Та, что будет моей

— Она совсем запудрила тебе мозг, да? — прошипела мать. — До твоего возвращения сюда, там, в Америке, у вас с Джессикой все было отлично и у тебя были на нее большие планы.

— Это у тебя были на нее планы, своих я никогда не озвучивал.

— Да раскрой ты уже глаза! Очнись! Посмотри на нее, — Инна Алексеевна обернулась на девушку. — Она же красавица. Умная, образованная, с прекрасными перспективами. Идеальная для тебя половина. А какие у вас будут красивые дети.

— У меня уже есть ребенок, — процедил Вишневский, и с лица женщины напротив схлынули все краски. — Да, Валюша моя дочь. Только не говори, что ты об этом не догадывалась.

— С чего ты это взял? — тон стал непривычно жестким. — Ты делал тест на отцовство? Или слепо поверил ее словам?

— Я знаю, что она моя.

— Значит, все-таки не делал…

— Нет, и не буду, — отрезал Артур. — Скоро Аглая и моя дочь переедут ко мне в новый дом. Я хотел, чтобы до завершения ремонта они пожили со мной здесь, но теперь желания оставаться тут нет даже у меня. Думаю, к шуму перфоратора можно привыкнуть.

— Артур…

— Ты бесцеремонно влезла в мою жизнь, зачем-то притащила сюда ее, — кинул взгляд на застывшую с чашкой в руках американку. Она точно не понимала ни слова, но судя по сосредоточенному выражению лица, ловила каждое. — Ты спросила, что со мной, так вот я хочу спросить у тебя то же самое.

— Аглая — огромная ошибка, и как мать я обязана была что-то сделать. Я не могу допустить, чтобы ты так нелепо испортил себе жизнь! Один неправильный выбор может стать роковым, уж поверь моему опыту. Я знаю о чем говорю. Ты уже однажды едва не наломал дров, я не позволю, чтобы это повторилось снова.

— Я сам разберусь и со своей жизнью и своими дровами. А ее выпроваживай сама, — положил ладонь на перила, намереваясь подняться к себе в комнату, но Инна Алексеевна его остановила.

— Хорошо, она уедет, но прежде скажет тебе кое-что. То, после чего ты уже не будешь столь категоричен. Джессика, — обернулась на девушку, перейдя на английский, — думаю, вам с Артуром нужно серьезно поговорить.

Артур не хотел никаких разговоров, но в то же время понимал, что без каких-то внятных объяснений эта волынка будет тянуться еще долго. Нужно поставить уже эту сраную точку, раз и навсегда.

— Пойдем наверх, поговорим там, — хмуро бросил Джессике и после перевел злой взгляд на мать. — Без свидетелей.

* * *

— Какого дьявола, Джес? Мы же обо всем поговорили, и мне показалось, что ты меня услышала, — перешел сразу к главному Вишневский, едва только за ними закрылась дверь его спальни. — Ты даже не сообщила мне, что прилетаешь.

— Значит, ты спишь здесь? — проигнорировав его вопрос, осмотрела комнату блондинка. — Примерно так я твою спальню и представляла. Немного "холодно", эти тона… но в этом весь ты.

— Я задал тебе вопрос.

— У вас красивый дом.

— Джессика!

— Мы давно не виделись, ты мог надумать себе что-то. Расстояние оно вообще далеко не всем идет на пользу, поэтому я не придала твоим словам большого значения, — пожала она загорелым плечом. — Твоя мама рассказала мне, что объявилась твоя бывшая, видимо ты, как это по-русски…поплил?

— Вижу, вы тесно сдружились с моей матерью. Причем за моей спиной. Что еще она тебе рассказала?

— Значит, это была она, да? — снова оставила его вопрос без ответа. — Та девушка, с рыжими волосами. Это она? Твоя бывшая?

— Да, это она.

— Она милая.

