Таинственная карета

* * *

Прихожу к выводу, что наслаждение взаимностью в любви не безгранично. Каждый получит столько радости, сколько позволят ему Небеса. Всё, что сверх того, отнимается изменой, плохим самочувствием или нелепой ссорой.

Я не имел намерения погрузиться в блуд, а жаждал обрести взаимность в любви, исключающую необходимость блуда. Иногда мне кажется: если бы провидение не возжелало моих любовных приключений, оно сделало бы счастливой мою первую любовь. Жизнь осуждает грешника, прежде лишив того, что позволило бы ему не грешить. Мир похитил у меня мою любимую Бетти, и ему пришлось возместить урон лучшим из того, что у него имелось.

И только с большим опозданием я смог осознать, что сильные чувства – величина непостоянная. Сильные чувства помогают стать человеком, но мешают оставаться им. Семья нужна не для того, чтобы ты был счастлив, а чтобы в несчастье не был одинок. Она – святое место, где воплощённую душу принимают в земную жизнь и провожают в жизнь вечную.

Лишь с годами становится ясно, что в блуде многие люди стремятся воплотить неосознанную мечту о райском блаженстве вопреки воле Божества.

Все осуждающие меня правы. Но они забывают, что совершенными все люди могут быть только в совершенном обществе, где нет тёмных сил, способных извратить в человеке его лучшие побуждения. И только христианин помолится о спасении моей души, полагая, что дух милости сильнее буквы закона. Осознав, что в истории человечества кто-то должен был пройти и этот путь ради предостережения многих, ибо воспитание есть восполнение недостающего испытания.

Не знаю, кто более грешен: я или тот, кто меня обличает. Меня будут осуждать, умирая от ненависти, за то, что жил в поисках любви. Но сама жизнь противится тем, кто, впадая в другую крайность, хочет видеть её унылой. Это говорю вам я – заблудший грешник и весёлый жизнелюбец Джакомо Казанова, и если я перестану быть собой, мир сойдёт с ума от собственного совершенства!

Так считала моя весёлая половина лица, его грустная половина осознавала, что светлые силы наказывают нас за тёмные дела, тёмные – за дела светлые. Но мне казалось, что жизнь не сводится к чёрно-белой палитре, и что в картине её настроений должны присутствовать и другие цвета.

Если многие радости греховны, не грех ли безрадостная жизнь в мире, где злая воля препятствует счастливой любви и потворствует кровопролитным войнам?

Не претендую на дар писателя. Всё, что могу предоставить читателю моих строк, – это два лица моего отношения к жизни: веселящее кровь и щемящее сердце.

Понимаю и прощаю мою первую возлюбленную Бетти, которую посетил в её болезни много лет спустя, и она умерла у меня на руках.

Знайте: Джакомо Казанова – имя мужчины, открывшего для себя, что кроме любви для создания семьи бывает любовь по вдохновению. Но если она вне брака, то должна быть духовной, а не плотской. Вот то, о чём я хотел сказать на закате лет, когда уже невозможно что-то исправить. Жаль, понять, что идёшь не туда, можно, только достаточно прошагав не в ту сторону…

Только в преклонные годы мне открылось, для чего была попущена мне измена моей любимой. В её лице мне был дан несовершенный мир, чтобы я преобразил его совершенным к нему отношением. Я вписал в жизнь несовершенные дела, подписываясь под ними, а надо было сотворить совершенное, не поставив под ним подписи своей. Ибо жизнь – не банальная правда, а изысканная, та, что добывается душевным трудом.

Иное чувство питаю теперь ко всем писавшим от моего имени. Я благодарен им за то, что дышали со мной воздухом одного времени и стали свидетелями того, что я жил. А ещё – за то, что побудили к ответному слову, в котором мною переосмыслен пройденный путь».

…Закончив писать, он встал у окна, за которым уже светало.

«Жаль, я слишком поздно понял, что блуд моей плоти стал следствием блуда моего сознания в поисках истинного понимания жизни. Я жил как философ и умру как христианин», – произнесла грустная половина его лица.

И Джакомо привычно прислушался, что скажет его весёлая половина. Но она молчала…

Она была мертва.

Таинственная карета (рассказ)

1

Шутливо поприветствовав макет экзотической птицы на вывеске перед входом в ресторан «Попугай», Алексей вошёл из мира летнего солнечного тепла в осеннюю прохладу полупустого зала. Оглядевшись, выбрал столик напротив ниши с бутафорской птичьей клеткой в человеческий рост. В ней стоял раскрашенный макет – фигура мужчины в чёрной полумаске и с сидящим на плече оранжево-зелёным попугаем.

Заказав пиццу и чай, Алексей устало вытянул ноги под столом и удобно расположился в мягком кресле. Мужчина в клетке был прямо перед ним. Он был похож на Алексея – высокий стройный брюнет с красивыми волосами. Глаза в прорезях маски смотрели на него многозначительно, будто пытаясь о чём-то сказать. Не выдержав взгляда, Алексей устало закрыл глаза…

Перелистывая эпизоды прошедшего рабочего дня на заводе, он не заметил, как задремал и очутился в птичьей клетке, сидя за тем же столом, в том же кресле. Подбежавший толстый повар в белом фартуке и колпаке, с несоразмерно большой кукольной головой и круглыми глазами, стоял перед ним с пиццей на круглом подносе, не зная, как преодолеть витую преграду. Алексей взялся за прутья, но раздвинуть их ему не удалось. Собравшийся персонал дружно пытался поднять клетку, но она будто приросла к полу.

– Ваша пицца, – разбудил его учтивый голос официанта, и Алексей пришёл в себя.

Выйдя из прохладного ресторана, он сел за руль заскучавшего автомобиля. Пропустив несколько машин перед выездом на главную дорогу, он обомлел: «Этого просто не может быть!» По асфальту в его сторону цокала копытами пара породистых белых коней, впряжённых в изящную открытую карету. На облучке он увидел мужчину с длинным хлыстом, а за ним – молодую красавицу. Они были одеты в чёрные жокейские камзолы и белые лосины. На головах красовались чёрные шляпы со строгими полями. Алексея поразило благородство лиц, задумчивая сосредоточенность на чём-то известном только им двоим.

Они разительно отличались от прохожих и были настолько притягательны, что невозможно было отвести взгляд. И их карета не шла ни в какое сравнение с теми бутафорскими повозками, которые он видел на праздничных гуляньях. «Это настоящая королевская Англия, её колорит!» – восторженно отметил Алексей, испытывая непривычные чувства.

Он выехал на проезжую часть и, поравнявшись с экипажем, смотрел не отрываясь на леди и джентльмена, который явно не был профессиональным возницей и только по случаю исполнял его роль. Но леди, леди!.. Тонкие черты её лица будто специально были созданы для того, чтобы очаровать его сердце. Алексей ощутил прилив нежности и неодолимое желание оберегать её от всякой опасности, даже если бы ему пришлось ради этого пожертвовать собой.