Таинственное убийство Линды Валлин

— Да, или мы имеем дело с мужчиной постарше, который употребил целую банку виагры, — хихикнул Торен.

— Наркоман… — произнес Рогерссон с сомнением. — Это не очень соответствует характеру нашей жертвы. Особенно если я принимаю гипотезу, что она доверяет ему. А мне кажется, она испытывает к нему почти безграничное доверие. Разве смогла бы она полностью положиться на наркомана?

— Он не наркоман. — Левин покачал головой. — Тогда эффект совсем другой. Речь идет о том, кто использует наркотики время от времени. Скажем, в качестве сексуального стимулятора.

— И кого она знает, и кому верит, — добавил Бекстрём и в сомнении покачал головой. — Тогда где он живет? — продолжил он. «Самое время сменить пластинку».

— Здесь в городе, — уверенно высказался Кнутссон. — В Векшё то есть.

— Или поблизости. В Векшё с окрестностями, — уточнил Торен.

— Мужчина, примерно двадцати пяти лет или, возможно, старше, с кем она знакома давно, кого любит и кому доверяет целиком и полностью. И он живет в городе или где-то по соседству. Не наркоман, но порой принимает амфетамин, поскольку знает его действие, чтобы оттянуться по-настоящему и работать как электромиксер, — подвел итог Бекстрём. — А вдруг все обстоит столь плохо, что мы ищем коллегу? Какого-нибудь чокнутого дьявола, которому удается сдерживать свои инстинкты, но в один прекрасный день он срывается?

— Такой вариант я прокручиваю в голове с тех пор, как приехал сюда, — сказал Рогерссон. — Достаточно вспомнить все известные примеры. И все услышанные истории на сей счет. К сожалению, среди них хватает правдивых.

Левин покачал головой.

— Кое-что и похуже встречается в наших рядах, — проговорил он медленно. — У меня тоже возникали подобные мысли. Но я все равно не верю в это, — добавил он и вновь покачал головой.

— И почему же? — спросил Бекстрём. «Да потому, что он не такой, как ты», — подумал он.

— Он представляется слишком безалаберным, на мой взгляд, — ответил Левин. — Вспомни следы, которые он оставил после себя. Разве коллега не прибрал бы за собой?

— Нож ведь, похоже, он вытер, — возразил Бекстрём. — Пожалуй, просто не успел прибрать, — продолжил он. — Подумал, что кто-то пришел домой.

— Ну, все может быть, — проворчал Левин и пожал плечами. — Мне случалось ошибаться раньше.

— Что-нибудь еще? — спросил Бекстрём и окинул комнату взглядом. «Или, слава богу, наконец, можно завалиться в койку и пропустить рюмочку перед сном?»

— Мне кажется, он хорошо выглядит, — сказала Сванстрём неожиданно. — Наш преступник то есть. Линда выглядела просто отменно, — продолжила она. — Вдобавок, похоже, тщательно следила за своей внешностью и одеждой. Вы вообще представляете, сколько стоит такой наряд? Тот, что был на ней. Я думаю, парень не уступал ей. Каждый ищет пару по себе. Так ведь считается?

«Конечно, и вы оба, ты и Левин, дьявольски худые», — подумал Бекстрём.

Прежде чем заснуть, Бекстрём позвонил своей приятельнице — репортерше с местного радио. Чтобы она, во всяком случае, не чувствовала себя одинокой.

— Насколько я поняла, вы получили результат вашей пробы ДНК, — сказала Карин. — Не хочешь ничего мне рассказать?

— Я не понимаю, о чем ты, — ответил Бекстрём. — Ты нормально добралась домой в тот вечер?

Они распрощались, этим у них в тот вечер все и ограничилось.

Она предложила встретиться снова в ближайшее время. Добавив, что им по-прежнему не понадобится говорить о работе.

— Конечно, — сказал Бекстрём. — Звучит чертовски привлекательно. Но сейчас я загружен выше головы, так что давай на днях, — добавил он и подумал: «Слишком все легко получается».

— Должна ли я понимать это так, что у вас начинает склеиваться? — спросила Карин излишне эмоционально.

— You will be first to know, [2] — ответил Бекстрём на своем лучшем телевизионном американском.

23

Векшё, четверг 10 июля

В четверг Левин постановил для себя завязать с чтением вечерних газет. Его решение было окончательным, бесповоротным и охватывало «Афтобладет», «Экспрессен» и две младшие и более вредные сестренки последней, «Гётеборгс-тиднинген» и «Квелспостен».

2

Ты будешь первой, кто узнает (англ.).

Большая двухполосная статья, которая вызвала его особое негодование, вышла в «Квелспостен» в тот же день, и на фоне всего прочего написанного об убийстве Линды в вечерних изданиях страны она выглядела довольно безобидной. В ней некий Робинсон-Мике представлял свою историю под названием: «Я встретил Линду в ту ночь, когда ее убили».

Сей молодой человек, телезвезда местного пошиба, подрабатывал в городском отеле в четверг 3 июля. В тот самый вечер, когда Линда посетила тамошний ночной клуб за несколько часов до трагической смерти. Ему составляли компанию двое коллег того же рода, Фармен-Фрассе и Нина из «Старшего брата», и их совместная задача сводилась к тому, чтобы помогать в баре, общаться с гостями и способствовать хорошему настроению гостей заведения.

Около десяти вечера, за час до того, как Линда пришла в ночной клуб, Мике, сильно пьяный, босой и по пояс голый, умудрился станцевать на стойке бара, свалился с нее и побил массу бокалов, среди которых он потом ползал. В четверть одиннадцатого его на «скорой» доставили в больницу Векшё для оказания первой помощи. Фрассе сопровождал товарища и уже с дороги позвонил знакомому журналисту. Интервью у парочки взяли, пока они сидели в приемном покое, и следующим утром, то есть когда Линду нашли мертвой и до того, как новость о ее убийстве попала в газеты, «Квелспостен» в качестве главной сенсации выдала большой репортаж о том, что Робинсона-Мике, прославившегося благодаря реалити-шоу «Бар» и также засветившегося в телеигре «Знаменитый Робинсон», накануне вечером избили в городском отеле в Векшё. А ведь он родился и вырос в этом городе и сегодня был одним из его самых известных граждан.

Все, что случилось далее вечером и в ночь на пятницу, полиция тщательно расследовала, и как раз из-за убийства Линды Валлин.

После окончания интервью Фармен-Фрассе подождал еще час, пока эскулапы собирали по частям его друга, но потом заскучал и вернулся к городскому отелю. Однако охрана на дверях отказалась впускать его внутрь, в результате возникла потасовка, на место вызвали стражей порядка, и Фармена-Фрассе как раз перед полуночью доставили в кутузку здания полиции на Сандъердсгатан.

Пару часов спустя ему составил компанию Робинсон-Мике. Он принялся бузить в больничном отделении, полицейские забрали его оттуда и привезли в ту же кутузку, но поместили в другую камеру. Около шести утра обоих выпустили на свободу, и при поддержке своего товарища Фрассе Мике, хромая, пересек площадь Оксторгет и исчез из поля интереса полиции. В неизвестном направлении.

А значит, все то, что он рассказал газете через неделю после убийства («Я встретил Линду в ту ночь, когда ее убили»), было ложью от начала до конца. Робинсон-Мике не имел возможности разговаривать с Линдой вечером накануне ее смерти, и она уж точно не могла «доверительно рассказать ему о том, что ей часто угрожали по причине ее работы в полиции Векшё».