночью, тайком украл снаряды, так еще и разговаривать по-человечески не хочет. Степаныч почувствовал, как гнев начинает закипать внутри него.

Если враг не сдается, его уничтожают. Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит. Нет, не смотрит, приглядывается, как половчее тебе горло клыками прихватить. Примерно в таком порядке сменяли друг друга мысли, состоящие из мешанины пословиц и штампов в голове командира. У него неприятно засосало под ложечкой. Страшно хотелось побыстрее разобраться с проблемой, возникшей из-за упертого немца. Нет, фашиста. Раскрасим серые райские будни в цвета поярче.

— Марис… осколочным заряжай!

Заряжающий подал снаряд.

— Командир, так и будем стоять на месте? — в наушниках раздался обеспокоенный голос механика.

— Иван, попробуем зайти сбоку. Правее! Виктор, действуй по обстановке! — скомандовал капитан.

Этим «по обстановке» озадачился стрелок-радист. Он давно держал на прицеле пулемета домик и лишь ждал команды «огонь», чтобы перечеркнуть врага короткой очередью. Команды «действовать по обстановке» в его солдатском запасе не было.

— Стрелять по ногам, — пояснил Степаныч и скомандовал: — Ваня, нажми на стену, чуть-чуть.

Танк взревел и двинулся с места, огибая дом по дуге и вздымая пыль. Башню отвернули. Розовая «тридцатьчетверка», гордость советского танкопрома, осторожно подъехала к дому.

«Соточка» медленно ткнулась в крыльцо дома и обрушила его, а затем плавным движением по касательной зацепила бревенчатую стену с торца, вывернув ее наружу, как гнилой зуб. Этому фокусу механика научил один пожилой танкист из Кирова. Стена вылетает, а весь дом стоит как стоял. В него можно загнать танк и устроить засаду. И с воздуха — дом себе и дом. В этот раз у нас была другая задача — вытащить на белый свет несговорчивого жильца.

— Отлично! Ваня, сдай назад! Давай потихонечку, — одобрительно прогудел командир.

Механик отжал рычаги от себя. Танк рыкнул, дернулся всем корпусом и выполз из раскуроченного дома задним ходом.

Капитан облегченно вздохнул: взрыва не последовало, Крауса, похоже, не задавили, танк исправен. Пока все идет хорошо. Вдруг захотелось вылезти из люка и крикнуть: «Вальтер, заканчивай! Подурили, и хватит, с кем не бывает!» Ковалев усилием воли отогнал невесть откуда возникшее желание. Как оказалось, кстати. Неизвестно, что бы случилось с ними, выгляни он наружу из-под надежной брони.

Внутри дома до боли знакомо ухнуло. Полыхнула яркая вспышка взрыва, следом за ней на сетчатке глаз отпечатался второй всполох. Ковалев на слух определил — сначала «сработал» бронебойный снаряд, а следом — осколочный.

В воздух взлетели обломки бревен, камни фундамента, комья земли. Танк изрядно тряхнуло. По броне забарабанили осколки. Второй взрыв превзошел по силе первый. Земля дрогнула, перекрытия дома не выдержали и обвалились.

На месте избы расцвел огромный черно-оранжевый цветок. По внутренней связи Александр услышал, как выругался Чаликов: «Су-у-ка! Обскакал нас, зараза». Стрелок длинными очередями начал крестить кого-то из «Дегтярева».

— Ходу, Ваня, ходу! Давай, вытаскивай нас отсюда, — закричал Степаныч.

Суворин оцепенело смотрел в триплекс механика, окрасившийся в багрово-красный цвет. Спохватившись от сильного тычка командирским сапогом между лопаток, Иван рванул рычаги. Машина тронулась с места. Бронированная громадина медленно попятилась, отъезжая от дома.

Степаныч прильнул к перископу командирской башенки. Его взору предстала завораживающая картина: огненный цветок разрастался, принимая знакомые очертания дракона. Красное пламя почернело, даже столб дыма менялся. Дым закружился вихрем вокруг пламени и стал принимать форму человеческого тела. Призрачный силуэт размахивал прозрачными руками, словно дирижировал невидимым оркестром, исполняя лишь ему слышимую музыку, сотканную из рева пламени. Налетел сильный порыв ветра. Пламя, свившееся в огненный шар, на некоторое время зависло над горящими развалинами, а потом вдруг стремительно метнулось вниз и, с ревом ударившись о землю, обернулось гархом.

Рядом с пожарищем сидел темно-коричневый дракон размером с бронетранспортер. Его уродливая голова была покрыта сверху красноватыми щитками с костяными острыми отростками. Спереди гарх напоминал уродливую собаку гигантских размеров, с угловатой башкой в мокрых кожистых складках. Он сидел на четырех лапах, словно изготовился к прыжку, и водил головой из стороны в сторону в поисках врага.

В башне заработал пулемет. Чаликов сегодня патроны не экономил. Он дважды перечеркнул уродливую морду. Пули рикошетировали от роговых щитков, не причиняя монстру вреда.

Дракон, дернув длинным хвостом с острыми шипами, прыгнул вперед, сразу вполовину сократив дистанцию до танка. Ковалев лихорадочно разворачивал башню, которую они отвернули стволом назад, перед тем как таранить стену дома. Гарх вильнул вбок, уходя из сектора обстрела пулеметчика. Огромная туша, прикрытая костяными пластинами, проворно для своего размера перемещалась на короткопалых лапах. Прыжок, и она оказалась в метровой зоне для стрелка. Тварь показывала твердые навыки ближнего боя и, похоже, прекрасно знала особенности конструкции танка, избегая попадать на линию огня. Радушие и гостеприимство танкистов сыграло с ними злую шутку. Когда Краус только попал на остров, они даже дали ему сесть за рычаги механика и поуправлять «тридцатьчетверкой». Вырвавшийся на свободу дракон теперь пользовался опытом, полученным в теле человека…