Табак

– Да, – откровенно призналась Ирина.

– Значит, тебе нужно уже теперь завязать связи с такими кругами, которые спасут тебя от этого.

– А как их завязать?

– При помощи своей приятной внешности и уменья вести беседу. Ты должна ходить «на чашку чая» в светские дома, играть в покер и бридж. Лето станешь проводить в Варне или Чамкории, а зимой не будешь пропускать ни одного приличного бала.

– Но на это нужны деньги.

– Ты их заработаешь!

– Своим уменьем убеждать?

– Да, но не пойми меня в дурном смысле.

– К сожалению, я именно так тебя понимаю.

– Это только потому, что ты еще неопытная, – сказал Бимби. – Выслушай меня до конца!.. Представь себе, что сегодня прибывает некий серьезный иностранец. Фрейлейн Дитрих или другие сейчас же связывают нас с ним. Чванливые глупцы ждут, когда он сам ими заинтересуется. А мы не позволяем ему скучать в отеле. Мы показываем ему Софию, везем его на машине в Чамкорию, знакомим с приятной компанией и, пока он развлекается, собираем и передаем ему предложения по всем товарам, которые его интересуют. Все это выглядит вполне естественным, если ты общителен, имеешь связи и знаешь иностранные языки. Наше преимущество в том, что мы не назойливы и не алчны. Вот это преимущество мы и обращаем себе на пользу.

– Почему ты говоришь «мы»? – спросила Ирина.

– Ты и я.

– Но я-то тебе зачем?

– Слушай!.. – сказал Бимби самым деловым тоном. – Когда я приглашаю на ужин какого-нибудь утонченного иностранца, я хочу, чтобы стол был красиво украшен. Ты будешь для него экзотической розой.

– И что я должна делать?

– Будешь мило щебетать. Этого довольно, чтобы при прочих равных условиях предпочтение отдали нашим предложениям.

– Но если щебетанья окажется мало, а иностранец попадется требовательный?

– До этого дело не дойдет, – с негодующей гримасой сказал Бимби. – Этого я бы не допустил.

– А почему ты выбрал именно меня? На нашем курсе немало хорошеньких студенток.

– Потому что ты очень красива и выглядишь как безупречно порядочная девушка, а это имеет значение… Иная женщина, даже пикантная, не может иметь большого успеха. Не знаю, разбираешься ли ты в тонкостях этого дела.

Ирина чуть не расхохоталась. В Бимби было что-то столь простодушное, что он казался почти забавным и на него нельзя было сердиться. Разбирается ли Ирина в тонкостях этого дела? Как не разобраться!.. Она быстро проанализировала предложение Бимби и представила себе, что принимает его. Итак, она продолжает изучать медицину, входит в общество, которое до сих пор казалось ей недоступным, расставляет сети и ловит свой успех. Побольше ловкости – и она сможет проделывать все это незаметно, не марая своего имени. Только глупые и тупые женщины превращаются в известных всем дешевых содержанок. Но в ее порядочности не дерзнет усомниться никто. И это будет порядочность общества, в котором она станет вращаться, людей, которые здесь танцуют, юношей, с одним из которых она сейчас разговаривает. Это будет порядочность смуглой девушки за соседним столиком, которая между двумя партиями бриджа заработала комиссионные от продажи табака. Это будет, наконец, порядочность самого Бориса, который так ловко выдвинулся в «Никотиане» через Марию. Правда, Борис не то что глупый и ничтожный Бимби. Он знает свою силу и обладает гордостью хищника, но нравственно он не отличается от Бимби и так же, как тот, пользуется услугами женщины. Почему бы Ирине не последовать его примеру и не воспользоваться услугами мужчины?… Но она опять почувствовала, что все это лишь горькие и глупые бредни и что никогда она так не поступит. Здоровый инстинкт порядочности не позволил бы ей даже шутить и забавляться подобными мыслями, если бы Бимби в своем бесстыдстве не походил на смешного, испорченного ребенка.

– Я подумаю, – сказала она с самым серьезным видом.

Взгляд ее описал дугу – признак кокетливого притворства, которое Бимби истолковал в пользу своего искусства убеждать. Женщины, которых он знал, всегда говорили, что «подумают» о том, что они уже решили. Он предложил выпить третью бутылку вина, но Ирина отказалась.

Посетители расходились, ресторан стал пустеть. В дансинге кружилось лишь несколько пьяно кривляющихся пар. Джаз играл уже лениво, а кельнеры проверяли счета. Наступили часы усталости и грусти. Ирина предложила Бимби идти.

