Шрифт:
«Де Мартиньяк? — подумал Т., вынимая бомбу из алого бархатного гнезда. — Видимо, кто-то из последователей. Стал кузнецом, молодец. Но не помню, никого не помню. Однако работа почти ювелирная...»
На дне первого конуса было аккуратно выгравировано: «Безропотная». Т. несколько раз подкинул бомбу над головой. Поднимаясь в высшую точку, она неизменно разворачивалась зрачком капсюля вниз. Повторив то же упражнение с другим конусом смерти (вторая бомба называлась «Безответная»), Т. осторожно спрятал их в карманы шаровар.
Кое-что из присланного снаряжения вызывало недоумение —
«Почему «правда»? — подумал Т. — Правда глаза колет, что ли? Все непротивление позабыл. Собирай теперь по крохам...»
Наконец подготовка была закончена. Т. еще раз оглядел себя в зеркале. Его борода стала широкой и как бы седоватой — словно за последние минуты он сделался намного старше и мудрее. Усмехнувшись, Т. поглядел на часы-рыцаря. Пора было отправляться.
Выйдя из гостиницы, он вздрогнул.
Аксинья, в новом желтом сарафане, сидела на своей телеге возле самого крыльца — увидев Т., она соскочила на землю, бросилась ему навстречу — но, разглядев его наряд, вдруг испугалась, невозможным движением затормозила на лету, взмахнула руками и отскочила назад.
— Ты? — выдохнула она. — Ай не ты?
— Я, я, — отозвался Т. с досадой. — Рано же ты встаешь...
— Никак из жандармов поперли? — спросила Аксинья жалостливо. — Домахался топориком-то. Выпил, и сидел бы дома...
Коридорный из гостиницы, появившийся на улице в эту самую минуту, остановился неподалеку от них, присел и стал делать вид, что завязывает шнурок, выставив внимательное ухо.
— Ты за телегой пришла? — спросил Т. строго. — Бери и езжай с Богом. А у меня дела.
— Да куда ж ты пойдешь такой, — сказала Аксинья, косясь на коридорного. — Срам лапотный. Идем я тебе сапоги хучь дам старые.
— Уйди, Аксинья, — повторил Т. тихо, — потом.
— Не пей, Левушка! — запричитала Аксинья. — Хрястом-богом тебя прошу, не пей! Ты, как выпьешь, такой чудной!
Вскочив на лошадь, Т. вонзил в ее бока скрытые под лыком стальные звезды и, не оборачиваясь, понесся по утренней улице прочь.
Засада ждала в трех верстах за городом — у заброшенной лодочной станции, где от дороги ответвлялась ведущая к реке тропа.
Т. ощутил это инстинктом — никаких внешних признаков опасности не было. Вокруг полуразрушенного кирпичного барака с провалившейся крышей качались под ветром заросли бузины; полосатый шлагбаум на спуске к сгнившей пристани был поднят, рассохшаяся будка сторожа пуста — на всем лежала печать многолетнего запустения.
Подъезжая к станции, Т. постепенно сбавлял ход — и только поэтому успел остановиться вовремя. Над дорогой была протянута тонкая серая бечева, почти неразличимая на фоне земли. Она ныряла в заросли бузины под черной дырой окна в стене барака. Осадив лошадь, Т. отъехал на несколько шагов назад, словно раздумывая, куда направиться дальше — прямо или к реке.
«Понятно, — подумал он. — В окне, вероятней всего, ружье, и бечевка идет прямо к курку. Система «остановись, прохожий» — знаем... А Кнопф где-то рядом и смотрит на меня. Плохо, что он меня видит, а я его нет».
То и дело беспокоя лошадь поводьями, Т. заставил ее нервно кружиться на месте, чтобы его труднее было
взять на прицел. Одновременно он незаметно высвободил из стремени правую ногу и перенес вес тела на левую.— Господа, — крикнул он, — я чувствую, что вы рядом! Предлагаю обсудить происходящее! Господин Кнопф, поверьте, у нас с вами нет причин для вражды!
В кустах бузины произошло еле заметное движение. Т. мгновенно перебросил правую ногу через седло и сложился так, что его закрыл бок лошади. В следующую секунду из кустов пыхнули фонтанчики синего дыма и раздался грохот ружейного залпа. Стреляли из двустволок, картечью: одна из картечин оцарапала Т. руку. Лошадь попятилась назад, оседая на разъезжающиеся задние ноги, и тяжело повалилась в пыль.
«Вторая за два дня, — подумал Т., чувствуя волну холодного гнева, — какие же подлецы...»
Он распластался на земле за упавшей лошадью. Опять грохнул выстрел, и новая порция картечи с отвратительным чавкающим звуком шлепнулась в лошадиный живот.
— Господа, — крикнул Т., — еще раз призываю остановиться!
В ответ из кустов раздалась револьверная пальба.
«Отлично, — понял Т., — значит, ружей они не перезарядили. Теперь не медлить...»
Достав из-под рубашки несколько метательных ножей, он веером развернул их в руке. — Господа, — закричал он, — напоминаю, я противник насилия! Я никому не хочу вреда! Я вижу перед собой только кусты, повторяю, только кусты! Сейчас я буду кидать туда ножи! Ножи очень острые, поэтому если там кто-то случайно прячется, просьба выйти до счета три, чтобы я никого не поранил! Раз! Два!
Т. заставил себя выдержать короткую паузу.
— Три!
Немедленно вслед за этим он приподнялся и стал метать лезвия, чуть поворачиваясь после каждого броска. Четвертый нож в кого-то попал — это стало ясно по полному боли крику. Морщась от презрения к себе, Т. бросил еще два лезвия в то же место, и крик перешел в хрип.
Из кустов снова стали стрелять, и Т. спрятался за лошадью. Как только стрельба стихла, он опять кинул несколько ножей. В этот раз он попал сразу в двоих. Каждый раз после крика боли он посылал в ту же точку еще два острейших куска стали.
Из кустов по-прежнему хлопали револьверы — но выстрелы стали реже. Т. определил, что там осталось еще трое.
— Господа, — крикнул он, — я в последний раз предлагаю прекратить! Хватит страданий и крови!
— Лицемер! — крикнул в ответ Кнопф.
Вынув из кармана еще одну холодную стальную рыбу, Т. подкинул ее на ладони и метнул на звук голоса. Кнопф взвыл.
— Негодяй! Вы проткнули мне икру! Вы за это ответите!
— Повторяю, — отозвался Т., — с вашей стороны было бы разумнее выйти из кустов!
— Если мы выйдем, — раздался голос одного из помощников Кнопфа, — вы гарантируете нам безопасность?
— Предатели! Трусы! — зашипел Кнопф.
В ответ раздалась грубая брань.
— Я не причиню вам вреда! — крикнул Т.
— Вы обещаете?
— Обещаю. Я вообще никому не приношу вреда. Стараюсь, во всяком случае... Люди по неразумию вредят себе сами.
— Пока у вас остаются ножи, мы боимся! — объявил подручный Кнопфа. — Выбросьте их на дорогу! Только без обмана!
Через несколько секунд жилет с остатками метательного арсенала вылетел из-за трупа лошади и тяжело звякнул о дорогу.