Таганка: Личное дело одного театра

Речь о статье И. С. Тургенева, написанной им на смерть Н. В. Гоголя. Тургенев предложил статью газете «Санкт-Петербургские ведомости», однако цензура не пропустила ее. Запрет был подтвержден попечителем Петербургского учебного округа и председателем цензурного комитета М. Мусиным-Пушкиным. На запрос начальника П1 отделения и шефа жандармов гр. А. Ф. Орлова Мусин-Пушкин ответил, что ему «казалось неуместным писать о Гоголе в таких пышных выражениях, едва ли приличных, говоря о смерти Державина, Карамзина или некоторых других наших знаменитых писателей, и представлять смерть Гоголя как незаменимую потерю, а не разделяющих это мнение — легкомысленными или близорукими». Тогда Тургенев переслал статью в Москву — она появилась на страницах газеты «Московские ведомости» под названием «Письма из Петербурга», а затем стала поводом для ареста писателя. Как писал Тургенев Полине Виардо, «это только послужило предлогом — статья сама по себе совершенно незначительна. Но на меня уже давно смотрят косо и потому привязались к первому представившемуся случаю… Хотели заглушить все, что говорилось по поводу смерти Гоголя, — и кстати обрадовались случаю подвергнуть вместе с тем запрещению и мою литературную деятельность» (Тургенев И. С. Собр. соч. М.: Правда, 1949. Т. 11. С. 96). Письмо от 1 мая 1852 г.

920

Это предложение Еремин высказывает иронически: на праздниках в честь бога Диониса, давших начало античному театру, корифей хора нес фалл, символ плодородия.

921

В финале спектакля Гоголь произносил монолог, заканчивавшийся словами: «И никакой правитель, хотя бы он был мудрее всех правителей, не в силах поправить зла, как ни ограничивай он дурных чиновников приставленьем в надзиратели других чиновников. Знаю, меня будут обвинять в суровой жестокости, но я должен обратиться в бесчувственное орудие правосудия, в топор, который должен упасть на головы виновных». Сам Н. В. Гоголь вложил этот текст в уста героя второго тома «Мертвых душ», генерал-губернатора, выступавшего перед чиновниками города.

922

А. А. Смирнова имеет в виду спектакль «Товарищ, верь…» (1973).

923

Речь идет о спектакле «Бенефис» (1973).

924

Мотивы «Театрального разъезда» пронизывали всю композицию «Ревизской сказки».

925

В «Театральном разъезде» в своем заключительном монологе автор произносит: «Все, что ни творилось вдохновеньем, для них пустяки и побасенки; создания Шекспира для них побасенки; святые движенья души — для них побасенки…» (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. 1949. Т. V. С. 170).

926

В монологе художника были, например, такие слова: «Прежним художникам чересчур много приписано достоинств; все они до Рафаэля писали не фигуры, а селедки. Микель-Анджел — хвастун, потому что он хотел только похвастать знанием анатомии, грациозности в нем нет никакой». И т. д. А затем, «бешено хохоча», художник из «Ревизской сказки» выкрикивал: «Психе! (дает пинок). Марс! (пинок). Байрон! (пинок). Гофман! (пинок). Шиллер! (пинок). Рафаэль! (пинок в воздух). Леонардо да Винчи! (В воздух)» И т. д. Далее появлялись люди в белых халатах, которые уводили его.

927

В тексте «Завещания», звучащего со сцены, — пять пунктов:

«1. Завещаю… тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения.

Завещаю… не ставить надо мною никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойном.

Завещаю… вообще никому не оплакивать меня, и грех себе возьмет на душу тот, кто станет почитать смерть мою какою-нибудь значительною или всеобщею утратой.

Завещаю…по смерти моей не спешить ни хвалой, ни осуждением моих произведений в публичных листках и журналах.

Соотечественники! Страшно!., я вас любил, любил тою любовью, которую не выказывают, которую мне дал Бог, за которую благодарю Его, как за лучшее благодеяние, потому что любовь эта была мне в радость и утешение… Может быть, посмертный голос мой напомнит вообще об осмотрительности.».

928

Композитор А. Г. Шнитке.

929

Над спектаклем «Ревизская сказка» работал художник Э. С. Кочергин. Сценографию Кочергина критика истолковывала так: «В макете к спектаклю Московского театра драмы и комедии на Таганке „Вечер Гоголя“ пространство трактовалось как гигантская смирительная камера, стены которой наглухо затянуты серым шинельным сукном. <…> Возникает образ адского чрева, мрачного застенка, куда втиснуты жертвы петербургского казенно-демократического механизма, жертвы жизни, управляемой демоническими законами» (Любомудров М Языком суровых символов // Советская культура. 1977. 21 июня).

930

В тех сценах спектакля, где использовался «Театральный разъезд», правительство упоминалось неоднократно. Одна из наиболее ярких реплик звучала так: «Это не осмеяние пороков, это отвратительная насмешка над Россией — вот что. Это значит — выставить в дурном виде самое правительство. (В этом месте реплика перебивалась современной песней.) Потому что выставлять дурных чиновников и злоупотребления — значит выставлять самое правительство. (Здесь снова звучала песня.) Не следует выставлять таких представлений».

931

Серым сукном была затянута вся сцена. Спектакль начинался с того, что из зрительного ала на сцену выходил Гоголь. Он разрезал занавес — там стоят Акакий Акакиевич.

932

Актер театра Виталий Шаповалов, игравший Понтия Пилата в «Мастере и Маргарите», представал перед зрителем, стоя в золоченой раме.

933

Имеются в виду «Выбранные места из переписки с друзьями» Н. В. Гоголя.

934

Речь идет о разгромной, по-видимому, заказной статье дирижера Большого театра Альгиса Жюрайтиса, написанной в жанре открытого письма и опубликованной в газете «Правда»

935

Речь об А. К. Тарасовой. См. сноску на с. 260.

936

При жизни стихи В. Высоцкого практически не печатали. Впервые его стихотворение «Ожидание длилось, а проводы были недолги» было напечатано с купюрами в альманахе «День поэзии. 1975» (Составитель сб. П. Вегин, гл. редактор Е. Винокуров). Вторая публикация состоялась благодаря усилиям редактора научно-популярного журнала «Химия и жизнь» В. Станцо в августе 1978 года. Это было стихотворение-песня «Черное золото». В 1979 году, с подачи В. Аксёнова, около 20 стихотворений В. Высоцкого появилось в самиздатовском альманахе «Метрополь», который, конечно, не мог попасть к широкому читателю. В 60-е и 70-е гг. авторская песня не звучала на радио, не транслировалась по телевидению. Единственная телезапись Высоцкого в СССР, сделанная в год его смерти, при жизни барда показана не была. Творчество Высоцкого в народе было известно благодаря его многочисленным концертным встречам с публикой, кинофильмам, популярности простенькой гибкой грампластинки с песнями из к/фильма «Вертикаль» (1968), а главное, благодаря широко распространившимся любительским магнитофонным записям. Первая книга Высоцкого «Нерв» была издана при участии Р. Рождественского осенью 1981 г.