– Подожди!.. – сказал Бимби. – Пойдем в бар.

– В какой бар?

– Тут наверху великолепный бар, открытый всю ночь… Часть публики уже перешла туда.

Ирина наотрез отказалась, и Бимби примирился с этим. Немного подумав, он решил, что в этот вечер достаточно хорошо подготовил почву. Когда они оделись и вышли, у Ирины вдруг бешено заколотилось сердце. У тротуара среди других автомобилей стояла большая черная машина с лимонно-желтыми фарами. В машине сидел только шофер. Хозяев ее в ресторане не было – значит, они прошли прямо в бар.

Первый раз в жизни Ирина решила поступиться своими принципами.

– Ты говорил, что в баре подают коктейли для протрезвления? – сказала она.

– Да, – ответил Бимби. – Прери-аустерн!.. Смесь коньяка, яиц и черного перца с разной дрянью… Но действует сразу.

– Я бы, пожалуй, выпила.

– Я же тебя приглашал!

Бимби схватил ее под руку и потащил обратно. В прери-аустерне нуждался только он, потому что вторую бутылку выпил почти один. По лестнице спускались старички профессора, развеселившиеся на университетском банкете, и последние посетители дансинга.

В баре – небольшом зале с персидскими коврами и драпировками из красного бархата – столики были расставлены вдоль стен, а на столиках стояли лампы с кремовыми абажурами. Посетители – их было всего человек десять – лениво болтали, развалившись в глубоких удобных креслах. Посередине одна пара довольно прилично танцевала на ковре румбу под музыку джаза, которая передавалась из ресторана. В воздухе висела пелена синеватого табачного дыма; приятно пахло сигарами.

Ирина и Бимби, на которых благосклонно смотрели посетители, наблюдавшие за ними еще в ресторане, сели за свободный столик. Это была красивая пара. Бимби заказал прери-аустерн и закурил сигарету.

– Что-то уж очень быстро дошли вы до прери-аустерна, – послышался веселый женский голос.

Бимби обернулся с усмешкой, Ирина – немного застенчиво. За соседним столиком сидели Хайльборн и смуглая девица.

– Сегодня студенческий праздник, – объяснил Бимби.

Немец смотрел на Ирину с легкой скучающей улыбкой.

– Ты учишься на медицинском? – рассеянно спросила Зара.

– Да.

Но Зара не поддержала разговор. К их столику подошел высокий худощавый мужчина с небольшой лысиной; он держался свободно, как человек, который чувствует себя в этом баре как дома. Он тоже был в светлом костюме.

– Лихтенфельд, вы теряете ночь!.. – сказала Зара по-немецки.

– Зато я выиграл день, – ответил немец, небрежным жестом подзывая кельнера.

– Как? – спросил Хайльборн.

– Шеф уехал в Чамкорию, а мы с Прайбишем – охотиться на зайцев.

Лихтенфельд обвел бар надменным и дерзким взглядом. Глаза его остановились только на Ирине, на мгновенье остекленели, потом замигали.

– Что это за девушка? – быстро спросил он.

– Понятия не имею, – ответила Зара, пожимая плечами.

– Она вам нравится? – спросил Хайльборн.

Лихтенфельд вставил в глаз монокль, но тут же вынул его.

– Это богиня охоты!.. – проговорил он в восторге. Потом обернулся к кельнеру и резко приказал:

– Вермут!

Но Ирина не поняла, что говорили о ней. Она смотрела в глубину бара. Там, за столиком, посасывая через соломинку цитронад, сидела та, которая отняла у нее Бориса. Там, за столиком, разговаривала с соседом пепельно-белокурая, вся какая-то тусклая, бесцветная молодая женщина с печальными глазами – серыми, как дождливое утро, и с бескровными, как увядший цветок, губами. Лицо ее не было накрашено. Но это отсутствие косметики, а также простая безукоризненная прическа и платье без украшений как раз и придавали ей какое-то благородство, которым не обладала ни одна из дам, сидевших в баре. Как ни странно, Ирина почувствовала, что не может ненавидеть эту женщину. И в тот же миг поняла, что это бледное, кроткое создание, наверное, и не подозревает о ее душевной драме и также не имеет никаких оснований ее ненавидеть. Рядом с Марией сидел Борис в темно-синем шевиотовом костюме, а по другую ее сторону – высокий красивый господин с седой шевелюрой, который обычно сопровождал отца Марии во время деловых поездок. В этот вечер Ирина научилась отличать модно и элегантно одетых мужчин. Костов, так же как и Бимби, Хайльборн и Лихтенфельд, был в очень светлом костюме.