Т В Б Л (Так Всем Будет Лучше)

– А что у тебя дальше, пап?
– не обращая внимания на обиду Ольги, спросил Барвихин-младший.
– Новые кресла, кабинеты, должности? А толку-то от всех вас, вместе взятых - никакого. Вы, коррумпированы, продажны, вы балласт на теле общества. Быть причастным к вам, возможно и престижно, но что такое престиж? Спасение для убогих, которым нечем больше прослпавиться.

Барвихин-старший судорожно облизнул пересохшие губы, посмотрел на Ольгу, ожидая поддержки. Но она была так расстроена, что не заметила взгляда возможного свекра.

– Саша, посмотри на вещи реально!
– сказал Иван Владимирович.
– Ты собираешься жениться, неужели твоя молодая семья может существовать на зарплату учителя? Ольга ведь аспирантка! Кроме того, она красивая девушка и должна, так сказать...

– Я знаю, что красота продается, пап, - невозмутимо ответил Барвихин.
– Но такая меня не интересует. Если Ольга хочет стать моей женой, она должна разделять мои убеждения.

– Ну, это уж слишком!
– сказала Ольга.

– Идиот, ну полный идиот!
– сказал Иван Владимирович, хватаясь за голову.
– И это - мой сын?! Кошмар! Ты что такое говоришо про Ольгу? Все, Саша, я больше не могу слушать тебя, просто не могу. Мама просила передать, как обычно, но я...отсчитывает десять стодолларовых купюр, бросает на диван.
– Вот тысяча долларов, и живи дальше, как хочешь. Больше не дам.

– Мне эти деньги не нужны.

– Мне тоже все это надоело!
– крикнула Ольга и побежала к двери.

– Думай, Саша, думай! Черт побери, и надо же - такой сын! Ты же потеряешь свою красавицу-невесту!

– Значит, она не красавица. Во всяком случае - для меня. Ты, папа, занимаешь высокую государственную должность напрасно. У Ольги диссертация, которая никому не нужна. А я учу детей, я всегда буду нужен людям.

Ольга уже была в прихожей, но открыла дверь, крикнула:

– Моя диссертация не нужна?! Ты что себе позволяешь?! Идиот!

Барвихин-старший вышел в прихожую, взял Ольгу под руку, увел её из квартиры. Барвихин-младший закрыл за ними дверь и пошел на кухню. разогревать морковные котлеты.

Иван Владимирович, держа Ольгу под руку, шагал по лестнице вниз, сопровождаемый бдительным телохранителем.

– Ты не обижайся на него, Оля. Эта школа - она кого хочешь до ручки доведет, - говорил Иван Владимирович.
– А он упрямый, всегда был таким! Ничего, женится, поймет, что к чему. Возьмется за ум.

– Вы думаете? Я лично очень сомневаюсь в этом.

– Я ж тебе говорю - школа! Это ж нервы, постоянный напряг. Чего брякнул балбес - диссертация твоя никому не нужна! Додумался! А кстати, какая тема? Может, по нашему ведомству? Подскажу кое-что, так сказать, из практики?

– "Отрицательное влияние бюрократии на ход экономических реформ", сказала Ольга.
– И правда, многое можете подсказать, Иван Владимирович.

– Бюрократии?

– Ну да. Поможете?

– Нужная, так сказать, тема... Но не по нашему ведомству. Я тебя подброшу домой?

– Если вам не трудно, спасибо, Иван Владимирович. А вы, наверное, считаете, что бюрократии у нас нет?

– Где её нет? Вот только бороться с ней никто не может. Хваленые американцы и те стонут...

– Так может, Саня был прав?

– Что он знает про это, Оленька?
– тяжело вздохнул Иван Владимирович.
– Жизнь - сложная штука...

Ольге вдруг показалось, что она поспешила с решением отменить свадьбу. Саня-то был прав. Они вышли из подъезда, услужливый телохранитель распахнул заднюю дверце "Мерседеса", Иван Владимирович под локоток направил девушку на заднее сидение. Да, от таких родственников трудно отказаться... Да и Саню она любила... И была бы счастлива с ним, если б не его идиотские убеждения.

