Табу на вожделение. Мечта профессора
Шрифт:
Даже присутствие Кости его ничуть не смущало.
— Какая встреча! — протянул он с явной издевкой. — Как поживаешь, Юль?
— Отлично, — отозвалась тихо. — Ты как?
— Не жалуюсь!
— Супер…
— Привет тебе. От Жукова.
Попова полоснула парня предупреждающим взглядом и процедила сквозь стиснутые зубы:
— Я в его посланиях не нуждаюсь!
— Воу! Воу! — фыркнул Вадик. — Ты чего такая резкая сегодня? На работе смена тяжелая выдалась, что ли? Клиентов много? Обслуживать не успеваешь?
Внутри все оборвалось от его слов. Воздух комом застрял в легких.
А
— На какой еще работе? — нервно улыбнулась Юля, «включая» дуру.
— На обыкновенной? В ночном стриптиз-клубе!
— Ты что-то путаешь, Вадим.
— Ничего я не путаю! Я сам лично видел тебя недавно…
— Путаешь-путаешь! Перепил, видимо, и теперь всякую ерунду…
— … в «Запретном плоде»!
— …несешь!
— ГДЕ?! — рявкнул вдруг Костя, вынуждая умолкнуть их обоих.
— А ты что, не знал разве? — усмехнулся молодой человек.
— Не знал чего? — холодно переспросил малой, стискивая руки в кулаки.
«Ой, мамочки! Что же теперь будет?»
Вцепившись в локоть брата, Юля затараторила:
— Не слушай его! Он бредит!
— Помолчи! И в мужские дела не лезь! — прилетело в ответ. Секунду спустя Костя вновь обратился к своему приятелю. — А ты говори!
— Да что тут говорить-то? Юлька твоя ненаглядная в «Запретном плоде» трудится! Илья и Кристина подтвердить это могут. Они со мной там были и тоже ее видели. Она наш столик обслу…
Договорить Вадик не успел. Константин грубо схватил его за грудки.
— Ты че, урод? Ты че мелешь? Юлек никогда до такого не опустится!
— Руки убрал! С ума сошел?
Попова попыталась их разнять. Не вышло.
Благо на помощь пришли Толя и Серега.
Парни вклинились между ними, мешая им навредить друг другу.
Но едва ли это остановило брата надолго — он был крупнее их.
В какой-то момент, снова добравшись до Вадима, Костя схватил того за грудки и практически прорычал:
— Ты знаешь — я за нее убью!
— Уймись, Костян!
— Извиняйся, мразь!
— Костя, пожалуйста! — пискнула Юля, в очередной раз пытаясь образумить родственника. — Перестань! Не нужно! Ну, хватит уже!
— Слышь, малой? — раздался глубокий грубоватый голос за их спинами. Голос, от которого девушка застыла, точно парализованная. Чуть левее университетского крыльца, вальяжно облокотившись на кирпичную стену, возвышался Марат Евгеньевич. Он наблюдал за происходящим с холодным надменным выражением лица и курил. — Ты приятеля-то своего почем зря не калечь. Он правду говорит. Я сам твою зазнобу видел там. И не раз!
В голове от его слов стало пусто. А в груди все сжалось до предела.
«Сволочь! Сволочь! Ненавижу! Зачем ты это сделал?»
Однако вскоре ей стало не до Каримова…
Брат ошеломленно уставился на нее с высоты своего роста.
Он медленно отпустил Вадима. Но и от нее брезгливо шарахнулся.
— Прости! — взмолилась девушка. — Я хотела сказать! Просто не решалась!
— Как ты могла? — выплюнул Константин, отступая ближе к машине.
И Юля не выдержала. Закричала, выплескивая наружу свою обиду.
— Да
что я такого сделала? С каких это пор труд стал позором?— Труд труду рознь, знаешь ли!
— Да! Да, я работаю там! Но я — официант… обычный официант!
Вадим загоготал, а брат выглядел так, будто готов придушить ее на месте.
— Черт подери, Юля! — пробормотал он с горечью в голосе. — В тебе что, отцовские гены взыграли? По его стопам решила пойти?
Теперь уже отшатнулась она. Ибо не было для нее оскорбления больше.
— О чем ты вообще? — прошептала дрогнувшим голосом.
В ответ же услышала гневное:
— Даже в нашей глухой деревне каждый мужик знает: в «Запретном плоде» можно снять… любую! Любую! Если… сможешь с ней договориться!
— Нет, Костя! Нет! Все не так! Послушай, я клянусь, все не…
— Извини! — перебил он ее, останавливая жестом. — Позже поговорим!
— Костя…
— Дай мне успокоиться! — бескомпромиссно обрубил брат. — Погнали, парни!
Секунда. Вторая. Третья. Наконец все четверо погрузились в автомобиль, и машина сорвалась с места. От безысходности ей хотелось кричать.
Они с Костиком крайне редко ссорились. Тем более так. Однако каким-то чудом она сдержалась, заторможенно глядя вслед удаляющейся «приоре».
— Надо же, Попова! — усмехнулся Каримов, напомнив о своем существовании. — А ты-то у нас, оказывается, прямо нарасхват! Молодец, времени зря не теряешь!
«Вот ведь… гад! Это все он! Из-за него все!»
Адреналин в крови просто зашкаливал. Ее даже затрясло от ярости.
Не помня себя, не в силах более контролировать свои действия, Юля подлетела к мужчине и одним-единственным движением выбила сигарету из его рук. Будто в замедленной съемке она наблюдала за тем, как та оседает на земле. Во взгляде Марата сверкнула сталь. Скрипнув зубами, он подался вперед и, нависая над ней, гневно процедил:
— Ну и? Что дальше, пташечка?
— Вы… Вы…
Буквально задыхаясь от злости и буравя его совершенно ошалевшим взором, Юля ядовито поинтересовалась:
— Скажите, Марат Евгеньевич, а то, что я узнала о вас… правда?
— Зависит от того, что именно ты узнала! — прилетело в ответ.
Девушка мстительно прищурилась и выпалила на повышенных тонах.
— Говорят, студенты дали вам кличку, как собачонке — за глаза вас называют Серп!
— Да неужели?
— Говорят, в вас нет ни грамма человечности! — с трудом понимая, что творит, Попова привстала на цыпочки, практически приближаясь к его губам. — Говорят, вы слишком часто суете свой разлюбезный нос туда, куда вас не просят! Говорят, вы… редкостный козел!
Лицо Каримова побелело от лютого бешенства.
На его скулах ходуном заходили желваки.
Удовлетворившись своей маленькой местью, Юля развернулась к нему спиной, чтобы уйти. Зря! Она оказалась пришпилена к твердой мужской груди в ту же секунду. Он обнял ее. Стиснул в своих руках, точно в гранитных тисках. И бедное сердце ухнуло в бездонную пропасть.
Пульс неистово взревел. Касаясь своим тяжелым рваным дыханием ее чувствительной беззащитной шеи, Марат прохрипел изменившимся до неузнаваемости голосом: