Тагир. Ребенок от второй жены

— А я так скучала по тебе, переживала за вашу семью. Я бы не приняла другую жену, Ясми, — проникновенно говорит мне Наиля, заглядывая в глаза с заискивающей теплотой. Рука теребит цепочку на шее, улыбка отдает фальшью. — Никому бы не позволила войти в наш дом, только тебе. Я так рада, что ты согласилась родить нам ребенка. У меня и Тагира будет малыш от моей лучшей подруги. Новая жизнь, — улыбка становится одухотворенной, — Тагир так хочет этого малыша. Сына, наследника.

Хорошо, что она в своей эйфории сложила руки перед собой и смотрит в потолок, и я успеваю скрыть ужас на своем лице. Ее слова звучат кощунственно и царапают мою душу, разрывают ее в клочья. Пошатываясь, опираюсь на спинку широкой кровати, а Наиля присаживается, указывая рукой на место напротив.

— Давай присядем, Ясми, я расскажу тебе о порядках этого дома.

Ничего не остается, как устроиться рядом с Наилей. Почему я раньше не видела, какая она манерная и жеманная? Такие гадкие ужимки, хитрые повадки, как у лисы. Взгляд ее острый, подруга наблюдает за каждым моим движением и едва заметно кривит губы.

Знаю, выгляжу я плохо, измученно, и наверняка она опасается, что не смогу выносить ребенка. Перебираю пальцами ткань абайи, окунаясь в безмолвие, Наиле не нужен собеседник, она, кажется, обожает звук своего голоса и разливается соловьем.

— Мы пытались сделать малыша, я так хотела подарить Тагиру сына! — восклицает она горячо и подается ко мне. — Но после стольких лет он больше не настаивает и не мучает меня. Понимает, как мне тяжело и больно. Ты же знаешь, какой он хороший, добрый и понимающий.

Еле сдерживаю сиплый вздох. Увиденное в холле никак не вяжется с тем, что она сейчас говорит. Она всё продолжает рассказывать, какая в их семье идиллия, а меня тошнит от образов, проносящихся в воображении.

Наиля и Тагир на постели, сплетенные в объятиях, пьющие дыхание друг до друга. Бывшая лучшая подруга получила то, о чем я мечтала всю свою жизнь. Воспоминания о том, как Тагир в молодости, влюбленный в меня до безумия, каждый раз останавливался и обещал подождать до венчания, хотя я была готова. Ко всему готова.

Боль снова впивается в сердце, хотя казалось, что я закрыла эту тему, переболела, перешагнула… Но она лишь притупилась на время, а сейчас снова подняла свою ядовитую голову, обдавая меня зловонным дыханием агонии.

— …И я попросила его найти тебя. Знаю ведь, какая у вас в семье плачевная ситуация. Хоть так смогу отблагодарить вас. Тагир не соглашался оплатить лечение твоему отцу, но когда я сказала, что приму ребенка только от тебя… — вдруг врывается в мои мысли голос Наили.

— Что? — подаюсь вперед и хватаю ее плечи, впиваясь пальцами в кожу. — Что ты только что сказала?

Тишина повисает в комнате. Между нами лишь наши напряженные взгляды глаза в глаза и размеренное тиканье часов.

Глава 7

— Ты моя лучшая подруга, несмотря ни на что! — Наиля говорит пылко, будто сама себя пытается убедить в том, что происходящее в пределах нормы.

Но мы обе знаем: сегодня ночью я займу ее место в постели нашего общего мужа. Как Наиля переживет эти часы? О ее чувствах думаю не меньше, чем о своих, злясь на Тагира, который виноват во всем.

Он не может не понимать, что таким образом зарождает между нами непримиримую вражду. Я не верю словам Наили. Смотрю в ее красивые глаза, окаймленные черным, и не верю.

Судорожно выдохнув, отвожу взгляд, не желая давать дружеские обеты. Но ей мой ответ не нужен. Наверняка Наиля поставила себе цель принять меня со всевозможным радушием. И теперь она может похвалить себя, потому что она не сказала мне ни одного плохого слова.

— Почему именно я? — хриплю, горло режет болью, словно мне вогнали осколки в гланды.

— Ты ведь родная… Нам обоим, — не смотрю на нее, но чувствую, как надорвался на секунду ее голос.

Видимо, не всё так хорошо в ее душе, как она хочет показать. Нам обеим… Это причиняет боль сильнее, чем я того хотела бы.

— Хорошая ты подруга, Наиля, — скупо улыбаюсь, тщательно сдерживая свою злость, стараюсь не поддаться агонии и не толкнуть ее, чтобы она почувствовала всю ту боль, что породила своим “хочу”.

— Ты же знаешь, что всегда можешь на меня положиться. Ну ладно, вспомним еще былое. А пока пойдем на кухню, Ясмина, у нас много дел, — зовет меня за собой, поднимаясь с места.

Летит как на крыльях, подол цветастого платья развевается, по пути на кухню щебечет не переставая. Я же плетусь следом, еле переставляя ноги, руки повисли плетьми, кажется, из меня вытащили тот самый пресловутый железный стержень, который помогал мне справляться с жизненными трудностями.

А ведь самое главное испытание ждет меня впереди…

Но сейчас единственное, чем я могу отвлечься, это готовкой или уборкой на кухне, даже рада, что Наиля отвлекает меня разговорами на бытовые темы. Показывает, что где лежит, какие блюда любит Тагир.

Ее слова болезненно падают в пустоту моей души. Почему-то не могу избавиться от ощущения, что она украла моего жениха и заняла мое место… Я бы ни за что не поступила так со своей подругой. Вот только снова всплывает другой момент.

А ты пошла бы против воли родителей, Ясмина? Задаю сама себе вопрос и снова разумом оправдываю подругу.

Но сердце-предатель продолжает кровоточить, душа плачет, а инстинкты предупреждают, что нужно остерегаться Наили. Она уже однажды ударила мне ножом в спину. Нет гарантии, что она не повторит это снова.

— Завтра прилетят родители Тагира, и мои тоже. Приготовим им обед, — щебечет она как ни в чем не бывало.

Вздрагиваю от голоса подруги, который врывается в поток моих мыслей. Она уже крутится по кухне, а я как стояла, так и стою. Потом всё же подхожу к раковине, рассматриваю роскошные мраморные поверхности столешниц, начищенную до блеска раковину.

Вспоминаю нашу с родителями убогую квартирку. Многое бы отдала, чтобы там оказаться. И пусть у нас давно нет такой роскоши, но там всё свое, родное.

— Я уже с утра многие продукты приготовила, поэтому, если ты не против, я тогда буду готовить, — предлагает Наиля, стоя возле холодильника вполоборота, — а ты приберешься. А в следующий раз поменяемся, — говорит так многозначительно, что непонятно: то ли она сейчас о бытовых обязанностях, то ли о дележке мужа.

В любом случае я не буду спорить. Кивком подтверждаю свое согласие и приступаю к уборке, в общем-то, чистой кухни, что дает мне возможность отворачиваться от Наили и уходить в другой угол, чтобы не пересекаться с ней и не разговаривать.