Та, которой не должно быть…

– Федя… – раздался за спиной голос Майки.

Он украдкой вытер слезы, стесняясь их и гадая, слышала подруга его девчоночьи всхлипывания или нет.

– Зачем пришла? – не оборачиваясь, спросил Федор.

– Федя… я давно тебя не видела… Почему ты не приходил?

– Не хотел.

Майка робко присела рядом с ним, будто боялась, что Федька прогонит ее, а он даже глаз не скосил в ее сторону. Они посидели в молчании, Майка захлюпала носом и заговорила срывающимся голосом:

– А я болела. И ждала тебя… Твоя мама спасла мне жизнь… Я тоже хотела спасти ее, звала на помощь… А тот урод напал на меня, ударил и… я больше ничего не помню. Открыла глаза, а кругом темно, как в могиле… Если б ты знал, как мне было страшно, очень-очень страшно ничего не видеть. Я думала, ты найдешь меня… Там была еще одна девушка, Валенсия.

– Ты с дуба упала? – вяло промямлил Федор. – Валенсия город. В Испании.

– Ее зовут Валя! А Валенсией прозвал парень, она его любит… Федя, я не виновата, что так вышло… но ты меня прости… Мне так плохо без тебя…

Не глядя на нее, Федор закинул руку и положил на плечи Майки, которая разревелась окончательно, получив, в общем-то, прощение. Хотя за что?

Не успели высохнуть слезы, кладбищенскую тишь разрезал звук мотора. Подъехал автомобиль, резко затормозил, вздымая дорожную пыль, из него выскочил Заваров.

– Майя… Дочка… Здравствуй, Федя.

Федор молча встал, отошел к байку, сел и надел шлем, он вел себя так, словно никого нет на кладбище.

– Почему не здороваешься, мальчишка? – вскипел Заваров.

– Я здороваюсь с теми, кому желаю здравствовать, – застегивая шлем, проронил резко возмужавший сын Аллы.

Заваров скрипнул зубами, возможно, он приказал бы охранникам отделать до инвалидной коляски наглеца, но дочь подхватилась и пошла к Федору.

– Майя! – остановил ее Заваров. – Поедем домой?

– Из-за тебя тот урод убил мальчишек, – отступала от него дочь. – Я просидела в его подвале… он хотел и меня… убить. А за что? Потому что ты… мой отец подставил меня на этой дурацкой машине, которую подарил. Он говорил нам, что скоро убьет. А это ты убивал людей на дорогах! Ты давил их… Как ты мог? Все про тебя говорят только плохое… мне стыдно!

– Майя… – шел к ней отец, ни разу не посмотревший на могилу своей последней жены. Но ведь он терял дочь! – Не слушай их. Это завистники, мрази, ничтожества. Они ни на что не способны, прозябают, как слизняки. Ну, кто виноват, что они так хреново живут, кто? Они сами! Потому что дерьмо. А живут-то благодаря мне и таким, как я. Быдло вонючее и ползучее. Ты еще не понимаешь, что эти людишки существуют для того, чтобы служить нам, их место там, где мы укажем. Ты поймешь, со временем поймешь…

– Майка! – подал голос Федор, заведя байк. – Или он, или я. Решай сейчас.

Она, разумеется, думала, но недолго. Майка выбрала Федора, села сзади и обняла, прижавшись щекой к его спине. Папа закричал, побежав к ним:

– Стой, стой!.. Майя…

Федор дал по газам и умчался вместе с его дочерью, оставив после себя выхлопные газы. Заваров рухнул на скамейку, ударил по ней кулаками, заскрежетал зубами и, в сущности, уговаривая себя, бубнил:

– Ничего, вернется. Помыкается с этим… и вернется, когда поймет, что жизнь хороша только с большими деньгами. Она же моя дочь. А я подожду. И прощу.

Сверху начал падать снег – крупные хлопья, сначала редкие, потом их становилось больше и больше. Это был первый нормальный снегопад в этом году… Очень скоро портрет временной жены Заварова засыпало, но он так и не подошел к могиле, не отдал дань женщине, которая спасла Майку, закрыв ее собой. Заваров пошел к машине, возле которой подпрыгивали охранники, они замерзли.

