Табу Ре Ткин

В небе послышался звук летящего вертолета.

– Скоро отпустят.
– Сделал вывод дед из местных, глядя в след удаляющейся винтокрылой машине.

– Почему?
– поинтересовался Владимир Петрович.

– А всегда так. Сначала огненный шар. Потом приезжают солдаты в масках, затем вертолет и отбой тревоги. НЛО ищут. Покружит часа два, ни чего не найдут и нас опять в деревню отправят.

– Часто так бывает?

– Каждный год. Аномальная зона - будь она не ладна.

Предсказания сбылись. Правда не через два, а через три часа всех погрузили в машины и отправили восвояси.

– Опять без продуктов две недели сидеть...

– посетовала богомольная старушка, когда солдаты уехали.

– Как так?
– Насторожился Андреев.

– Дороги перекроют, что в деревню идут. Будут шар искать, что давеча пролетел.

– И уехать от Вас нельзя будет?

– Нет. Автобус, только через две недели пустят.

– А до города далеко?

– Тридцать два километра. Вот по этой дороге идти надо.

Табуреткин ждал от руководителя экспедиции решения. Обратно идти в поселок ему не хотелось, остаться в деревне то же. Владимир Петрович постоял немного в раздумье и тронулся в путь. Сергей Сергеевич последовал за ним.

– Завтра к обеду будем в городе. Надоело уже быть жертвой обстоятельств.
– Объяснил свое решение майор.

Пройдя километров двенадцать, решили заночевать в лесу. Разложили костер, перекусили. Усталые, легли около догорающих углей и быстро уснули.

Табуреткину приснился сон. На белом, белом облаке, сидел мужичек-старичок. Его белая пушистая борода, завивалась мелкими кудряшками и своей белизной подчеркивала, свежее, не имеющее и намека на морщины, розовое лицо. Старичок улыбался. В его лучистых синих глазах читалась не прикрытая ирония. Он смотрел и молчал. Было хорошо и спокойно. Вдруг, не открывая рта, он заговорил:

– Ну что, мил человек, умаялся?

– Да, дедушка, есть маленько.

– Ну, ну. Отдыхай.

– А ты мне снишься?

– Снюсь.

– Хорошо.

– Конечно хорошо.

– А ты кто?

– Бог.

– А почему маленький?

– А почему я должен быть большим?

– Не знаю.

– Ну не знаешь, а спрашиваешь.

– А ты самый главный бог?

– Единственный.

– А как же другие?

– Какие такие?

– Ну как же: Аллах, Иегова, Иисус, Кришна?

– Я единая ипостась многих проявлений.

– Это как?

– А так. Сначала нас не было. Потом нас стало много, а потом мы так долго жили вместе, что не заметили как стали одним.

– И как давно?

– Очень давно.

– Две тысячи лет тому назад?

– За миллиарды лет до рождения солнца. Это я помню, а когда и не знаю, точнее знаю, да ты все рано не поймешь. Да и не надо тебе. Ведь не надо?

– Да в общем-то, не надо.

– Ну и хорошо. Спи себе.

– А Вы, в смысле ипостаси, какие?

– Я добрая ипостась. А другие по-разному. Как припекут.

– А кто припечет? Черти.

– Чертей нет. А допекают люди. Живет человек, все у него хорошо. Нет начинает. То одно, то другое. Все им чего-то не хватает. Сказано же: " Не поминай имени бога твоего всуе". Послушает так какой, из нашей ипостаси и начинает дела вершить. При этом не со зла, а как просят так и делает. Просят денег к примеру. Ну он подразумевает, что их у данного индивидуума нет. Начинает указания давать по инстанциям, а там как записано так и делают - "Выдать, не имеющему средств к пропитанию, товарищу Пупкину, тысячу рублей." Ангел выясняет, что у Пупкина этого денег на пол Китая обожраться. Он их все в оборот, чтоб как записано было, то есть отсутствие средств к этому самому пропитанию, а потом уже тысячу прокормиться. Пупкин и не доволен.

– И ты такой?

– Нет, меня не поминают. Я Бог скрытый, и имени у меня нет.

– А я думал, что Бога нет.

– Зря. Я есть. И все мы тоже есть. Хотя может и хорошо, что не верил. Нам хочется смотреть на Вас и радоваться, да не получается. Сами себе делаете плохо. Вмешиваться приходится. Некоторые даже в человеческий облик перерождаются, дабы Вас научить как жить необходимо.

– И что мне теперь будет?

– За что?

– За то, что не верил.

– Ни чего не будет. Я тебя прощаю. И все Мы тоже.

– Спасибо.

– Не за что. Я вообще бы хотел, что бы ты научился без посторонней помощи обходится. Самостоятельно свои проблемы решать, без вреда другим конечно.

– Постараюсь.

– Сделай милость.

– А сколько Вас, в смысле ипостасей?

– Много. Многие уже на покое. Ты их не знаешь. Имена и не выговоришь. Да ведь Вы их и называли. Толком говорить не научились, а туда же молится. И Боги были под стать - Гы-Гы, Ио-оу, Жи-ши. Некоторые еще выходят на работу, в основном греки. Их помнят лучше и имена звучные. Но эти обленились. Как, что творить - отписывают по инстанциям и трава не расти. Всемогущие, те хоть проверяют иногда, что по их предписаниям сделано. Бывает Пупкиным их миллионы возвращаются. А эти ни-ни, так что лучше не обращайся.

– Как же мы Вас назвали, если Вы родились за миллиарды лет до образования Солнца?

– Родится - родились, а назваться - не назвались. Без имен жили. Это нас и сблизило. Одного позовешь, а отзываются все.

– А судьба есть?

– Есть, как не быть.

– Значит, мы не можем ни чего сделать?

– Можешь, почему не можешь. Что хочешь, то и делай.

– Как же делай, если судьба?

– А так. У тебя триста восемьдесят вариантов, а то и больше, одного и того же дела. Решил жениться, так у тебя огромное количество женщин, из которых ты можешь выбрать. То есть судьба жениться записана, а на ком выбирай. При этом остальная последовательность твоей судьбы меняется в зависимости от твоего выбора. Хотя, я не буду объяснять. Не хочу. Конечно стараемся, что бы Вы лучший вариант выбрали.

– Это Надя - лучший вариант.

– Конечно. Лучший. Сам подумай, кто лучше-то?

– Маша...

В мозгу усталого поэта, не ставшего таковым, вспыхнули воспоминания глубокой юности. Девочка в розовом платьице, груди на вырост, улыбка пчелы...

– Ну и что бы с этой Машей ты делал?

– ???

– Вот то-то. Сам не знаешь, а еще возмущается. Жалко, конечно, что Вы мягкотелые. Нам бы парадокс какой.

– Какой?

– Да любой. Как парадокс появляется, мы его к себе.

– А я буду?

– Парадокс на то и парадокс, что его не предскажешь. Но, на предстоящие несколько лет, не будешь. Ладно. Спи. Пойду, твоему спутнику приснюсь.

Дед испарился. Его место занял голый сосед по коммунистическому общежитию. Как не гнал Сергей Сергеевич его из своего сна, то не уходил. Строил рожи, подмигивал, зазывно кивал головой в сторону. Утром Табуреткин встал не выспавшимся и разбитым.

Владимир Петрович был так же не в духе.

– Какая-то чушь снилась.
– Поделился он с другом.