Таинственный монах

Попытался было поискать в газетах, но купив несколько экземпляров, понял, что это бессмысленно. Большевистские кричали об империалистической войне. Складывалось, что им было глубоко безразлично к судьбе солдат, что гибли в пекле этой ужасной мясорубки. Эсеры, с помощью стихов пытались поднять боевой дух в народе, призывая вести войну до победного конца. Правительственные, вывешивали списки, но они были короткими, и чтобы узнать обо всех понадобилось бы скупить все номера газет, начиная с четырнадцатого года. А, если Жуков не попал в статистику? Хотя с другой стороны, ведь он до первого своего Георгия мог и иные подвиги совершить.

— Нужно идти в редакцию, — проговорил Игорь, выкидывая окурок в речку. — Да вот только где искать ее?

Честно признаться, а он в последнее время скучать начал. Из Красноярска в Москву без приключений добрался. Пришлось, правда, несколько скачков в прошлое совершить, но стали они теперь для Ермилова какими-то обыденными. Затем дорога до Санкт-Петербурга. Игорь надеялся взглянуть на город в той искаженной реальности, рассчитывая увидеть его таким, каким он стал после того, как немцы заняли. Да вот только просчитался. В том мире блокада была, да вот продолжалась она не долго. Город пал в середине сорок второго, и уже через год фашистами была совершенна неудачная попытка затопления. Но кроме воды нашлись и другие средства, чтобы стереть самый красивый город с лица Земли. Задерживаться не стал, сразу прыгнул в прошлое.

Теперь вот брел по Троицкому мосту, покуривая папиросы. Остановил мальчонку, купил газету. Попытался отыскать адрес типографии. К своему удивлению нашел, да вот только спешить туда не хотелось. И хоть Санкт-Петербург в его реальности не сильно изменился, не считая стеклянного небоскреба Газпрома на Охте.

— А этот небоскреб все же лишний, — молвил Игорь.

Мимо него прошествовали сначала строем матросы, у половины из них красные повязки на рукавах. Затем солдаты. Ермилов взглядом проводил проехавший грузовик. На углу купил пирожок с требухой, по крайней мере, такой ответ он получил на свой вопрос:

— С чем пирожки, бабуля?

Перейдя на другую сторону набережной, остановился и отыскал в самом низу газеты адресок редакции. Идти было недалеко. Сначала подумал извозчика нанять, но решил, что лучше своим ходом прогуляться. Архитектурой полюбоваться. Если бы в родное время вернулся, да к тому не в искаженную реальность, так с удовольствием сфотографировался бы с каким-нибудь ряженным. Будучи в Питере по делам в году две тысячи девятом, когда служба в армии казалась страшным сном, он видел таких у собора. В один вечер это был здоровенный мужик в Преображенском мундире. Знай, Игорь тогда, что самому выпадет возможность, облачится в голландский кафтан, так сделал бы пару снимков. Потом наблюдал мужика изображавшего из себя Петра Великого. Как теперь знал Ермилов, общего у него с государем Московским, ни с тем, что скоропостижно скончался под Парижем, ни с тем, что правил потом Россией, этот артист не имел ничего общего. Жаль, что когда в прошлое, в семнадцатый век, отправлялся, фотоаппарат цифровой не прихватил. Хотя как бы он объяснил Меншикову и обоим Петрам, что это за вещичка такая. Да и сейчас мыльницы с ним не было. Оставить пришлось у подпольщика Заварзина. Спас на крови, Казанский и вот, наконец, издательство. Огромные буквы на вывеске, дворник во дворе. Тот на Ермилова сперва косо посмотрел. Игорь испугался на секунду, что работник метлы и лопаты, направится к ближайшему жандарму и доложит о подозрительной личности, крутящейся возле издательства, поэтому решил, что лучшая зажита это нападение и направился к нему. Дворник на удивление оказался человеком общительным, а когда узнал, что Игорь ищет одного человека. Ушел на войну, а новостей нет.

— Мать опасается, что погиб Григорий, — проговорил Ермилов. — Новости-то в деревню поздно приходят. Может похоронка где-то в пути затерялась?