* * *

Теперь через решетку на окне Эдгар смотрел на мир. Он не чувствовал ущербности, сидя взаперти в отдельной палате, где никаких излишеств, только необходимое: кровать, стол, тумбочка, умывальник. У него появилось много свободного времени, он размышлял. А размышлял о жизни и смерти.

Однажды ночью, когда в окно заглянула луна, яркая, как галогенная лампа, Эдгар понял по возне, что в палате кто-то есть, помимо него. Он повернулся на бок и увидел… Нину. Она сидела в углу, обхватив колени руками, и смотрела на него.

– Привет, – сказал он тихо. – Откуда ты взялась?

– Обманула санитаров и вошла.

Ее ответ был логичным, не вызывающим сомнений, ведь Нина, на удивление, изобретательна. Но Эдгара беспокоило сейчас другое, он сел на кровати и с трудом, преодолевая чувство раскаяния и вины, выговорил:

– Говорят, я убил тебя…

– Меня? – Нина задумалась, выпятив губу, но она не умела долго думать, через несколько секунд хихикнула: – А как бы мы сейчас с тобой разговаривали?

Эдгар с большим облегчением шумно вздохнул и рассмеялся:

– Действительно. Так, значит…

– Все лгут. Хотят запутать тебя и выставить сумасшедшим.

Он упал на спину, закинул руки за голову, чувствуя покой. Теперь Эдгар осознал: Нина особенная, она может многое и необходима ему, ибо только она способна разъяснить то, что за гранью его понимания. Характер имеет скверный? Не беда, он терпелив. Но не приснилась ли Нина? Эдгар повернул голову… нет, не приснилась. Кстати, о снах!

– Почему же мне снится один и тот же сон?

– Какой?

– Мы ссоримся с тобой…

Он слишком много отдавал времени настоящей Нине и мало – работе, дела пошли неважно, в результате Эдгар бесился, срывался, обнаруживая все признаки человека жестокого. Нина стала бояться его, хотя характер у нее тоже был не ах. Однажды она проснулась, а он сидит на стуле, смотрит на нее, как сыч, играя ножом. Она очень испугалась, еле уговорила его лечь, целовала, заставила заняться любовью, а когда он уснул, убежала. Вызвала такси и уехала на дачу к дяде. Утром позвонила Эдгару и сказала, что возвращается к Сашке. На самом деле Сашка ей не был нужен, она давно разлюбила его, но так сказала, чтобы Эдгар отстал.

А его заело: он с Нины пылинки сдувал, она же подло бросила его! Эдгар поехал вечером на дачу, куда его давно не звали и встретили настороженно. Отец Жанны не хотел его пускать, но он так настойчиво просил дать возможность переговорить с Ниной, что тот впустил и позвал племянницу. Она спустилась вниз в ночном платье, увидев Эдгара, хотела уйти, потом передумала и предложила ему забыть ее, между ними все кончено. Бабушка поддержала Нину, объясняла Эдгару, что они слишком разные люди, чтобы быть вместе, к тому же внучка слишком молода. Он пришел в ярость. Почему-то решил, что должно быть так, как ему нравится, и если любит он, то его должны любить все. Нина обманула ожидания, Эдгар не мог ей этого простить и вытащил нож… Дядя Нины кинулся защитить племянницу, но Эдгар оттолкнул его, тот упал…

– Бабушка и тетя на тебя бросились вдвоем, – продолжила его сон Нина, – но ты был сильнее. И так быстро махал рукой, понять было невозможно, что происходит… Дядя кинулся к жене, упавшей на пол, а ты нож вонзил ему в спину и ушел на улицу поджечь дом.

– Ты тоже видела мой сон?

– Просто я хорошо знаю тебя. А почему ты вернулся?

– Не помню.

– Ты вернулся и звал меня, нашел у лестницы и удивился. Но тут очнулся дядя и пошел к нам. Ты его поздно увидел, а у дяди не хватило сил ударить или даже убить, он упал на тебя, вы оба повалились на лестницу. Там есть косяк… то есть из железа, дядя его прибил, чтоб укрепить ступеньку, об этот косяк ты ударился головой, там же еще гвозди торчали… Ты потерял сознание… Но это всего лишь сон, дурной сон…