Тафгай 4
Шрифт:
Меня просто разрывала злость, когда я выехал на точку вбрасывания на старте третьего решающего периода. И лишь шайба полетела на лёд из рук финского судьи Ульфа Витолы, невероятной силы энергия разорвалась в моём сердце, и всё вокруг завертелось, закружилось и помчалось колесом.
***
— Итак, несколько слов о составах играющих сегодня команд, — Николай Озеров хотел было зачитать протокол матча, но вдруг осознав каким-то шестым чувством, что сейчас что-то важное на льду произойдет, оторвался от бумажки и затараторил. — Внимание, очень опасная атака сборной СССР. С шайбой Александр Мальцев, обходит одного, второго, пас
***
— Что сейчас было-то? — Спросил я своих партнёров по тройке нападения, когда пришёл в себя на скамейке запасных.
— Кулик шлёпнул в девятку, 3 : 2, — сплюнул на пол Саша Мальцев. — Чё по башке прилетело? Короткое замыкание? Дохусим, с дохусимом победим.
— Хорошо, Ваня, ты хоть не к своим воротам побежал, — заулыбался Боря Александров.
— Я знаю куда бежать, — пробубнил я, и задумался, пытаясь осознать произошедшее: «Вроде только с головой всё худо-бедно нормализовалось, и опять. Хотя, скорее всего это нервы. Но судьи — целы, Бобров — доволен, счёт в нашу пользу, значит и вновь продолжается бой».
***
«Женщин к хоккею допускать нельзя, — подумал, косясь на отцовский ремень, в квартире Варшавских младший сын Игорь. — Они уже пятнадцать минут кричат как ненормальные: «Мальчики держите, мальчики держите!». Чего держать-то? Самим атаковать надо. Почти весь период в защите отбиваемся. Хорошо хоть в самом начале Саша Куликов забросил шайбу».
— Ванечка, держись! Держись! — Заголосила старшая сестра, когда на ворота Коноваленко обрушилась новая атака чехословаков, а её Иван боролся на пятачке с Вацлавом Недомански.
— Отбить! Отбить! — Закричала Варвара вместе с мамой, больно вцепившись в плечо Игоря.
— Мама! Скажи Варьке, чтоб она не царапалась! — Не выдержал Игорь.
— Сколько ещё играть до конца матча? — Пробормотал держась за сердце отец, Вячеслав Анатольевич. — А ты Игорь не жалуйся, терпи, нашим парням там сложнее приходится.
— Отбить! Отбить! — Опять закричали женщины, которым вторили через стенку соседи из смежных квартир.
«Весь дом с ума сошёл», — пробубнил про себя Игорь и тут же вместе со всеми подскочил со стула и крикнул:
— Судья, за что?!
— За опасную игру высоко поднятой клюшкой на две минуты удаляется Александр Якушев №15, — ответил семейству Николай Озеров из телевизора. — До конца встречи остается две с половиной минуты и наша сборная должна отыграть в меньшинстве. И как бы не было сложно, нужно выстоять, вытерпеть и довести матч до победы.
***
— Иван на лёд, выигрываешь вбрасывание, считай — тридцать секунд отстояли, — скомандовал мне Всеволод Михалыч. — Защитники: Фёдоров, Куликов. И пойдёт ещё… — Бобров посмотрел на моих крайних нападающих Сашу Мальцева и Борю Александрова, которые хорошо уже «напахались» и поэтому еле дышали, и заколебался.
— Пусть Шалим выходи, он свеженький, самое то для прессинга, — подсказал я.
— Витя Шалимов, давай родной, — согласился Всеволод Бобров.
Я медленно покатил на вбрасывание в нашу зону защиты, чтобы немного успокоить дыхание,
и посмотрел на электронное табло. «Ещё играть две минуты тридцать пять секунд. Когда же мы потеряли нить игры? — подумал я. — Почти весь период в атаке — ноль, только в защите и работаем. Вот что значит, когда подсознательно хочется только одного — сохранить победный счёт. Не обделаться бы за эти две минуты тридцать пять секунд. Но на вбрасывание меня пока ещё хватает». Я, разозлившись на себя, усмехнулся и четко забрал шайбу на точке. Фёдоров подхватил резиновый диск в углу и перевёл на другой край Куликов, который выбросил шайбу к воротам Дзуриллы.— Нормуль. Вышли! Вышли! Шалим выдвинись вперёд, как волнорез, — скомандовал я своим партнёрам по сборной. — Плотнее на синей линии, внимательней! — Крикнул уже для профилактики, ведь и так каждый знал, что делать.
Но вдруг тренеры чехословацкой команды Питнер и Костка пошли на крайнюю меру, они убрали с площадки голкипера Владимиру Дзуриллу и в помощь к пятёрке Ивана Глинки выпустили Вацлава Недомански.
— Сука! — Рявкнул я. — Держим, мать твою! Отошли! Отошли! Сели к воротам! Фёдор пятак карауль!
Вчетвером против шести полевых игроков невероятно сложно. Особенно на широкой европейской площадке для игроков высокого уровня раскатать любых защитников — это дело техники. Но чехословацкие парни тоже заметно устали, и поэтому они попередовав шайбу из угла в угол, решились на простой щелчок от синей линии, рассчитывая, наверное, на последующее добивание. «Не люблю я бросаться под шайбу», — промелькнуло в голове, когда я грохнулся на лёд, чтобы телом перекрыть опасный бросок. И черная, твердая, словно камень шайба, резко увеличившись в размерах, шибанула меня в правую бровь.
Я почему-то на мгновение оглох. Кто что кричит? Кто куда бежит? Кому в хавальник сунуть? Где шайба, мать твою? Ничего не понимаю! Я резко вскочил, не почувствовав никакой боли, только картинка перед глазами почему-то вся словно через красный светофильтр. Даже чехи в белых свитерах немного красные. «Шайба, где? Да вот же она, скользит ко мне на крюк!» — сообразил я и вышвырнул её из зоны, куда даже глаза мои не глядели. И вдруг слух разом вернулся, и шумное многоголосье как поток водопада хлынуло в мою голову.
— Гооол! Б…ь! — Заорали партнёры по команде. — Гооол! Сука! Гол, Тафгай, б…ь! Гол! — Кинулись на меня Куликов, Фёдоров, Шалимов и Коноваленко, а затем понаехали и парни со скамейки запасных.
— Нихрена из тебя кровища льётся, — первым заметил Мальцев, что меня не поздравлять надо, а везти к врачу. — Разошлись! Разошлись! Б…ь! — Заорал он и покатил меня к бортику, где немного прослезившись, дожидался Всеволод Михайлович Бобров.
Глава 20
К награждению победителей в хоккейном турнире Олимпиады 1972 года, в том же ледовом дворце «Макоманай», мне заклеили бровь, смыли кровь, дали понюхать нашатырки, в общем, привели в более-менее адекватное состояние. И пока врач Олег Белаковский колдовал надо мной, Викулов, Якушев и Федотов на последних секундах «сообразили» ещё одну шайбу на троих и установили окончательный счёт в матче с чехами — 5 : 2. Красавцы! Я ещё тогда подумал, как удачно, что на нашей сборной СССР форма красной спартанской раскраски, так как крови не видно. Не хотелось быть запечатлённым на исторических фотографиях в неопрятном виде.