Та, которая покупает

Перед друзьями и его родственниками они изображали счастливую пару. Оба были умны, успешны. В награду за тяжелый труд они покупали себе дорогие игрушки.

— Он повторял везде и всюду: его Холли заслуживает только самого лучшего. — Женщина горько улыбнулась. — Наверное, я мирилась с его изменами, потому что он постоянно покупал мне подарки. Я даже перестала задавать вопросы, когда он не приходил ночевать или когда ему по домашнему телефону звонили девицы и обзывали меня.

Так продолжалось четыре года. А затем его состояние серьезно ухудшилось, и он не мог уже скрывать свою болезнь от жены. Через год и у нее начались внезапные приступы опоясывающего лишая. А потом он умер. Его родственники оплатили похороны и тут же забыли о ней.

Холли ушла с работы, когда уже не в силах была выносить позор и слабость. Дом и машины забрали за неуплату. За три года без работы она продала все, что могла.

Теперь медицинской страховки у нее больше нет. Коллеги давно про нее забыли. Родственники мужа делают вид, что ее не существует. И вот она здесь одна сражается с раком, который разъедает ее тело, и умирает.

— Почему ты не вернулась к своим родственникам? — спросила Уэсли.

— Меня воспитала бабушка. Она умерла, когда мне исполнилось двадцать три. За год до того, как я вышла замуж. А где моя мать, я не знаю. — Холли взяла пульт и переключила телевизор на канал «Интертеймент». — Сейчас начнутся «Правдивые голливудские истории». Моя любимая программа.

— Да ты что! И моя!

— Ты чем-то на меня похожа, — сказала Холли, снова закашлявшись.

— Да? И чем?

— Ты такая милая и наивная.

— Наивная? — Уэсли рассмеялась, хотя сомневалась, нравится ли ей то, что совершенно незнакомый человек считает ее наивной.

— Не обижайся.

— Я не обижаюсь, — соврала Уэсли. — Но почему ты так думаешь?

— Просто смотрю на тебя. И вижу. — Холли снова улыбнулась: хотела, наверное, показать Уэсли, что она не имеет в виду ничего плохого. — Так жить опасно. Ради любви. Ты встречаешь не того парня, и он, моя дорогая, пользуется тобой на всю катушку. Любовь не то, что ты думаешь. У меня было все: фейерверки и рыцарь на белом коне. И посмотри, куда это меня привело. — Холли не отводила глаз от Уэсли.

Девушка кивнула:

— Я знаю, о чем ты. Я только что пережила разрыв и…

Холли закрыла глаза, и Уэсли замолчала, оставив умирающую наедине с болью. Через несколько минут вошла медсестра.

— Пусть поспит, — сказала она Уэсли.

Выезжая на Коламбия-роуд, Шерри взглянула на подругу:

— Ты что-то притихла. Как все прошло?

— Я просто не могу выкинуть Холли из головы. Она такая умная, такая молодая, такая…

— Да. Печально. Но жизнь есть жизнь. Она все-таки держится молодцом.

Уэсли почувствовала, как в уголках глаз закипают слезы:

— Так ужасно знать, что она умрет. Понимаешь, она могла бы быть моей приятельницей или коллегой по работе.

— Уэсли, посмотри на вещи с другой стороны. — Шерри погладила подругу по ноге. — С Холли все в порядке. Да, знаю, тебе так не кажется, но это правда. Ей сейчас очень больно, но когда она умрет, вся боль исчезнет. Она отправится на небеса. Невозможно понять, почему с ней такое случилось. Один Господь знает, это Его Промысел. У него для всякого есть план, и каждому выпадают боль и страдание, счастье и успех. Холли была когда-то счастлива. Она снова станет счастливой, когда перейдет в мир иной.

— Я просто не…

— Не пытайся понять, — оборвала подругу Шерри. — Нам не дано.

Болезнь Холли потрясла Уэсли. Это не статистические данные, которые вызывают легкое беспокойство, однако создают впечатление, будто болезнь — это что-то, от тебя очень далекое. А тут — живой человек, умирающий от СПИДа, и это было слишком очевидно, слишком реально. Как может Шерри так спокойно рассуждать, недоумевала Уэсли.

— Ты в первый раз увидела… э-э… по-настоящему больного человека? — спросила Шерри, словно прочитав ее мысли.

— Да. Никогда раньше… Поверить не могу… СПИД… что он делает с людьми.

Шерри вздохнула:

— Да! Именно это он и делает с людьми.

Уэсли уловила гневные нотки в голосе подруги.

— Шерри, иногда я ощущаю себя самым наивным человеком в мире. Ты понимаешь меня? И Холли так считает. Она тоже сказала, что я наивная.

— Ну-у, — Шерри приподняла одну бровь, — я бы не назвала тебя наивной. Тебе просто нравится видеть только то, что хочется.’ Это не хорошо и не плохо. Возможно, так работает твой защитный механизм.

Уэсли задумалась над ее словами.

— Просто до сих пор мне не приходилось встречаться с такими, как Холли. Меня интересовала только работа, семья. И Майкл. А потом Дункан.

— Ты сама выбрала этот путь. Я тоже однажды выбрала свой: пошла на общественных началах работать в больницу. Там-то я и насмотрелась на таких, как Холли. Мы с ней не на улице познакомились и не в клубе. Она такая же сестренка, как ты или я. — Шерри помолчала немного. — Тебе вовсе не обязательно видеть уродство, если не хочешь. Можешь просто закрыть глаза и притвориться, что в твоем мирке нет изъянов. Но я… я хочу видеть хорошее, плохое и уродливое. Мир огромен, он намного больше, чем я и ты. И Дункан. — Шерри взглянула на Уэсли. — И я хочу билет в первый ряд, чтобы ничего не пропустить.

Разговор не прошел для Уэсли даром. Как долго не замечала она ничего, кроме себя самой.

И этот путь был ровным и безопасным. Наверное, Холли так же думала о своей жизни и она не хотела видеть грязи, живя с человеком, который сначала любил ее и баловал, а потом предал и обрек на смерть. Уродство присосалось к коже Уэсли, как пиявка, и не отпускало весь день. Она думала о Холли: как в свои тридцать два она лежит на больничной койке, такая слабая и беспомощная. Шерри права. Она слишком долго закрывала глаза, чтобы не замечать уродства прямо перед собой. Нужно извлечь для себя урок. Нужно.

Глава 23

Погода не переставала удивлять. Еще не наступил апрель, а весна уже вступила в свои права. Воздух прогрелся и дарил наслаждение всему живому. Самые отважные женщины уже ходили на работу в босоножках, а некоторые мужчины осмеливались выйти из дому без плащей. Город почти оттаял. Последние кучи грязного слежавшегося снега плавились и превращались в ручейки, бегущие через тротуары к водостокам. Люди стали приветливее. Вокруг царила благодать.

Что до Уэсли, оптимизма у нее не прибавилось, но зато поубавилось пессимизма. Она начала отдаляться от той Уэсли, что очертя голову кинулась в омут страсти, встретив искушенного красавца, который исчез из ее жизни, кажется, так же внезапно, как и появился.