Тафгай. Том 9
Шрифт:
— Обалдеть, — пролепетал Витёк и в тот же самый момент мыльный шар, глухо хлопнув, прекратил своё короткое существование.
— Кто тебя за язык тянул, балбес? — прошипела Сусанина, отвесив Витьку подзатыльник.
А у меня где-то глубоко внутри поселилось стойкое ощущение, что мои скромные желания непременно сбудутся.
Глава 19
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь.
Именно этот стихотворный отрывок из романа Пушкина «Евгений Онегин» крутился у меня в голове, когда новогодняя ночь
— Какая ночь! Какая волшебная ночь! — отчего-то радовалась Наташа Сусанина, которая возглавляла нашу необычную процессию. — И Новый год, что вот-вот настанет, — пропела она. — Какая замечательная песня! Хорошо-то как!
— Харитонычу тоже сейчас хорошо, — проворчал я, поменяв уставшую правую руку на левую. — Едет на санках и в ус не дует, смотрит розовые сны.
— Ванечка, а как ты считаешь, я стану знаменитой актрисой или певицей? — Сусанина взяла меня под руку и со стороны наша маленькая компания стала напоминать молодую семью, которая на санках везет из детского сада великовозрастного ребёнка.
— На счёт знаменитости не знаю, но вокальные данные у тебя отменные, не хуже, чем у звёзд советской эстрады, — пробурчал я, смахнув пот. — Тебя бы Мише Плоткину показать, это продюсер ансамбля «Лейся песня». Я, думаю, он бы тебя взял.
— А ты знаком с «Лейся песней»? — опешила девушка.
— Знаком, я много с кем знаком, — кивнул я, вспомнив, как привозил товарищу Плоткину гитары и синтезаторы из-за «бугра». — Если хочешь, могу написать ему письмо, которое тебе придётся доставить в Москву самой. А чтобы он был посговорчивей, покажешь ему новую песню про «Снежинку».
— В каком смысле новую, когда её уже поют в Череповце? — снова удивилась она.
— А я соврал. Я вообще люблю приврать. Ху! — выдохнул я и остановил тяжеленные 60-килограмовые санки. — Это песня самая новая, я бы даже сказа новейшая.
Я посмотрел в большие и удивлённые глаза Сусаниной, рассмотрел маленький аккуратный носик и естественные пухлые губы этой красивой девушки. И мне вдруг захотелось её поцеловать. Потому что вокруг кружился какой-то романтичный снег, а повисшая в волшебном новогоднем пространстве тишина, создавала полное ощущение нашего одиночества в этом огромном мире.
— Опаньки! — вдруг раздался залихватский выкрик и в тот же момент из-за угла ближайшего двухэтажного барака вышли три пошатывающиеся фигуры.
— А это мы, пацаны, нормально зашли! — прокаркал один из гопников и вся троица балбесов противно загоготала.
— Мужик, дай закурить, снимай шапку, часы и деньги гони! — чётко и ясно произнёс самый невысокий из гопников. — До дома ты и без денег доковыляешь, ха-ха-ха!
— Нормально сказано, Костян! — заржал самый высокий из отморозков, которые решили в эту новогоднюю ночь пощипать припозднившихся и подвыпивших людей.
— Ой, — йокнула Наташа, спрятавшись за мою спину.
— Значит, хотите: закурить, шапку, часы и деньги, — пророкотал я, сделав маленький шажок вперёд, что выйти на удобную для удара дистанцию. — Может, есть ещё какие-то пожелания?
— Есть, — просипел самый здоровый из гопников. — Бабу гони.
— На! — резко выдохнул я.
