Т. 06 Кот, проходящий сквозь стены

Большой сервировочный стол на колесиках — для книг, которые отправятся на склад. Маленький чайный столик — для тех, которые я возьму с собой. Карточные столики — для тех, что пойдут Доброй Воле. Или Армии Спасения? Кто первым придет, тот все и получит — одежду, книги, постельное белье, книги. Но придется прийти самим.

Через час я сказала себе: нет, открывать книги и просматривать их не надо. Если хочешь что-то перечитать, клади это в кучу, которую берешь с собой — ее можно будет перебрать потом еще раз.

Тут я услышала мяуканье.

— Вот противная девчонка! Ну и удружила ты мне, Сьюзен!

Два года назад мы сделались бескошатными после трагической гибели Капитана Блада, внука Атташе — его жизнь оборвалась под колесами лихача на бульваре Рокхилл. Не было такого времени на протяжении сорока трех лет, чтобы у нас в доме не жили кошки. Я понимаю мистера Клеменса, который, переехав в свой дом в Коннектикуте, взял взаймы сразу трех кошек, чтобы придать дому жилой вид.

Но на сей раз я решила никого не заводить. Патрику было восемнадцать лет, Сьюзен шестнадцать, и каждый из них получил уже говардовский список — следовало ожидать, что вскоре они разлетятся из гнезда.

У кошек есть один крупный недостаток. Если уж ты берешь их, то на всю жизнь — на всю кошачью жизнь. Кошки не говорят по-английски — им не объяснишь, почему ты нарушаешь свое обещание. Если кошку бросить, она умрет и будет являться тебе по ночам.

В тот день, когда погиб Капитан Блад, мы мало ели за обедом и почти не разговаривали. Наконец Сьюзен спросила:

— Будем смотреть объявления, мама? Или сходим в Общество защиты животных?

— Зачем, дорогая? — прикинулась я непонимающей.

— Но котенок-то нам нужен?

Тогда я внесла ясность:

— Кошки живут пятнадцать лет, а то и дольше. Когда вы двое уедете, дом будет продан — я не стану бродить одна в четырнадцати комнатах. И что тогда станет с кошкой?

— Хорошо, не будем заводить котенка.

Недели через две Сьюзен немного задержалась из школы. Войдя в дом с коричневым бумажным пакетом в руках, она сказала:

— Мама, мне надо уйти на пару часов. Есть одно дело.

— Можно спросить, какое, дорогая?

— Да вот, — она положила пакет на кухонный стол, и из него вылез котенок — мягонький, маленький, чистенький, черненький с белым, прямо как в стихотворении мистера Эллиота.

— Ой! — сказала я.

— Не волнуйся, мама. Я ей уже объяснила, что ей нельзя здесь жить.

Котенок посмотрел на меня большими глазами, сел и начал вылизывать свою белую манишку.

— Как ее зовут?

— Пока никак, мама. Нечестно было бы давать ей имя. Я отнесу ее в Общество защиты животных, чтобы ее там усыпили и она не мучалась. Туда я и собиралась.

Я была тверда. Я сказала Сьюзен, что она сама будет кормить котенка и следить за его песочным ящичком. И научит его пользоваться кошачьей дверцей. И будет возить ее на прививки в ветеринарную лечебницу на Плазе, когда надо. Котенок ее и только ее, и она должна будет взять его с собой, когда выйдет замуж.

И Сьюзен, и котенок выслушали меня внимательно, глядяна меня круглыми глазами, и согласились на мои условия. Я старалась не привязываться к кошечке — пусть дружит только со Сьюзен и признает только ее. Но попробуйте устоять, когда черно-белый пушистый шарик усаживается на задние лапки, выпячивает свой толстый животик, машет передними лапками в три дюйма длиной, задевая за уши, и говорит тебе яснее всяких слов: «Ну пожалуйста, мама, давай подеремся».

Однако уговор, что Сьюзен заберет кошечку с собой, оставался в силе. Мы больше не обсуждали этот вопрос, поскольку уговорились с самого начала.

Я открыла переднюю дверь — кошки нет. Открыла черную.

— Входите, ваше высочество.

Ее светлейшее высочество, принцесса Полли Пондероза Пенелопа Персипух прошествовала в дом, задравши хвост («Не слишком-то ты торопилась! Тем не менее благодарю. Но надеюсь, что это больше не повторится. Что там у нас на завтрак?»). Принцесса уселась перед кухонным буфетом, где стояли ее консервы.

Она скушала шестиунцевую банку тунца с печенкой, попросила еще, расправилась с телятиной в соусе и закусила печеньем. Время от времени она отрывалась от еды, чтобы пободать мои ноги. И наконец начала умываться.

— Полли, покажи-ка лапки, — она была не в столь безупречном виде, как обычно, и я никогда не видела ее такой голодной. Где же она пропадала последние три дня?

Осмотрев подушечки ее лапок, я убедилась, что она проделала долгий путь. Уж я скажу пару слов Сьюзен, пусть только позвонит. Но пока что кошка тут, это ее дом, и ответственность по старшинству переходит ко мне. Когда я буду переезжать, придется взять ее с собой — куда деваться. Сьюзен, хорошо бы ты опять на время стала незамужней — я бы тебя отшлепала.

Я смазала лапки Полли вазелином и вернулась к своей работе. Принцесса устроилась спать на куче книг. Если она и скучала по Сьюзен, то вслух об этом не говорила. Похоже, она согласилась довольствоваться одной служанкой.

В час дня я все еще разбирала книги и подумывала — съесть мне холодный сэндвич или, куда ни шло, разогреть банку томатного супа, когда позвонили в парадную дверь. Полли открыла глаза.

— Ты кого-нибудь ждешь? Уж не Сьюзен ли? — Я пошла открывать.

Нет, не Сьюзен. Дональд и Пресцилла.

— Входите, милые! — распахнула я дверь. — Есть хотите? Завтракали?

Больше я их ни о чем не спрашивала. В стихотворении Роберта Фроста «Смерть поденщика», хорошо известного в моей параллели, есть строки: «Дом — это место, куда тебя обязаны впустить, когда тебе некуда деться». Мои дети пришли домой — потом они сами расскажут мне все, что сочтут нужным. Я порадовалась, что у меня есть дом, куда я могу их впустить, и постельное белье, чтобыих уложить. Ни кошка, ни дети не изменили моих планов, но планы могут и подождать. Хорошо, что я не успела выехать вчера, в понедельник — куда бы делись тогда эти трое? Трагедия!

Я быстренько, на скорую руку, собрала им ланч, открыв-таки две жестянки томатного супа Кемпбелла.

— Сейчас, сейчас. У меня остался большой кусок свадебного торта, и он еще не совсем черствый. И полгаллона ванильного мороженого, мы его даже не открывали. Будете?

— Еще бы!

— Присс верно говорит. Мы сегодня еще ничего не ели.

— Батюшки! Ну-ка, садитесь. Ешьте суп, а там посмотрим. А может быть, приготовить вам завтрак, раз вы не завтракали? Бекон с яйцами? Кашу?