— Чего ты хочешь, Джес? — Артур ощутил, что дичайше устал. — Если ты надеешься, что моя мать имеет на меня хоть малейшее влияние — ты ошибаешься, ее слово не значит ровным счетом ничего. Мы с тобой расстались, окончательно и бесповоротно. И я не поплыл, я просто… нашел свое, наверное. Или точнее будет вернул.

Это его признание удивило даже его самого. Он действительно вернул свое и терять снова больше не хотел. Не из-за внезапного прилета Джессики, ни из-за чего-то еще.

Сказанные им слова ее задели, это было видно. Она успела неплохо узнать его за месяцы отношений, и прекрасно понимала, что такое его признание — это уже много. Да и то как он это произнес…

— То есть ты бросил меня ради нее? — указала отогнутым большим пальцем себе за плечо, на окно. — Дочери кухарки?

— И это она тебе рассказала, — невесело усмехнулся Вишневский, сделав для себя неприятное открытие, как плохо все-таки знает свою мать. — Мне все равно, чья она дочь, понимаешь? И чья ты дочь тоже. С тобой я быть больше не хочу, а с ней — да. У нас есть ребенок. Девочка, ей скоро четыре года.

Он увидел, как Джессика изменилась в лице, но все равно продолжил.

— Я узнал о ней только вернувшись сюда, Веснушка… — и тут же исправился, — Аглая ничего не говорила мне о своей беременности. И знаешь, я рад, хоть и понятия не имею, каково это — быть отцом. Никогда даже не держал на руках младенца.

— Ничего, скоро подержишь, — прошипела девушка, резким движением руки смахнув со щеки выкатившуюся слезу обиды. — Примерно через восемь месяцев.

Ее слова словно сорванный в полете парашют. Вишневский впервые в жизни понял смысл выражения: кровь отлила от лица. Но в свойственной ему манере даже не подал виду.

— Извини?

— Я беременна, Артур, — гордо задрала подбородок. — Кажется, у тебя талант помечать женщин перед тем, как бросить.

Часть 24

* * *

Аглая выбралась из такси и, пропуская мимо ушей активную болтовню Валюши, на автомате передвигая ногами поднималась на свой этаж.

Она уехала сразу же. Забрала у матери дочь и, даже не потрудившись ничего объяснить (хотя вопросы от родительницы сыпались как из рога изобилия), уехала. Лучше тут дома, одной, чтобы не видеть этого всего…

Когда она вошла в дом и увидела его американку, то просто потеряла дар речи. И от неожиданности, и… от удивительной красоты соперницы. Она была настолько идеальна, что Аглая сразу поняла, что на фоне ее у нее самой нет ни единого шанса. И поняла, что говоря об их расставании, Артур нагло врал, потому что в голове не укладывалось, как можно бросить такую красивую девушку.

Ее волосы, кожа, бесконечно длинные загорелые ноги…

Я такая дура, — ругала себя Аглая, сидя в салоне такси. — Дура… Поверила, что он это все серьезно, что действительно хочет быть с тобой. Он же просто убивал время, это очевидно. Но вот зачем он потащил ее в свой дом, зная, что там его ждет "привет из Америки", она понять никак не могла.

Хотел посмотреть на ее реакцию? Проучить за что-то? Шутка? Если так, то слишком жестокая. Верить в подобное она категорически отказывалась, но логичного объяснения его поступку у нее просто не было.

Она была разбита, в самом прямом смысле этого слова. Казалось, что на фоне стресса даже поднялась температура. Хотелось одного — просто лечь, закрыть глаза и проспать несколько лет, а проснувшись, забыть и его и все, что между ними было.

Она не хотела думать обо всем случившемся, было слишком больно. Еще приходилось как-то сдерживать слезы и вымученно улыбаться, чтобы не расстраивать дочь. Этот взгляд Инны Алексеевны… Полный победного ликования. Конечно, она увидела, что они вошли в дом держась за руки, но промолчала, кинувшись восхищаться подходящей ему девушкой. Как будто Аглаи и не было вовсе. Впрочем, видимо, ее действительно не было, а все случившееся между нами в его новом доме было каким-то прекрасным, но несбыточным сном.