И мой длинный правый боковой удар, словно ядро, яростно просвистел по воздуху и опустился точно в челюсть самого невысокого паренька из этой «тройки нападения». Он как раз был правым крайним и отлично подходил
для первой мишени. Однако то, что произошло дальше, лично я предполагал, но не ожидал. Этот мелкий хам, который сначала требовал денег и закурить, рухнул как кегля и при падении своей бестолковой башкой воткнулся в челюсть самому здоровому гопнику. Здоровяк, не ожидая такой подлянки, покачнулся и тоже повалился в снег. Но падая, ему удалось зацепить рукой третьего своего подельника, самого длинного из троицы. И в сугроб эти мерзавцы нырнули все вместе. «Одним махом троих побивахом», — ухмыльнулся я про себя. Однако здоровяк попытался тут же вскочить на ноги. И я просто вынужден был провести жёсткое и даже жестокое добивание пяткой в нос.— Оо, — простонал амбал и вырубился.
Зато в ту же самую секунду успел откатиться в сторону длинный, которому меньше всех досталось. Он очень резво упрыгал метров на шесть и, мотая головой по сторонам, запричитал:
— Ты чё, мужик?! Мы же просто хотели пошутить! Получишь 15 суток за хулиганку!
— Слушай ты, утырок, вы у меня вперёд за попытку изнасилования сядете! — взвизгнула Сусанина. — Я ваши хари пэтэушные мигом запомнила!
«Пэтэушники?» — удивился я и, сделав шаг в направлении двух валяющихся в обмороке тел, пригляделся к ним повнимательней. И точно, здоровяком оказался гроза нашего местного ПТУ по кличке Шар или Семён Шаров, если заглянуть в паспорт. Вторым был его мелкий, но наглый и пронырливый дружбан Константин Соловьёв или Соловей, как его кликали все остальные ребята из училища. Они уже приходили в мой цех, что-то вынюхивали, что-то выспрашивали, но ни в одну из трёх бригад так и не записались. Чему я был в принципе рад. Ведь из людишек, которые привыкли отнимать чужое, редко получаются нормальные трудолюбивые ребята. Хотя подобных историй, когда бывший бандит становился примерным семьянином и передовиком производства, я знал не мало.
— Эй-эй-эй, какое изнасилование? — перепугался длинный, которого я толком не рассмотрел. — Мы пошутили.
— Хорошая получилась шутка юмора, смешная, — криво усмехнулся я. — У твоего кореша Шарова сломан нос, а у этого мелкого Соловья, скорее всего, сотрясение мозга. Вы в следующий раз, когда захочется пошутить, по улицам не шатайтесь, не теряйте времени даром, сразу добро пожаловать в мой цех. Я прямо на рабочем месте кому челюсть сверну, кому зуб выбью, вместе и обхохочемся. Ладно, поехали дальше, — пробурчал я в строну, похрапывающего на санках Харитоныча, и потащил повозку вперёд.
Примерно десять минут наша маленькая компания двигалась в полной тишине. Сусанина несколько раз тревожно оглядывалась назад, наверное, думала, что эти отморозки бросятся вдогонку, чтобы устроить матч реванш. Но лично я был просто уверен, что со сломанным носом здоровяк Шаров никуда не побежит. А два его «шакалёнка» теперь вообще будут обходить меня за километр. И лишь когда в ста метрах впереди мелькнул наш деревянный домик, Наташа снова обрела дар речи.
— Ну, Ванечка, ты и дал, ха-ха-ха, — немного нервно захохотала она, — одним ударом бах и все трое хлоп! Ты просто не представляешь, как я перепугалась.
— Страх — это нормальная реакция организма, — кивнул я, снова поменяв затёкшую левую руку на правую. — Кстати, люди от страха способны на такие вещи, которые в обычной жизни они даже представить себе не могли. Я слышал одну историю, как лётчик полярной авиации, увидев белого медведя рядом с собой, запрыгнул на трёхметровое крыло самолёта.
— И что было потом? — спросила девушка, продолжая заливаться смехом.
— Потом оказалось, что он совершил прыжок на уровне мирового рекорда, — выдохнул я, остановив санки за полсотни метров от калитки дома. — Сейчас Харитоныча завезу в хату и тебя провожу. Устала, наверное?