Таинства любви (новеллы и беседы о любви)

Женя не отвечала. Кирилл забеспокоился, хотя не ему, а Алексею Мелину стоило скорее беспокоиться.

Прошел июль. Кирилл изо дня в день ждал звонка от Жени. Ему казалось, что Женя, едва приедет из Москвы, сразу позвонит ему. Наконец он сам позвонил на 7-ю линию. Трубку снял сын Жени. Они познакомились. Сережка сказал, что мама в Москве, отдыхает на даче у родных.

– А когда мама приедет?
– спросил Кирилл.

– Не раньше, чем я поеду к ней, - прозвучал ответ.

– Ты собираешься ехать в Москву?

– Да, с бабушкой и дедушкой.

– А папа?

– Его не хотят, - отвечал мальчик.

– С кем ты там говоришь?

– послышался голос Ольги Захаровны. Кирилл страшно смутился, он хотел уже закончить разговор с Сережкой, как вдруг тот сказал:

– Поговорите с бабушкой, дядя!

– А вы знаете, Кирилл, - Ольга Захаровна говорила отрывисто и решительно, - что выкинула Женя? Представьте, разводится с мужем. И это не все. Она выходит замуж в Москву!

– За троюродного дядю?
– усмехнулся Кирилл.

– Ах, вы все знаете? Вот такая история!

Вот такая история! Кирилл выбежал на улицу. Предчувствие не обмануло Женю. С Мелиным ее жизнь была уже изжита, хотя она и не спешила на что-то решиться. Вскоре Женя прислала небольшое письмо, написанное как-то наспех. «Расстаюсь с вами с хорошим чувством, - писала она.
– Я люблю вас, вы милый, славный. Ваша жизнь полна иллюзий, грез и мечтаний, точно едва вам исполнилось четырнадцать лет. А вместе с тем я верю, что вы талант, и рада, что библиотека Софьи Николаевны у вас. Постарайтесь совершить что-нибудь немаловажное, чтобы и ваша жизнь, ваши грезы сделались тоже достоянием культуры нашего времени. Только таланту это дано. Что касается меня, то я могу только жить - лучше или хуже, не мне судить. Но и самая жизнь на этом свете кое-что значит. Будьте счастливы! Потом, потом, когда вы будете в Москве, непременно найдите меня, чтобы я увидела, что вы, что с вами сталось. Смотрите!»

Подписалась Женя так: «Принцесса из вашей сказки».

С той поры Женя жила в Москве.

Кирилл нашел, что так и лучше. Ему нравилось думать, что однажды, будучи в Москве, он увидит Женю Сережникову, как встретил ее в книжном магазине в поселке тогда, зимой. Он знал, что его влюбленность в Женю со временем снова утихнет или совсем пройдет, но не спешил. Он радовался тому, что Женя рассталась с ним с хорошим чувством, со словами любви и нежности.

Выходя на прогулку по городу, он нет-нет да и уносился мыслями в Москву и словно видел Женю Сережникову в многолюдной толпе, среди современных зданий, среди московских перспектив с башнями Кремля. И все чаще стал замечать девушек, похожих на Женю, как ее младшие сестры. Ему казалось, Женя была всюду и жила где-то в Москве, как некогда в старинном городе за морем.

Евгений Сережников замолк.

– Это все? – спросила Мария деловито.

– Да.

– Вероятно, однажды Кирилл приехал в Москву...

– Да. Они не переписывались. По старому адресу он ее не нашел и решил, что так лучше. Он стоял на берегу Москвы-реки, у моста, я забыл, как он называется, когда рядом с ним остановилась молодая женщина: он почувствовал, что это Женя прежде, чем взглянул на нее. Инстинктивно, как во сне, он обернулся и обнял ее.

– Как! Вы все еще любите меня и решительнее, чем раньше?
– рассмеялась Женя с восхищением.

Несомненно здесь случай сыграл свою роль: он спутал корпуса дома, а когда он уходил - медленно, все оглядываясь, ведь здесь жила Женя Сережникова - через дворик, в окно Женя заметила нечто знакомое и узнала Кирилла... Она только что пришла с работы и тут же выбежала на улицу, последовав за ним безошибочно - к Москве-реке...

– Уже горячо, - сказала Мария взволнованно.

– Больше я ничего не знаю, кроме моих пробуждений, то есть моментов, как я помню себя лет трех, с воспоминаниями о матери уже после ее посещения и ухода.

– Но и так все ясно, - Мария потянулась к нему и поцеловала его в губы.
– Вы мне не откажете?

– В чем?

– В любви, - смутилась от нахлынувшего волнения молодая женщина.

– В сексе, хотите сказать?

– Ну да, - и вовсе раскраснелась Мария.
– Но это любовь и прежде всего ваша любовь к молодой женщине, к вашей матери, она-то и запала в мою душу, и меня потянуло поцеловать вас, приласкать...

В это время пронесся зумер звонка в дверь. Подъехала подруга, чему Мария даже обрадовалась: ведь репетитор мог отказать в ее желании, и тогда придется с ним расстаться.

– Я пойду, - сказал Сережников полушепотом и поцеловал молодую женщину с явным намерением показать ей, что он оценил ее порыв.

Открыв дверь, Мария выпустила молодого человека и впустила подругу, весьма дородную особу, которая так и впилась маленькими глазками в репетитора.

– Чем это вы тут занимались? Я не видела тебя никогда такой смущенной и счастливой.

– Он давал мне уроки любви.

– А я-то думаю, это ты давала ему уроки любви.

– Ты думаешь о сексе. Он говорил о любви...

– Он говорил о любви, а ты развесила уши?

– Развесила. Я всегда знала, что любовь - это нечто, а секс - просто так, игра, которую затеваешь с интересом, даже с волнением, а заканчиваешь с досадой. То есть расстаешься с партнером. Что ни говори, в сексе всегда есть обман или самообман; с этим и остаешься после веселой игры.

– А что такое любовь?

– Тело жаждет секса, а душа - любви...

– А если у меня тело и душа - не разлей вода?

– Тело свое ты чувствуешь всегда, а душа неуловима; она есть и ее нет, как жизнь и смерть... Это он так говорит.

– Репетитор?

Между тем Максим вступился за Мартына и решительно воспротивился идее Ксении нанять водителем-охранником репетитора, что весьма удобно для всех, прежде всего для гимназистки.

– Это мысль Ксении, - повторила по телефону Мария.
– Я еще не говорила с Сережниковым по этому поводу...

– И не заговаривай, иначе я сам его отважу, - раскричался Максим, вставляя вереницу мата между слов.

– Послушай! Я знаю, он не согласится, не беспокойся зря. Мне достаточно сменить коды и замки и прежде всего от вас обоих.

– ...

Мария и Ксения, каждая по-своему, почувствовали упоительную свободу - от постоянного присутствия охранника и Максима с его появлениями, как к себе домой, - и Сережников невольно больше времени проводил с ними...

7

Под утро он очнулся на земле от холода и жгучей боли в теле, с догадкой жуткой, что с ним приключилось. Из-за кустов он вышел на дорогу у самого Обводного канала, с тем стало ясно, где он и побрел вдоль насыпи к Московскому вокзалу.