Табу

– Очень, – призналась я.

Ребята навострили уши.

– Я жил в городе, где произошел взрыв на атомной станции. Маленький был совсем. Облучился. Собственно, вот и вся история.

– А твои родные? Тоже пострадали?

– Весь клан погиб. Только я остался в живых.

– И твои родители?

– Все.

– Сколько же тебе было?

– Я уже не помню точно. Маленький был. Я уже мог говорить, ходить, и мог сам найти, что поесть. Ходил по пустому городу, жителей которого эвакуировали, и ел, что найду. Жил в разных домах, пока не выбрал себе один, который понял, как отапливать. Как раз начинались холода.

– И как долго ты так жил?

– Не знаю. Я думал, все жители на земле погибли, пока не обернулся в зверя и не убежал за пределы города. Вот тогда я и понял, что все просто уехали, а не пропали, как я раньше думал. Эвакуировались, а я нет.

– И что было дальше?

– Дальше? Я стал учиться жить с людьми. Получалось плохо. На мое спасение меня взял под крыло один мужчина из клана Бродячих. Тогда это был совсем другое сборище оборотней – одни преступники и отщепенцы общества сверхов. Мой наставник и научил меня всему.

– А твое имя? Почему Скала?

– Настоящее я не помнил. А когда нужно было придумать позывной, я выбрал Скалу. Потому что я лысый как скала, мощный как скала. И, скажу еще один секрет.

Мальчишки тут же подтянулись – чуть на стол не залезли, чтобы не пропустить ни словечка.

– Говорят, что от меня отскакивают пули.

– Серьезно? – воскликнул Матвей.

Судя по его виду, он намеревался тут же раздобыть ружье и проверить.

– Немного приукрашивают, но у меня очень прочная шкура.

– А можно потыкать? – Макар уже встал и оказался рядом с мужчиной.

– Чем? У тебя там ножа в руке нет, а? – нервно засмеялась я.

Скала положил руку на стол:

– Тыкай.

И подмигнул мне.

Макар сначала потрогал пальцем, потом ущипнул, а потом стал оглядываться в поисках вспомогательных предметов.

– Стоп, – это я уже стерпеть не могла. – Никаких экзекуций, пусть даже в исследовательских интересах.

Мальчишки разочарованно вздохнули и сели обратно за стол.

Зазвонил мой телефон. Сережа.

Говорить не хотелось, но придется.

– Да?

– Нин, прости. Сглупил. Давай встретимся и все обсудим.

Бывший говорил с искренним раскаянием в голосе. Моя злость на него немного поутихла. Я понимала, что не могу лишить мальчишек отца, но и по-прежнему уже не будет.

– Я больше не могу тебе доверять, Сереж. Как теперь отпускать детей с тобой на встречу?

– Давай встретимся и лично поговорим? – попросил бывший.

Я понимала, что разговора, когда мы оба остынем, не избежать. Надо выяснить все по поводу имущества, оплат счетов и встреч с ребятами. Желательно самим, а не через суд. Так по-человечески, по-нормальному. Мне совсем не хотелось, чтобы мы превратились в карикатурных разведенных маму и папу, которые готовы перегрызть друг другу глотки.

– Хорошо. Давай. Завтра в восемь в парке у дома.

– Может, лучше домой зайдешь?

Мне не понравилось это его “домой”.

– У меня теперь другой дом.

Я услышала в ответ тишину. Казалось, она злая, так и просачивается через динамик.

– Завтра в восемь, – сказал Сережа и сбросил вызов.

Скала тут же оказался рядом. Посмотрел на меня пытливо.

– Надо встретиться с Сережей, обсудить все.

– Я подстрахую. Незаметно. А за мальчишками тут пригледят. Пейнтбол давно не игран.

Я кивнула, мысленно продумывая про себя, что же надо сказать Сереже и что выяснить первым делом.

– Нин, – позвал Скала.

– А?

– Можешь отдать все этому придурку, если начнет ныть. У меня большой дом, накопления, которых хватит до конца жизни. Ты можешь не волноваться о своем будущем и больше ни дня ни работать.

– Ни за что, Скала. Не обесценивай мои труды, пожалуйста.

– Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть.

– Понимаю. Но все это я зарабатывала, паша как бессмертная лошадь. И как бы у нас с тобой не сложилось, есть мой капитал, моя работа и моя свобода.

Щека Скалы дернулась.

Да, неприятно. Зато правда. Когда ты мать двоих детей, в голове мало романтики и много холодного расчета.

***

Этим вечером в парке было полно народу. Я так радовалась этому!

Нейтральная территория, много свидетелей – все это уменьшало шанс вляпаться в громкое выяснение отношений или еще что похуже. Сережа всегда беспокоился о том, как о нем подумают люди.

Но когда я увидела бывшего с охапкой цветов, я тут же поняла, что повеяло не розами, а неприятностями. Даже покосилась на сирень, за которой спрятался Скала. Куст трясся.

– Это тебе, – протянул огромный веник мне Сережа.

– Не возьму, – я покачала головой, не протянула руки, не смотрела на красоту цветов.

– Это просто цветы. Мне что их теперь, выкинуть?

– Как хочешь. Но дарить цветы бывшей жене – очень плохая затея.

– Считай, что это мое извинение. Ты же его примешь?

– Только слова и искренний порыв. Ничего материального.

Сережа зло фыркнул и запихнул букет в урну. Он не влез, и он начал силой впихивать его туда, словно вымещая на нем недовольство мной.

Я села на лавку и отвернулась,чтобы не видеть эту неприятную сцену. Хотелось уйти.

Наконец Сережа закончил мять бутоны и сел рядом настолько неприятно-близко, что я отодвинулась.

– Ты что, от меня теперь шарахаться будешь?

– Просто соблюдаю дистанцию.

– Зачем? Нин, слушай. Бросай уже все это. Пошли к нормальному психологу.

– Мы уже сходили к одной.

– И ты убежала!

– Да. Убежала. Потому что она начала искать проблему во мне первым делом. Видите ли, не понравилось, как я к тебе обращалась. И тебе, оказывается, не нравилось, а ты молчал столько лет.

– Вот! Мы для этого туда и пошли! – Сережа схватил меня за руку, но я ее вырвала из его захвата.

– У нас была другая проблема.

– В конфликте всегда виноваты двое!

Я замолчала на несколько секунд, понимая, что мы скатываемся в привычное выяснение отношений. А мне это больше не надо. Не хочу.

И даже готова признать:

– Да. Двое. И, знаешь, я не готова, чтобы мне тыкали обвинениями в лицо.

– То есть ты считаешь себя белой и пушистой?

– Нет. Я считаю, что у нас была проблема намного глобальней, чем обращение “Сереня”. И да, меня выбесило, что меня первым делом в этом ткнули, а не тебя в твой начинающийся алкоголизм.