Т-34 — истребитель гархов

— Скажи, как тебя звать? — спросил Ковалев.

— Меня? — удивился Еж.

— Ну да, имя у тебя есть?

— А! — Еж протянул капитану ладонь. — Алексей Чубаров. Будем знакомы. Я вообще-то привык, что свои меня зовут Ежом или Лехой. Совсем правильно — Еж Высокогорный. Хе-хе…

— Что дальше делаем, Леха?

— А ничего. — Еж уселся рядом с Ковалевым и с наслаждением вытянул длинные ноги. — Вот машинка наша уходит в волшебные ворота, а вернется через полчасика в полном порядке.

— Леха, а зачем ты танк грязью залил? — Суворин обиженно засопел, глядя из-под белой строительной каски. — Масло оттирать — хуже нет, по скользкой броне прыгать — рук-ног не напасешься.

Еж запрокинул голову и тихо засмеялся:

— Танк получим в идеально чистом виде. Там, за забором — целый завод волшебников. После того как вставят кассету и заварят люк, танк вместе с платформой загонят в спецмойку для дезактивации.

— Так зачем было вообще грязь разводить? — не унимался Суворин.

— А это чтобы гайцам не вздумалось проситься внутри посидеть. Для них ведь этот танк не боевой, а так, музейный экземпляр. Представляю, как бы они рты пораскрывали, обнаружив у вас боевую укладку! Лишние проблемы, лишние деньги…

— Кому, кому не вздумалось? — встрепенулся Марис.

— Хе-хе, гайцам, ментам… Ну, милицию видели? Те, что нас сопровождали, синенькие… Они раньше ГАИ назывались, а теперь ГИБДД. Хотя, можно по-всякому, и так, и этак.

— ОРУД, — заговорил Витя Чаликов.

— Кто? Где орут? — не понял Ковалев.

— Раньше это называлось ОРУД. У нас сосед был сотрудник ОРУДа, у него свисток был, белый шлем, сапоги…

— А ты откуда, Виктор? — заинтересовался Е: ж.

— Я? С Грохольского. Знаешь, что ли?

— Хе-хе. — Еж снова засмеялся. — Его все знают. Старая Москва. У нашего Костика дед оттуда, с Грохольского. Ну, у зама нашего генерального. Кстати, вот он, Костик, гайцев на дух не переносит… В прошлом году его в конце Знаменки остановил молодой старлей. В ноябре было дело, вечером, в дождь да слякоть. Все машины чумазые, а у Костика «джип» белый и чистый, без пятнышка. Так старлей его останавливает и говорит: «У вас чистая машина». И в глаза так просительно заглядывает. И так раза три повторил. Короче, Костик потом неделю матерился. Типа, бездельники и вообще нехорошие человечки.

— Так чего старлей хотел-то? Ну, чистая машина, и что? — переспросил Марис.

— Так в том и дело, что Костик не понял, а тот старлей объяснить не смог. Костика нашего от тупых вообще сильно клинит. Понабрали, кричит, уже на чистой машине нельзя ездить. Хе-хе… Правда, жена Костика заметила, что другой гаец еще от Арбатской площади их машину глазами провожал, а потом за рацию схватился. Наверное, это он тому тупарю хрюкнул остановить. Никто не знает, что у них под фуражками творится.

Ворота распахнулись, и из них аккуратно выехала платформа. Вымытый танк блестел и лоснился на ярком осеннем солнышке.

— Так, ребята, пора в машину. Последний рывок, и до вечера отдыхаем. — Еж подошел к водителю тягача, забрал у него папку с документами, а взамен дал другую, вытащив ее откуда-то из-под черно-красной горбатой куртки.

В небольшой сквер въехала машина с мигалкой, уже другая, длинная и приземистая, из нее вышли два милиционера в фуражках с высоко задранными тульями. Один взял у водителя тягача документы и стал их бегло просматривать, а второй проворно засеменил к Ежу. Еж снял шлем, не вставая с мотоцикла, что-то оттуда достал и незаметно передал милиционеру. Еще через минуту машина с мигалкой, развернулась и встала впереди тягача с платформой. Триста метров до забитого транспортом шоссе проехали в тишине, а у самого перекрестка машина сопровождения громко закрякала, раздвигая поток, и втянулась в образовавшийся коридор. За нею медленно и осторожно проследовала тяжелая платформа с влажной после мойки тридцатьчетверкой времен Великой Отечественной.

В парк Победы заехали с Минской улицы. Машина сопровождения отсекла зевак, крякнув для порядка пару раз. Платформа развернулась вдоль параллельной Кутузовскому проспекту аллеи парка и опустила толстенные стальные сходни. Суворин забрался на место. Двигатель работал тихо и мощно. Танк легко съехал на дорожку и остановился.

— Вот и все. — Высокогорный Еж радостно улыбался. — Теперь до вечера мы совершенно свободны.

Патрульная машина развернулась и уехала по своим загадочным делам. Гуляющие в парке отправились дальше — аттракцион кончился.

Ковалев поднял глаза и присвистнул: вверх вдоль аллеи на расстоянии пятидесяти метров друг от друга стояли танки. Мощные, с круглыми приплюснутыми башнями, маленькие и угловатые, с наивными прямоугольными башенками и пулеметными стволами…

— Самое оно, — сказал довольный Еж. — Тут даже и со спутника никто не разберет. Танки и танки, ну и пусть себе стоят на здоровье.

Водитель тягача собрал оранжевые жилеты и белые каски, попрощался и уехал, громыхая платформой.

— Ну что, и нам пора. Вон, видите фургон? — Еж показал на микроавтобус, припаркованный на Кутузовском. — Идите туда, прямо по газону.

До микроавтобуса было рукой подать, но Еж на мотоцикле был быстрее мысли. Когда танкисты подошли к «Фольксвагену», Леха уже закреплял мотоцикл внутри грузового отсека.

— Заходите в боковую дверь. — Еж высунулся из окошка. — Там, в салоне — одежда, обувь. Размеры ваши, так что переодевайтесь.

Еж тоже переоделся. В объемистую спортивную сумку полетел шлем, перчатки, кожаная одежда и сапоги с десятком сложных застежек.

— Вот в эти пакеты сложите свои вещи. — Алексей вещал уже из-за руля. — Ну, поехали?

Танкисты оглядели себя и друг друга, но тут же прильнули к окнам. Больше всего беспокоился Чаликов. Он пожирал глазами окрестности, а когда увидел Триумфальную арку, пришел в восторг:

— Надо же, ее еще до войны с Тверской заставы убрали! Так вот она она где! — Витька так говорил всегда, причем «вот он он», к примеру, произносилось с сильным ударением на «вот», а «он он» звучало слитно и после небольшой паузы. Ковалев раньше пытался намекнуть Чаликову, что одного местоимения вполне достаточно, но поймал себя на том, что его самого при случае неудержимо тянет говорить так же. Витька почувствовал на себе взгляд капитана, и улыбнулся:

— Я понимаю, товарищ капитан, но у нас все так говорят. Вот и Вовка Гречишкин из разведки, он тоже из Грохольского переулка — вот совпадение, только годом меня младше, — так вот, и он говорит точно так же. Я ему чуть замечание не сделал, как вы мне, да вовремя одумался. Сам-то так говорю!

В тоннеле замелькали огни, и микроавтобус уже катил через мост над Москва-рекой.

— Белый дом. — Еж мотнул головой влево. — Впереди Новый Арбат, потом кинотеатр «Художественный», Минобороны, Знаменка и Боровицкие ворота. Далее без остановок.