Та, которой не должно быть…

28

Шло совещание, Лариса сидела напротив, но чуть наискосок, изредка косясь в его сторону. Виталий игнорировал ее, что давалось уже легче, а остальные чувства – это болезни самолюбия, они пройдут со временем.

– Итак, Игорь убит тем же орудием, что и остальные жертвы, – подводил итог Петрич.

– Совершенно верно, – сказал Виталий. – Как я и предположил, на месте преступления из-за стесненного пространства салона автомобиля убийца не смог нанести фирменный удар. Но старался. Первый удар нанесен в область шеи, из-за сопротивления Игоря, который на тот момент сидел на месте водителя и упирался спиной в дверцу, лезвие прошло по кривой, в затылочной части есть выходное отверстие. Второй нанесен сверху и тоже в область шеи. Вероятней всего, убийца дернул раненого Игоря на себя и, когда тот очутился на спине, добил ударом сверху. Затем усадил парня.

Петрич перевел взгляд на криминалистов, их двое. Алов, похожий на бобра, развел руками в стороны и расшифровал свой жест:

– В салоне следов очень много как свежих, так и давних. На одежде убитого только его кровь и бытовые пятна. Есть волосы разных людей. Какие следы принадлежат убийце, мы пока сказать не можем, нет материала для сравнения.

– А у меня есть положительные сдвиги, – сказал Виталий. – Под ногтями убитого обнаружены частицы кожи, полагаю, они принадлежат убийце.

Алов пессимистично махнул рукой:

– Сравнивать все равно не с чем.

– Появится, – заверил Виталий. – Но нужно поторопиться, пока не зажили царапины. Они незначительные, тем не менее.

– Как думаешь, где располагаются царапины? – осведомился Петрич.

– Если куртка была застегнута, а на шею намотан шарф, то доступа ни к шее, ни к груди у жертвы не могло быть. Остаются руки между перчаткой и рукавом, то есть запястье, что наиболее вероятно, так как Игорь наверняка ловил руку убийцы с оружием, пытаясь предотвратить свою смерть. Еще в свободном доступе было лицо убийцы.

Петрич одобрительно закивал, ведь частицы кожи – это прорыв, Виталий заслужил одобрения. Андрей Павлович отпустил всех, оставив его и Алова, из ящика стола он достал ежедневник и, положив на стол, толкнул от себя. Тетрадь заскользила к Алову, тот ее поймал и вопросительно уставился на Петрича.

– Это записи Ганина, – сказал тот. – Он вел частное расследование дачного дела по просьбе выжившего Эдгара. Я разговаривал с соседкой и ее мужем, оба утверждают, что Ганин был близок к разгадке, но в тетради об этом ничего. Открой последнюю страницу… Видишь, последние строчки?

– Они зачеркнуты фломастером, – напомнил Алов.

– Я смотрел на свет, там, кажется, фамилии, – возразил Петрич, – но их не разобрать. А закончены записи фразой «Это все», ее я прочел. Что – все? Довел он расследование до конца или не довел? Фразу можно трактовать так и эдак, а хотелось бы выяснить поточнее. Не исключено, что с помощью этих людей мы получим хоть какие-то ответы.

– Понял, – поднялся Алов. – Разрешите?

– Ступай. И поторопись.

Виталий с Петричем остались вдвоем, с октября они, грубо говоря, сроднились, как папа и сынок. Только один сам себе на уме, а второй – ум подрастерял маленько из-за бабы и вопрос: подлежит ли восстановлению серое вещество? Второе: чего ждать от «папы»? Петрич закурил вонючую сигарету и действительно слегка ошарашил Виталия:

– Мне нужна твоя помощь.

– Да я вроде и так…

– А я не о том. Мы имеем дело с организованным типом преступника. Он продумывает преступление и свой отход, заранее выбирает жертву, но не случайно. Использует приемы сталкинга, но не всегда. Действует молниеносно и весьма силен, не оставляет следов, хотя последний раз допустил просчет.

