Таинственный мистер Кин

– Но, дитя мое…

– Не спорьте со мной, – прервала его женщина, сверкая глазами. – Жизнь моя принадлежит только мне. До сегодняшнего дня я была нужна лишь Джону. Сейчас ему больше всего нужна невеста. Понимаете, своим уходом из жизни я на его пути к счастью уберу все преграды. Мне уже незачем жить, а моя смерть сможет принести сыну пользу.

– Вы в этом уверены?

Суровость в голосе мистера Саттерсвейта настолько поразила решившуюся на самоубийство женщину, что она начала запинаться.

– Бесполезно… меня переубеждать, – пробормотала она. – Мне лучше знать, как…

– Но в этом никакой необходимости нет.

– Нет необходимости? Почему же?

– Выслушайте меня. Давайте представим такую ситуацию. Некий человек, твердо решивший покончить с собой, приходит на то место, где ему легче всего осуществить свой замысел. И вдруг видит, что место занято. Поняв, что попытка не удалась, несостоявшийся самоубийца уходит. Таким образом, тот, кого он там застал, спас ему жизнь. И вовсе не потому, что хотел этого, – просто случайно оказался в тот же час на том же самом месте. А теперь представьте: сегодня вы накладываете на себя руки, а лет через пять или шесть кто-то тоже решается свести счеты с жизнью. И он гибнет – гибнет только потому, что вы этому не помешали. Возможна и другая ситуация: по улице несется взбесившаяся лошадь. Еще секунда – и играющий на дороге ребенок будет ею растоптан. Но в этот момент по той же улице идете вы. Лошадь видит вас, пугается и сворачивает в сторону. Все – ребенок спасен. Вы даровали ему жизнь. Со временем спасенный вами ребенок вырастает и становится великим музыкантом или врачом, открывшим средство от рака. Ведь и такое может быть! Но станет ли этот ребенок великим – не так уж и важно. Достаточно того, что из него вырастет хороший человек.

Женщина внимательно посмотрела на мистера Саттерсвейта:

– Странный вы человек. Говорите о том, о чем я никогда и не думала.

– Вы полагаете, что ваша жизнь принадлежит вам, и никому больше. Вы что, отрицаете свое участие в том грандиозном спектакле, автор которого сам Господь Бог? Возможно, ваша роль совсем маленькая и вам суждено появиться на сцене в финале спектакля, но от того, сможете ли вы правильно произнести свои слова, может зависеть успех всего театра. Вы можете быть самой заурядной личностью и для других никакого интереса не представлять. Однако на том месте, которое вам отведено, вы навсегда останетесь незаменимой.

Женщина села и не мигая уставилась на него.

– Что же вы от меня хотите? – наконец спросила она.

Для мистера Саттерсвейта это была победа. Теперь наступил его черед давать команды.

– Я хочу, чтобы вы пообещали мне не делать того, что собирались. По крайней мере, в течение двадцати четырех часов.

Она ненадолго задумалась.

– Хорошо. Это я вам обещаю.

– И второе… Но это уже по отношению ко мне будет не больше чем любезность.

– Да?

– Прошу вас, не закрывайте сегодня на окнах ставни и не ложитесь рано спать.

Женщина изумленно посмотрела на мистера Саттерсвейта и молча кивнула ему в ответ.

– А вот теперь я могу уходить, – понимая, что до конца исполнил свой долг, сказал он. – Мне и в самом деле пора в отель. И, дорогая моя, да благословит вас Господь.

В коридоре пожилой англичанин столкнулся со служанкой. Та, открыв ему дверь, долго еще смотрела вслед.

Когда мистер Саттерсвейт подошел к отелю, уже смеркалось. На террасе одиноко сидел мужчина. Узнав мистера Энтони Косдена, мистер Саттерсвейт подошел к нему. Сердце в груди бешено колотилось – он понимал, что на него возложено дело огромной важности и надо быть предельно осторожным.

– Какой приятный, теплый вечер. – Мистер Саттерсвейт старался, как мог, скрыть волнение. – Там, на вершине скалы, я совершенно потерял ощущение времени.

– Вы что же, все это время были там? – удивился Косден.

Мистер Саттерсвейт кивнул. В этот момент один из возвращавшихся постояльцев отеля открыл входную дверь. Луч света из холла здания упал на Косдена и высветил в темноте его страдальческое лицо.

«Да, представляю, как ему тяжело, – подумал мистер Саттерсвейт. – Будь у этого молодого человека интеллекта побольше, он бы так не мучился. Богатое воображение, способность правильно оценить положение, в которое он попал, в значительной степени ослабили бы его душевные страдания».

– А я хочу после ужина немного прогуляться, – сиплым голосом произнес мистер Косден. – Вы понимаете, с какой целью. Надеюсь, в третий раз мне никто не помешает. Только прошу – не останавливайте меня. Знаю, любому своему вмешательству вы найдете оправдание. Но учтите, меня уже ничто не остановит. Так что все ваши попытки окажутся бесполезными.

– Молодой человек, я никогда и ни во что не вмешиваюсь, – поднимаясь, заметил мистер Саттерсвейт, прекрасно зная, что лукавит.

– Знаю, вы думаете, что я… – начал Энтони Косден, но пожилой англичанин перебил его:

– Простите, но тут вы абсолютно не правы. Никто не может знать, что думают другие. О чужих мыслях можно только догадываться. А догадки, как правило, от истины бывают весьма далеки.

– Ну что ж, возможно. – Пожилой англичанин снова сел, откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники. – Ну хорошо, в таком случае поговорим о чем-нибудь менее болезненном для вас, – предложил он. – Например, о той старой вилле. Да, удивительно очаровательный домик, всеми покинутый и хранящий бог знает какую тайну. Знаете, меня так и подмывало совершить глупый поступок. И что же? Я не удержался и попытался приоткрыть ставни на его окне.

– Вы это сделали? – удивленно посмотрев на мистера Саттерсвейта, переспросил Энтони Косден. – Они, конечно же, оказались запертыми?

– В том-то и дело, что нет. – Пожилой англичанин вкрадчиво продолжил: – Третье окно от угла.

– Как! – воскликнул мистер Косден. – Это же то…

Он неожиданно замолчал, и тут мистер Саттерсвейт увидел, как у его собеседника засверкали глаза.

«Сработало! – радостно подумал он и поднялся. – Что ж, теперь мне остается только ждать».

Тем не менее легкое волнение не отпускало его.

«Хочется верить, что в спектакле, название которому «Жизнь», я сыграл блестяще, – думал мистер Саттерсвейт. – Самое главное для меня было произнести текст своей маленькой, но очень важной роли вовремя и при этом не фальшивя. По дороге к обрыву молодой человек, несомненно, попытается открыть ставни. Ну разве сможет он устоять перед подобным искушением? На этот остров привели его воспоминания о событиях двадцатилетней давности. Те же воспоминания заставят его подойти к вилле и раскрыть на ее окне эти самые ставни. А потом…»

– О том, что произойдет потом, мы узнаем завтра утром, – подвел вслух итог своим мыслям мистер Саттерсвейт и пошел переодеваться к ужину.

На следующий день, около десяти утра, мистер Саттерсвейт уже был на подходе к старой вилле. Встретивший его садовник, улыбаясь, вручил ему свежесрезанную розу. Пожилой англичанин осторожно, чтобы не уколоться об острые шипы, вставил цветок в петлицу своего пиджака и пошел дальше.

Подойдя поближе, он становился и медленно провел взглядом по выкрашенным белой краской стенам, по тускло-зеленым ставням…