Та, кто приходит незваной

– Все хорошо, – кротко ответила она. – Вон, с Лилечкой болтаю.

Чащин уставился на Лилю неподвижными, немигающими, круглыми (точно у краба) глазами, несколько секунд сверлил ее взглядом. Затем изрек:

– Явилась, значит. Лили Марлен… Марш ко мне, говорить будем!

Лиле от его голоса стало совсем тоскливо, не по себе.

… В кабинете у Германа Лиля села в кресло, сжалась, приготовившись к скандалу.

Но Чащин начал спокойно, будничным таким голосом:

– Продюсер одобрил все то, что вы с Жекой успели накропать.

– Да?!

– Ты же не думаешь, Селуянова, что я буду тебе врать… Да, одобрил. И мне нравится. Вполне, все живенько так.

– А… а маньяк? Ты думаешь, этот персонаж вписывается в сюжет? – робко спросила Лиля.

– А почему нет? – пожал плечами Чащин. – У вас все с юмором, без чернухи… Как в оперетте. Что, собственно, и требовалось.

– Надо же… – пробормотала растерянно Лиля.

– Единственное, сцена с погоней – не то. Как-то слишком серьезно. Ну, это тот эпизод, где киллер по приказу чиновника пытается убить Машу как свидетельницу.

– Затянуто слишком? – встрепенулась Лиля.

– Нет, по хронометражу – нормально. Но… мало комедии. Вы должны с Жекой переписать эту сцену. Да, и в концовке обязательно счастливый финал. Все преступники пойманы, все злодеи наказаны, все герои вознаграждены.

Лиля сидела, рассматривая свои ноги, не в силах поднять головы. Как сказать Чащину, что она отказывается от работы? Отказывается от гонорара, готова вернуть аванс…

– Герман, я… я не могу, – выдавила она из себя.

– Чёй-то ты не можешь? С Онегиным, с Женькой поругалась?

– Не совсем, но… да.

– Он готов просить прощения. Хотя, как он выразился, сам не понимает, в чем виноват.

– Ты с ним говорил? – вскинула Лиля голову.

– Естественно. Он готов продолжать трудиться над сценарием. Там дописать-то всего ничего осталось, работы на пару-тройку вечеров. Словом, дело только в тебе, Селуянова. Я не знаю, что на тебя нашло, чего ты вдруг взбрыкнула, удрала из дома отдыха…

– Герман, может, он один допишет сценарий?

– Нет. Вы оба начали, вы оба и заканчиваете. Я не собираюсь ломать процесс.

– Герман…

– Если откажешься, с тобой ни одна кинокомпания дела иметь не будет, я обещаю, – спокойно произнес Герман.

Как раз тот самый момент, чтобы кивнуть, сказать Чащину: «Ну и пусть, я готова к этому!» Но как решиться поставить крест на своей карьере? И правильным ли будет это решение?

Сейчас Лиля почему-то думала не о Германе, не о Евгении и не о себе даже… Она думала об Эле, жене режиссера. Вот истинная женщина, для которой семья – это все.

Когда-то, как слышала Лиля (а в кинематографической среде без сплетен не обходилось), Эля была молодой, талантливой, начинающей актрисой, перед которой маячило большое будущее. Ее уже вовсю куда-то приглашали…

Поэтому, когда в жизни юной актрисы появился Чащин, окружающие решили, что это обычный служебный роман. Чащин станет снимать Элю в своих фильмах, Эля будет дарить ему свою молодость и красоту…

Но вышло иначе.

Эля отказалась от карьеры актрисы и полностью погрузилась в семью. Говорят, на этом настоял Чащин, по принципу: «В одной семье не может быть двух творческих личностей». Хотя, конечно, есть примеры счастливых браков, где муж на протяжении десятилетий снимал в своих фильмах жену… Но, видимо, самодур и деспот Чащин на подобное не был способен.

А Эля не жалела о потерянных возможностях. Она обожала мужа, для нее счастьем оказалось – служить ему дома. В радость – стать тылом известному режиссеру…

Подтверждение тому Лиля наблюдала только что, беседуя с Элей. Сколько женской силы, преданности заключалось в нежной золотоволосой женщине! А ее жажда материнства…

Вот Лиля никогда не стала бы рисковать своим здоровьем ради очередного ребенка. И с детьми Лиля возилась бы без удовольствия… Спихнула все на Раису Петровну и рада.

Какой второй ребенок, какая домохозяйка…

Этими вещами должны заниматься те женщины, у которых есть на это силы, способности, желание.

Все то, что не от сердца, а от головы, однозначно провалится, потерпит крах.

Нечего строить воздушные замки, надо соглашаться с предложением Чащина.

Только вот придется опять встретиться с Евгением… А что? Они теперь не в лесу, за городом, не заперты в одной комнате. Они теперь смогут именно работать, а не…

– Лиля, что ты молчишь? – сурово спросил Чащин.

– Я буду работать с Женькой, – выдохнула Лиля.

– Ну и славно. Ну и вали к нему, и работай. Живо, живо… Не тяните резину, у нас уже кастинг актерский полным ходом идет, скоро снимать надо. Давай, созвонись с Женькой, и быстренько закончите мне сценарий.

Лиля вышла от Чащина.

И, еще стоя у подъезда, достала свой мобильный.

Набрала знакомый номер. Евгений отозвался сразу же.

– Привет. Это я, – проговорила Лиля. – Только что от Чащина.

– И что? – спокойно, без всякого выражения, спросил Евгений.

– Нам надо закончить сценарий.

Пауза. Потом Евгений сказал:

– Встретимся в кофейне на Садовом. Там поработаем. Как?

– Прекрасно! – неискренне воскликнула Лиля. Хотя на самом деле ничего прекрасного в возобновлении их союза не видела.

…Позже, уже подходя к кофейне, Лиля пыталась проанализировать свои чувства: чего она хочет на самом деле, к какому из мужчин стремится?

Муж ощущался Лилей как чужой. Сергей – странный. Непонятный. Хороший, родной, да… Но он был где-то там, вдали. Не рядом.

А вот Евгений казался Лиле ее половинкой. Он словно весь пророс в ней – вырвать его из сердца, не убив при этом саму Лилю, уже невозможно.

Молодая женщина все время думала о своем любовнике, каждую минуту, каждую секунду. Наверное, прошло бы еще немного времени, и Лиля, изведясь вся, принялась бы искать его.

Так что все правильно. Они должны быть вместе.

Но тогда к чему было это расставание?

* * *

Почему-то считается, что писатели часто работают в кафе. Это так стильно – сесть за столик с чашечкой кофе, раскрыть ноутбук (хотя нынче в моде уже другие гаджеты) и погрузиться в воображаемые миры…