Та, которую я люблю
Шрифт:
– Виктор Валентинович, расчёт же делаем сегодня на карту? – пропела Марина.
– Именно, - кивнул Вик.
Алёна поставила все подписи во всех положенных местах, подхватила сумку и отправилась восвояси.
– Глупая же, правда? – Марина улыбнулась хитренько и подошла близко к Вику.
– Ну да, не гений, - кивнул Вик. – А вы неплохо так этим пользовались, да? – достал планшет и показал помянутую уже сегодня переписку.
Марина читала и бледнела.
– Откуда вы это взяли? – прошептала она.
– Эта, как вы сказали, глупая особа не выключила компьютер и не закрыла браузер. И даже окошко с
– А… разве с ними что-то было? Я о таком не знаю. Мне не подавали никаких больничных. И плюньте в глаза тому, кто вам про эти больничные сказал, - затрепетала Марина.
– У меня есть свидетельства о том, что их неделю не было на работе, - сообщил Вик, вновь сощурившись.
– Ничего не знаю, - замотала головой Марина.
– А о том, что Чернышов рассказал всё про колёса Ласточкиной и про два косаря от вас, вы тоже не знаете?
– Что он мог про меня сказать? Врёт он всё!
– Рассказал, как вы его вызвали в контору и выдали техзадание. И сказали, что если не выполнит – то все узнают про прогулы, это ведь не в первый раз случилось, как я понимаю. Только вы не подумали, что камеры видели и писали вашу встречу.
– И что теперь? – дернулась она.
– А теперь у меня на столе статистика по людям, прогулы которых вы покрывали. Догадываетесь, что дальше?
– Понятия не имею, - улыбнулась она.
Надо же, взяла себя в руки.
– Увольнение.
– Да ладно, - не поверила она. – А если договоримся?
– Это как же?
– А как скажете, - она подошла близко, смотрела в упор и говорила с придыханием.
– Для чего вы подбивали Васину и Татарникову за мной бегать?
– Ну… - улыбнулась Марина, кажется, даже подумала, что пронесло. – Они ж потом, если бы выгорело, были бы благодарны и таскали бы мне информацию. А какой кадровик без информации, скажите? Опять же Татарникову вы сами первым зацепили, вы же с ней ужинали, вот она и надумала себе бог знает что. Вы, правда, подумайте, я уж точно не хуже Ласточкиной!
– Хуже. Ласточкину ни разу не поймали ни на косяках, ни на вранье. Так что либо она человек приличный, либо делает свои дела так, что не подкопаешься. Свободны, уважаемая Марина Борисовна. Дела сдайте Оксане Валерьевне, - а если Оксана такая же дура, то и её отправим, пока же пусть работает. – На планёрку можете не ходить.
Вышел в кабинет, нашёл взглядом Оксану, невысокую плотную бурятку.
– Оксана Валерьевна, принимайте дела. Марина Борисовна нас покидает. Жду через четверть часа на планёрке.
В коридоре Вику очень удачно встретилась Наталья Синяева, начальница девицы Сашеньки.
– Добрый день. Подскажите, Наталья Викторовна, Александра Татарникова очень ценный работник?
– Как вам сказать, - усмехнулась Синяева.
– Да как есть, так и говорите.
Она подошла близко и сказала очень тихо:
– Работник самый обычный, но у неё же отец в областной администрации.
О как. Не было печали, называется.
– Понял. Про администрацию не думайте, там, если что, задействуем тяжёлую технику. Александра работает до первого косяка.
– Ясно, - усмехнулась Синяева.
– Ей можно об этом сказать?
– Думаю, нужно, - усмехнулся Вик в ответ.
Пойти
к себе и хоть водички выпить, что ли.Анна Константиновна смотрела озабоченно.
– Всё в порядке, Виктор Валентинович?
– О да. Проредил немного местное сообщество сплетниц. Кофе не нальёте?
– Непременно, - Анна Константиновна отошла, и мгновение спустя вернулась с чашкой и блюдцем.
На блюдечке лежали дольки шоколада с надписью на каждой - «Fazer».
– Что это? – удивился Вик.
– Это передала Вероника Андреевна. Сказала – вам понравилось.
34. Вероника
Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим
Марина Цветаева
Ночь она почти не спала. Слишком сильным оказалось всё, что вместилось в пролетевшие выходные. Ещё в пятницу на работе они были на «вы» и чужие друг другу, хоть в целом и казались симпатичными. А потом кофе на ноутбуке, гроза, подъезд, его губы… Дальше – хуже. Квест, танцы, посиделки у костра. Потом Сашка-дурашка видела её вместе с Виком – когда они зашли к нему за вещами. Конечно, она, в отличие от Сашки, была одета, но всё равно – пошла с шефом в его номер. На ней же не было написано, что они уже всё на сегодня решили, и он уезжает, а она остаётся!
Ну и вечер, тоже. Может он, видите ли, приехать под окна к своей девушке. А когда Вероника спросила – неужели уже всё решил, он даже как будто удивился. Привык сам решать за всех? Или привык, что на него все сами падают?
Нет, сказать честно – он очень хорош, просто возмутительно хорош. Хоть в лесных штанах и футболке, хоть в смокинге. Да и в обычном костюме – тоже. Голос его можно слушать вечно, а в его глазах легко тонуть. Угу, девушка одного из Ледяных. Кому рассказать – обхохочутся.
Нужно было обсудить это всё хотя бы с Ленкой. Обычно она была в курсе Вероникиных увлечений, и могла посмотреть на ситуацию со стороны и дать дельный совет. Как там – «и лишь безумец был способен так влюбиться»?
Вот-вот. Дурой ты, Ласточкина, родилась, дурой и помрёшь.
На работу она приехала первая, его машины ещё не было. Поднялась к себе и, чтобы успокоиться немного перед предстоящим неприятным разговором, взялась поливать орхи. Из семи фаленопсисов цвели пять, их нужно было поливать и протирать особенно осторожно, чтобы не испугались, и бутоны не отсушили и не сбросили.
Ледяной появился, когда она замачивала последний горшок. Улыбнулся так, что она едва сохранила остатки рассудка. Очень уж захотелось подбежать и обнять его. А нужно было собраться и работать.
Разговор с Алёной получился именно таким, как она и представляла – нервным и неприятным. Но работать с ней Вероника больше не сможет, исключено. Ругаться бесполезно, учить взрослого человека жить – тоже бесполезно.
Ледяной увёл Алёну в кадры. Вероника достала цветы из ведер и расставила по подоконнику и столу, под одобрительными взглядами пришедшей Маргариты Романовны. Та оценила обстановку, сходила к себе, принесла каких-то умопомрачительных кофейных зёрен и сливок, и сделала им ещё кофе. Выслушала про Алёну и согласилась с Ледяным – нечего гадить там, где ешь. А секретарша новая найдётся.