Табу Ре Ткин

– Полоний Александрович.

– Давно здесь живете, уважаемый Полоний Александрович?

– Двенадцать лет.

– По этическим соображениям или так?

– По этическим.

Тяжесть прошлых ошибок давила на хрупкую душу отшельника. Люди в этих местах бывали не часто. Что бы не забыть языка, часто читал. Но литературы было не много: один том Шекспира и две книги из жизни древних греков, написанных ими же и переведенных в царское время. Приход очередной партии туристов, вызвал в нем волну покаяния, которую он и обрушил на пришедших:

– Двенадцать лет. Один, среди этих опостылевших скал. Питаюсь рыбой да зверьем. С людьми вижусь редко. Раз в год или туристы какие забредут, по горам полазить, или как Вы - паломники.

– Вы им достопримечательности показываете?

– Туристам да. А паломникам не интересно ни чего. Тем быстрее к истинам приобщиться надо. Да как приобщится, не увидев мест, где эти истины рождаются? Я и Вам предлагаю, давайте сначала на Ак-Оюк поднимемся. Три тысячи шестьсот с лишним метров. Красота открывается неописуемая. Пойдете?

– А пониже нет. Я высоты боюсь.
– Пошутил Андреев.

– Напрасно смеетесь. Уж лучше в горы, чем к монахам. Я почему здесь живу двенадцать лет? Вы как раз двенадцатые будете, желающие к ним попасть. Я то же в компании таких же туда отправился. Шли себе шли, тут бац - обвал. Всех и положило. Я один остался. Пробовал назад. Заблудился. Набрел на эту избушку. Зиму пережил, тут гости пожаловали, истины искать. Я с дуру решил с ними, думаю все равно хотел на монахов посмотреть. Пошли. И эти сгинули, кто в пропасть упал, кто так, ни известно куда делся.

Испугался я к людям возвращаться. Думаю, приду, спросят - что да как. Не вытерплю, расскажу все как есть, на меня всех и спишут. Еще год прожил в одиночестве. Следующим летом опять прутся. Я уж не пошел, так они прямо перед моими глазами все как один в речку упали и потонули.

В тот же год нормальные туристы были. На Ак-Оюк лазили. Так и гора высокая, и опасно, а с песнями и шутками и туда и обратно обернулись. Консервов мне много оставили. Я уж к одиночеству привык. Здесь остался.

Летом опять паломники. Думаю судьба. Пока не дойду до этого проклятого места, не вернусь. Эти долго шли. Почти дошли уже, как лавиной накрыло. Опять я один невредимый.

Так и живу. Туристов в горы, паломников на тот свет провожаю.

– Мистика!
– выразился Виктор.

– Она самая. Правда каждый год все ближе и ближе к монастырю подбираюсь. В прошлом году, почти до самых стен довел. Так там амбалы нас встретили. Меня не тронули, а остальных отдубасили. Куда те делись не знаю. Может и выжили, хотя сомневаюсь. В обществе ни чего не было слышно?

– Да нет. Да и про пропавших то же ни чего не известно. Если бы, как Вы говорите, каждый год по экспедиции пропадало, шум до небес бы поднялся.
– Виктор стал сомневаться в правдивости рассказа отшельника.

– Зря не верите.

– А почему амбалы всех побили?
– Владимир Петрович решил разъяснить подробности избиения.

– Куда мол идете. Не гоже мол ходить и беспокоить. И по морде, и по морде. Всех и отмочалили.

– Странно... И возражений не принимали?

– Какие возражения. Тупые как пробки. Говорят по-русски с трудом, а уж соображать, так совсем не соображают. Как говорится: "Против глупости бессильны даже Боги". Видно монахи не дураки, раз таких охранников держат. Этим ни чего не докажешь. Только и могут, что по морде.

– Ладно. Спасибо за предупреждение. Но уж если в прошлый раз почти довели, может попробуете нас до конца довести. Снять, так сказать, проклятие, что на Вас лежит.

Предложение было заманчивым. Двенадцать лет ни разу не съездить в Сочи - испытание не из легких. На ум Полонию Александровичу стали приходить забытые за годы добровольной ссылки: бабы, котлеты в трюфелях, бабы, рыба под майонезом, бабы, коньяк Ереванского разлива, бабы...

– Ладно. Провожу. Только сегодня уже поздно. Завтра с утра и отправимся.

Ужинали из принесенных компанией продуктов. Полоний налегал на кильку в томатном соусе, при этом громко чавкал и выражал полное не уважение к собранию. От водки отказался.

Встали рано. В семь часов, все были готовы.

Владимир Петрович, хоть не верил духовнику генерала, пренебрегать его советами не стал. Выдвигаясь в стан противника, надел шапочку, выданную снабженцем в родном УФСБ, по инструкции соединил проволочки и немного успокоился. Его приготовления были замечены членами экспедиции. Он объяснил свои действия любовью к советской фантастике, и советам товарища Беляева по защите мозга от внешнего воздействия. За его спиной Виктор покрутил у своего виска, но ни чего говорить не стал. С тем и отправились.

Путь оказался не таким опасным и трудным, как пугал Полоний Александрович. Дорога не была выложена тротуарной плиткой, но идти было легко. К вечеру стали видны стены монастыря. Около него виднелись одиноко стоящие постройки местных жителей. На склоне горы паслись овцы. Низкорослые лошадки щипали траву. Собаки с лаем носились вокруг менее развитых животных, заставляя их соблюдать порядок жизнедеятельности.

С укоризной поглядывая на сторожила мест, члены экспедиции не заметили приближающуюся компанию местных парубков. Но готовый к встречи с неизвестным, Полоний Александрович их заметил.

– Амбалы идут.
– Предупредил он всех.

Паломники остановились. Приближавшихся, по внешнему виду нельзя было отнести к работникам мясных отделов. Скорее они походили на испытывавших трудности с питанием в детстве рахитикам, так и не набравшим вес с течением времени. Однако числом они превосходили пожаловавших в гости и исход переговоров мог быть решен не в пользу пилигримов.

Не дойдя метров пяти до компании, местные остановилась. Самый здоровый, ростом около метра шестидесяти, молодой скотовод решил доказать свое старшинство, следовавшим за ним.

– Куды итешь?
– Грозно вопрошал он.

– Застигнутые трудностями бытия, не способные отличить большое от великого, движимые осознанием приобщится к высшим истинам, мы совершаем паломничество в храм знания и благодати. О дозволь, страж сиих мест, пройти нам далее, дабы души наши не сгинули в пучине мракобесья и неверия.
– Подражая Полонию, ответил Владимир Петрович.

Скотовод думал. Таких речей он еще не слышал. Скорее всего он не понял сказанного, но имидж знатока Великого Русского языка, был краеугольном камнем в его авторитетном положении, и накладывал определенный отпечаток на его действия. Остальные члены его команды ожидали решения. Было видно, что чужаков им хотелось побить. Но старшой, решил иначе.