Табу на любовь

Я поняла, что готова рухнуть к его ногам, прямо в снежную кашицу. И рухнула бы, если бы мужчина вовремя не подхватил меня за талию, крепко прижав к себе.

Голова кружилась настолько сильно, что единственным стабильным ориентиром стал для меня Львовский. Его глаза, светящиеся безумством и одержимостью. Но они уже перестели меня пугать. С недавних пор.

Против воли вцепилась в его одежду пальцами. Просто, чтобы не упасть.

А он крепче придвинул меня к себе. Одной рукой фиксировал шею, заставляя смотреть на него. Второй — крепко держал за талию.

Я была точно в капкане. Могла лишь хватать воздух ртом и смотреть на хмурое лицо мужчины.

— Очнулась? Ты вообще не ешь? Или помешана на все этой хрени типа диет? — рычал Львовский, буквально выплевывая каждое слово.

Я не могла ничего ответить. Боялась, что открою рот, и меня попросту стошнит на дорогой, сшитый на заказ пиджак.

Но до чертиков хотелось прижаться горящей щекой к плотной, прохладной ткани мужского пальто и прикрыть глаза.

— Млять! — выругался мужчина, а я слишком поздно поняла причину его недовольства.

Щелчки камер и гул голосов окончательно раздавили меня. Рома быстро набросил капюшон пальто на мою голову, обнял, прижал мое лицо к своему плечу и потащил вперед, рассекая толпу собой и протаскивая меня сквозь нее.

Пришлось обхватить Романа за талию руками, чтобы не упасть. Я не видела, куда именно мы идем. Но толпа обступила нас плотным кольцом.

Ад продолжался несколько секунд, до тех пор, пока не подбежала охрана Львовского и не оттеснила любопытных папарацци.

Однако этого времени хватило, чтобы сделать огромное количество фотографий. Я была уверена, что проблемы у меня начнутся уже утром. И основным источником моих неприятностей, я уверена, станет моя сестра.

Как только мы оказались в просторном холле ресторана, я тут же попыталась отстраниться от хмурого мужчины. Но он не пустил меня. Крепко держал за талию, вжимал в свой бок и, судя по пристальному взгляду, не собирался выпускать меня из рук.

— Роман Дмитриевич! Доброго дня! Ваш столик готов! — вытянулся по струнке услужливый администратор, но Львовский будто и не заметил его.

— Нет. Сделай VIP, — сурово изрек мужчина и, не дожидаясь ответа, пошел в нужном ему направлении. И меня потащил, пусть я и пыталась сопротивляться. Однако силы были неравны. Пришлось подчиниться.

Мы оказались в небольшом, но уютном помещении с мягкими диванами и столом на четыре персоны.

Львовский шагнул к одному из диванов и только сейчас разжал руки, позволяя мне буквально рухнуть на мягкие подушки.

Я обрадовалась свободе. Но потом требовательные пальцы принялись расстегивать пуговицы моего пальто.

— Нет! Да отстань же ты! — пробормотала я, отчаянно цепляясь озябшими пальцами за полы пальто и пытаясь их сдвинуть.

— Не дергайся! — рявкнул Львовский, не обращая никакого внимания на то, что мы в помещении не одни. В метре от столика замерли официант и администратор. — Или трахну тебя прямо здесь, на этом самом гребаном столе!

От собственного бессилия хотелось рыдать в голос. И я разжала руки. Безвольными плетями они упали на подушки, вдоль моего тела.

Львовский стащил пальто с моих продрогших плеч. Протянул куда-то руку. И только сейчас я увидела, что администратор держал наготове мягкий плед.

Роман укутал меня в него. Сам сбросил верхнюю одежду и передал ее администратору.

Официант протянул карту меню, но Роман мотнул головой.

— Глинтвейн. Из меню — как обычно, дважды!

Официант удалился, бесшумно прикрыв за собой дверь. А я поняла, что мы остались вдвоем. Нет ни его охраны, ни ненужных зрителей.

И от этого стало страшно. Но мне больше нечего терять. Репутации — нет. Сестра, которая и так меня ненавидит, теперь будет еще больше изводить меня до конца жизни. Любимая собака — пытается выкарабкаться с больничной койки. Парень Саша — требует от меня того, что я, боюсь, просто не в силах ему дать.

— Я ненавижу тебя! Ты мне противен! Ты — эгоистичный, заносчивый ублюдок, который не способен испытывать сострадания по отношению к другим! — шептала я, прикрыв глаза.

Я не видела выражения лица Романа. Знала, что ему не очень приятно слушать мои откровения. Но я устала от того давления, что он оказывает на меня с первого дня знакомства. Смертельно устала.

— Но ты спас мою собаку, — тихо добавила я.

— Ты кое-что забыла, Ратти, — спокойный мужской голос еще сильнее лишал равновесия. — Я — похотливая сволочь.

— Да, и это тоже, — согласилась я и открыла глаза.

Львовский сидел напротив меня. Он взглядом сверлил мое лицо, будто просвечивал рентгеном. Мне хотелось встать с места и умчаться на другой конец планеты. Но я отчетливо понимала: не смогу.

— Ходишь по грани, Ратти, — усмехнулся он, устраиваясь удобнее на своем диване. — Пожалуй, раз уж я такая скотина, то сокращу отведенное для тебя время. Сутки. Завтра вечером ты придешь ко мне, Ратти. Сама.

— Или что? Притащишь силой? За волосы и в пещеру? — хохотнула я, совсем не весело, а со значительной долей сарказма.

— Увидишь, — небрежно повел плечом мужчина.

Распахнув двери, вошел официант. Порция ароматного глинтвейна оказалась передо мной. А перед Львовским — черный, как ночь, эспрессо и стакан воды.

Я не стала отказываться. Сомневаюсь, что с одного бокала вина, пусть и горячего, меня разморит еще больше. А потому принялась отпивать пряный напиток крошечными глотками.

В полной тишине я наслаждалась вкусом вина. Изредка смотрела на мужчину, сидящего напротив, и понимала, что алкоголь на голодный желудок — не самый лучший вариант.

И когда вновь появился официант с огромными тарелками ароматного и аппетитного на вид мяса, я поняла, что в моей буйной голове вертятся разные мысли. И большая их часть — весьма опасны для меня.

Как только дверь за официантом закрылась, я взглянула на Романа.

Он методично нарезал свой стейк на мелкие куски, лихо орудуя ножом. А мне казалось, что мои пальцы не способны удержать столовые приборы. Именно поэтому я лениво елозила лезвием ножа по румяной мясной корочке.

— Почему я, Рома? — прошептала я, не понимая, что непроизвольно назвала Львовского не просто по имени, а сократила его. — Почему ты преследуешь именно меня? Из-за Сумрака? Тогда ты мог бы не спасать его, а дать ему умереть прямо там, на дороге. Я не понимаю тебя. Совсем.

Я опустила взгляд на свою нетронутую порцию. Моргнула, когда тарелка вдруг поехала в сторону. А потом выдохнула, когда на ее месте оказалась точно такая же, но с уже порезанным на мелкие куски мясом.

— Ответ тебе не понравится. Ешь! — приказал Львовский и принялся уплетать свою порцию.