Та, которую я люблю

Дальше она как будто что-то говорила, но очень тихо и не по-русски. Латынь?

Валентин Фёдорович тем временем слушал отчёт Володи и второго парня - Лёхи. Выслушал, поблагодарил, подошёл к ним.

– Ну всё, девочки, что можно было сделать - сделали. Теперь только ждать.

Ждать нужно было ещё с час. За это время к ним присоединился Майк, он рассказал, что встретился с полицией, что стрелял один из тех, кто отметился в Чите, и его забрали, а неподалёку в кустах был ещё один, который отметился с колёсами Вероники, его тоже забрали. И что свои люди во дворе оказались только потому, что следили за этим Чернышовым, а про второго, Яковлева, даже не знали, что он вернулся в Иркутск. У Яковлева прострелено бедро, поэтому он не успел скрыться, а Чернышов пытался, но его поймали.

Валентин Фёдорович отвёл Майка в сторону и там что-то ему эмоционально высказал. Долетела пара матов. Полина Николаевна демонстративно отвернулась от них к Веронике - не слышу, вот не слышу, и всё. И они с Вероникой по-прежнему держались за руки. Так было проще. Видимо, обеим.

Хирург Илья Евгеньевич появился тихо-тихо, и сказал:

– Я с радостными новостями. Серьёзных повреждений нет. Пуля прошла в полусантиметре от позвоночника, повезло. Дырку подштопали, увезли в палату. Вещи привезёте ему уже завтра, сегодня он спит.

– Илюша, посмотреть бы, - сказал Валентин Фёдорович.
– Ты знаешь, мы в тебе не сомневаемся, но дамы у меня очень уж переживательные.

Видимо, Валентину Фёдоровичу не отказывают даже в больнице. Тут же появились бахилы и одноразовые халаты, их выдали родителям Вика, Майку и Веронике. И показали, куда идти.

Пострадавший спал в отдельной маленькой палате. Они все убедились в этом, послушали дыхание, Полина Николаевна потрогала лоб, виски, плечи и что-то ещё, и ощутимо выдохнула. Вероника тихонько коснулась плеча. Потом они вышли, прикрыли дверь и молча добрались до приёмного покоя, где остались люди и вещи.

И только там внутри у Вероники что-то сломалось - она отстала от других, прислонилась к стене, и слёзы полились градом.

– Детка, всё нормально. Ну что поделаешь, так вышло. Но ты молодец, всё сделала правильно, и спасибо тебе за то, что ты здесь сегодня с нами, - Вероника с огромным изумлением увидела Валентина Фёдоровича, он обхватил её за плечи и гладил по голове.

– Валентин всё верно говорит, - подключилась Полина Николаевна.
– Спасибо. Успели вовремя.

– Михаил, ты всё понял? С завтрашнего дня и до минования необходимости - ты вместо него в этой их сраной компании, - Валентин Фёдорович смотрел сурово.

– Да понял я, что следующий в очереди, - ответил тот.

– Вероника, мы можем взять вас с собой к нам, - опять обратился к ней.
– Где ваши вещи?

– Вещи и машина на Декабрьских Событий. Наверное, мне бы туда. Там же ещё кот, его никто не кормил с утра, - точно, ещё же Чарлик дома один сидит, бедняга.

– Отвези Веронику к Виктору. Проследи, чтобы поела, ну и что там ещё. И кота покормите, - буркнул Валентин Фёдорович напоследок.
– Мы сегодня на Грязнова. Сам-то куда сейчас?

– Или к вам, или у Вика останусь. В Листвянку уже немного поздно.

– Хорошо. И это, Нина о какой-то рыбе беспокоится. Чтобы не протухла. Вероника, что за рыба?

– Ой, - Вероника вспомнила.
– Там не только рыба, там Нина Фёдоровна полный багажник едой загрузила.

– В общем, разберитесь, - кивнул напоследок Валентин Фёдорович.
– Если что - звоните.

А Полина Николаевна обняла на прощание их обоих.

Сколько времени-то? Первый час, кошмар. Но если врач говорит, что всё обошлось, то и хрен с ним, со временем.

В итоге Володя увёз их с Майком на Декабрьских Событий, там они выгрузили из багажника три больших пакета от Нины Фёдоровны и потащили их в лифт.

Чарлик был зол и горласт, видимо, от голода и от того, что опять весь день сидел один. Даже на руках не хотел сидеть, спрыгивал и бежал к холодильнику. Благо, с утра разморозились куски печёнки. Они исчезли мгновенно, Вероника ещё и сумки-то разобрать не успела. Ещё раз увидев гору еды - пакеты, контейнеры, что-то замороженное - она просто упала на диван и истерически захохотала.

– Ник, всё нормально, - Майк сел рядом и вложил ей в руку бокал.
– Пей. Жрачку эту сейчас приткнём куда-нибудь. Только надо понять, что из этого можно есть прямо сейчас, я голодный, как ваш кот. Он же ваш, я правильно понимаю? Вы же где-то вместе его добыли?

– Да это я его из-под машины вытащила, - прошептала Вероника.

Снова закапали слёзы. Принц Уэльский понял, что речь о нём, пришёл, забрался к ней на колени, муркнул.

– Ник, скажи, у вас завтра должна быть планёрка какая или ещё что?

– Да, в десять, - всё верно, скоро на работу.

– Ок. Я с утра поеду к себе, там загружу кого-нибудь своим текущим, а к десяти подгребу к вам. Людям скажем без подробностей - в больнице, да и ладно. Навещать не требуется, уж с этим-то семья справится без проблем. Анне Константиновне разве что надо сказать - ей можно, она своя, и Паше вашему, ему по профилю.

– Слушай, это же из конторы ноги растут. У всего.

– Без вопросов оттуда. Но ты не паникуй, нечего. Всякое бывает, понимаешь? Видимо, вы обломали людям хороший никем не учтённый доход, в таких случаях и посильнее может крышу сорвать. А Вик выплывет. И ему не впервые, и с Ильёй всё отлично получилось.

– А что за Илья? Личный врач семейства?
– усмехнулась Вероника сквозь слёзы.

– Одноклассник мой. Отец как узнал, что знакомый человек в мед пошёл, так сделал ему именную стипендию, и потом ещё оплачивал всякие стажировки в крутых местах, с одним условием - он после всего возвращается жить и работать в Иркутск. И лечит наше семейство по первому требованию. Ну да, его из дома сегодня сдернули, ладно ещё он там недалеко живёт. Если он сказал, что всё ок, то так и есть, я по себе знаю.

– В тебя тоже стреляли?
– догадалась Вероника.

– Было дело. Давно, мне лет двадцать пять было. Сама знаешь, лес - дело горячее. Разные люди крутятся. И мы все до сих пор живы и в целом благополучны. Поэтому не думай слишком много, хорошо? Вот что, давай мы распихаем по холодильнику тёти-Нинин подарок, а потом иди в душ и спи уже. У тебя на сколько будильник?

– На семь.

– Ну ок, я лягу тут на диване и встану без пяти семь. Не парься, я знаю, где что взять в этом доме. Всё, иди.