– Просто в пылу не заметил, как парень царапнул его, – ввернул Виталий, но для Петрича маленькое уточнение не имело значения.

– Скажи, кто из твоих знакомых соответствует данным параметрам?

– Никто, – не задумываясь, ответил Виталий.

– Ладно, пойдем другим путем и вспомним последовательность. Дача. Четверо зарезаны, пятый остался в живых с пробитой головой. Три трупа сгорели, четвертый из огня вынес Эдгар. Позже он нанимает Ганина и уезжает аж в Китай на целый год, Ганин погибает от рук подростков. Исходя из логики Жанны, да и ты говорил, что теоретически это возможно… скажи, Эдгар мог совершить массовое убийство?

Ну и вопросик! У Виталия глаза вылезли из орбит, тем не менее ответить, мол, дядя, ты спятил? – он не торопился. Да, задумался. Искушение, извините-с, дело обычное, месть – тоже излюбленное блюдо как борцов за правду, так и негодяев. Но чтоб убийцей сделать бывшего друга, переспавшего с твоей женщиной, это низко. Она (Лариса) того стоит? Нет, однозначно.

– Исключено, – ответил Виталий.

– Докажи.

– Организованный тип – не про Эдгара. В быту ему нужна нянька, а в работе организован, но это свойство большинства одаренных людей. Молниеносность тоже не свойственна, он флегматик. Сила… не замечал. И потом, он любил Нину.

– Но! – поднял указательный палец вверх Петрич. – Рос в детдоме, эти люди обделены и озлоблены.

– О чем вы! – невесело усмехнулся Виталий, перебив патрона. – Он там был всеобщим любимцем, вундеркинд, с ним носились, как с принцем. Кстати, замашки принца у него иногда проскальзывают, он эгоистичен.

– А то, что в год его отсутствия ни одного подобного преступления не совершилось, но стоило ему приехать – и началось. Это как тебе?

– А Ганина он нанял, чтобы тот нашел его же? И кинул на расследование сумму, сопоставимую со стоимостью автомобиля. И тетрадку вам отдал, чтобы его разоблачили, да? На клиента дурдома он точно не тянет. Ваша логика – простите, логика Жанны! У нее, кстати, мотив есть, а у Эдгара – нет.

Петрич, обхватив лоб пальцами, что-то записывал, но как только речь зашла о Жанне, он выпрямился и взял на себя функции адвоката:

– Ну ты загнул… Четверых убить, а пятому нанести серьезное ранение – слабовата физически. Жанна год искала убийц, предоставила диктофонные записи поисков, записную книжку. И круг подозреваемых определила точнее, чем наши… так называемые следователи. Вернемся к мотивам. Александр?

Вот пытку устроил! Сашка проявил себя как истинный друг, помог пережить измену, а Виталию нужно взвесить все «за» и «против», персонифицируя его с маньяком.

– Организован – да, – перечислял Виталий. – Реакция у него отличная, сила… да, он крепкий и сильный, дружит со спортом. Вполне мог нанести смертельный удар. Неуравновешен, обидчив, зануда… Исключено, это не Сашка!

– Почему?

– Да потому, потому! – вспылил Виталий.

– И все же – почему?

– А нет у меня объяснения, я просто знаю: это не он! Сашка Нину любил… как раб, готов был умереть за нее.

– Рабы восстают.

– Это не он! – отрубил Виталий.

– А Володя?

– Вовка? – Виталий хохотнул, что означало: ну и дурак же вы, Андрей Павлович. – Он слишком добр для такого злодейства.

– Но он получил Жанну, а Жанна – наследство. Неплохое, кстати.

На горячем стуле усидеть крайне сложно, Виталию это не удалось, он подскочил и заметался по кабинету, а славился уравновешенностью. Петрич сидел в той же позе, обхватив лоб пальцами, и, приподняв слегка ладонь, следил глазами за Виталием, оставаясь в состоянии покоя.