Уже стемнело, все-таки, осень. Топчанов сидел в своем кабинете и думал, чем занять этот вечер. Хрен его знает, что будет дльше, значит, нужно отдыхать на полную катушку. С бабами, конечно, и лучше, если две будут рядом. За этими размыщлениями и застал его Игнат, он без стука вощел в кабинет.

– Я тебе говорил, Боря, что нужно контролировать сделку, а ты отключил телефон!
– сказал он.

Топчанов почувствовал, как злость заполняет его душу. Да кто он такой, чтобы упрекать его? Обнаглели в доску! И как можно верить такому телохранителю? Подставит майору Сараеву в два счета - и все дела. Ну, это уж слишком!

– Ты мне ещё про внебалансовые счета расталдыкни, а то ни хрена не ботаю, Игнатик, - почти ласково сказал Топчанов.Кстати, ночью все было путем, тебе тоже понравилось. Или нет?

– А бабки где? Ты же всем должен! Как отдавать будешь? Все, Боря, я ухожу от тебя. Сам ездий на своей "Вольве".

– Ладно, - согласился Топчанов.
– Найди себе лепшего босса Игнат, от души желаю.

– Найду, не переживай. Пока, Боря!

Когда Игнат ушел, Топчанов взял трубку телефона, набрал номер. Хоть и поздно было, деловые люди могли ьыть на месте. Своем, рабочем. Нужно хоть какие-то бабки раздобыть, людям раздать, а то все разбегутся, на хрен.

– Але, Гарик? Слушай, тут такие дела намечаются, полный привет... сказал он, услышав знакомый голос.
– Если можешь... Не можешь? Ладно, извини.

Положил трубку, призадумался. И вправду, нужно было где-то достать бабки, чтобы люди не разбежались. Смоются - какая ж это будет компания? А без бухгалтеров - совсем кранты. Понаедут всякие деятели, чё им базарить?

Через минуту телефон сам зазвонил, Топчанов схватил трубку.

– Але? Гриша?! Ну, слушай, старик, всегда рад тебя слышать. Что - ну ещё бы? Ну да, должен, отдам. Скоро отдам. У меня все нормально, но Чубайс отключил верхнеозерцев, понимаешь? Я с ним говорил, скоро включит, и все будет абгемахт. Это я тебе на чистейшем немецком... Да ты не сомневайся, Гриша, я свое слово держу!
– Топчанов положил трубку, сказал сам себе.Не верит. Ну и дурак.

В кабинет, деликатно постучавшись, вошла Шура.

– Борис Петрович, все сотрудники...

– Готовятся к новым свершениям?
– бодро спросил Топчанов.Я рад, Шурик. Передай им, поддержка руководства обеспечена.

– Какая поддержка, Борис Петрович?
– с недоумением спросила Шура. Все ушли, жутко злые...

– Потом придут жутко добрые. Все, я сдергиваю, ты тоже свободна, Шурик. Найди себе клевового мужика, ты классная баба. Торчи с ним и плюнь на всякие там фирмы.

– Вы так думаете?

– Я так уверен. Все, Шурик, свободна. Привет семье и детям.

– Какие дети? У меня нет детей... И семьи, то есть, мужа, нет, растерянно сказала Шура.

– Будут, обязательно будут!
– заверил её Топчанов.

Шура хотела спросить, как же он домой поедет, ведь Игнат обиделся и ушел, но не решилась. Согласно кивнула, сама не понимая, по какому поводу, и вышла из кабинета.

Вечерняя прогулка была обязательной частью распорядка дня Барвихина, и никакие погодные условия не могли её отменить. И в дождь и в снег ровно в десять вечера он выходил из дому и полчаса бродил по Крылатскому и Рублевке, размышляя о природе миропорядка и странных закономерностях, царящих в человеческих отношениях. Бандитов он не боялся, а с хулиганами, если они не понимали умного и доброго слова, не церемонился. Возвращался домой в половине одиннадцатого, принимал теплый душ и ложился в постель, успевая почитать перед сном то Соловьева, то Ключевского.