— М-да. Тяжелую тебе задачку мать задала, — пробормотал дворник, — ох тяжелую. Помогу чем смогу. Ты уж здесь постой. Когда последний раз от него весточка была?

— В пятнадцатом…

Этого дворнику оказалось достаточно. Он оставил метлу с Ермиловым и ушел. Разглядывая инструмент, Игорь задумался. Год-то он наобум назвал. Не ожидал, что тот решит уточнить у него, про последнюю весточку. Хотя с другой стороны если сведений за последние три года дворник не принесет, останется только одно, искать Жукова среди мертвых в самом начале Первой Мировой. Да вот только разброс будет очень большой.

Вернулся дворник через полчаса.

— Нашел я сведения о вашем брате, ваше благородие, — проговорил он. — Служил в десятом драгунском полку.

Одного слова хватило Игорю, чтобы понять, что Георгия Жукова нет в живых. Вот только где и как? Он хотел было задать вопрос, но дворник сам выложил все сведения.

— Осенью прошлого года.

Ермилов снял картуз. Уже что-то. Оставалось отблагодарить как-то дворника, потянулся Игорь в карман, но тот остановил.

— Не надо.

Теперь нужно было остановиться в гостинице, хотя бы в той же Астории. Собраться с мыслями, и решить, как поступать, но для начала нужно было выяснить, где находился драгунский полк, в котором служил будущий командарм, осенью тысяча девятьсот шестнадцатого.

Осень 1916 год. Украина.

Первая Мировая Война шла уже второй год. Только что на Юго-западном фронте было крупное наступление, вошедшее в историю под название Брусиловский прорыв. Талантливому генералу Брусилову удалось то, что до него безуспешно пытались сделать германцы, австро-венгры, англичане и французы. Успех был достигнут только новому методу наступления. Ермилов понимал, Жукову просто повезло, что он попал именно на этот участок фронта. Ему было, у кого поучиться, но сейчас молодой офицер окончил унтер-офицерскую школу, и теперь вовсю старался применить полученные им навыки. В сентябре ему удалось взять в плен немецкого офицера, за что тут же командованием был представлен к первому Георгиевскому кресту.

Неожиданностью стало появление в расположении полка некоего Михаила Большакова. Тот явился в штаб и заявил полковнику Сергею Прохорову, что направлен в десятый Драгунский новгородский полк по личному распоряжению государя Николая II. И тут же сунул ошарашенному офицеру бумагу за подписью государя императора. Такой наглости мог позавидовать даже Остап Бендер, выдававший себя за сына лейтенанта Шмидта. Игорь Ермилов, а это был именно он, ни за родственника царя, ни за еще кого-нибудь из царского окружения выдавать себя не стал. Да и зачем полковник со многими офицерами, если не очно, так заочно был знаком. Ему никогда не приходилось слышать о капитане Большакове. Поэтому ознакомившись с бумагой, представителя разведки, Прохоров прикрепил к небольшому отряду, возглавляемому вновь испеченным унтер-офицером. Полковник посчитал, что опыт капитана Большакова пригодился бы молодому и перспективному Георгию Жукову. Ермилов сделал вид, что остался недоволен выпавшей ему ролью, хотя сам к этому стремился. Сейчас будучи с будущим маршалом, он смог бы сделать все, чтобы во время разъезда, тот не оказался убит.

Вообще-то Игорь прибыл в распоряжение полка два дня назад. Добирался на попутках, прыгать в оккупированную фашистами Россию не захотел. Решил не рисковать. Здесь в конце шестнадцатого года все же было куда спокойнее. Установил, что Жуков находится в распоряжении полка и стал наблюдать. Повезло, что понадобилось всего пару дней. Рассчитал удачно, и уже вскоре наблюдал, как конный разъезд налетел на мины. Георгий умер сразу. Игорь при всем желании не смог бы вытащить его. Оставалось только одно — попытаться заставить Жукова ехать чуть позади. Когда кавалеристы начнут взрываться на минах, он отделается только ранением. Там главное его в госпиталь доставить… Поэтому вернувшись назад во времени Игорь тут же направился к полковнику Прохорову, и вот теперь услышав распоряжение направился в распоряжение к Жукову.

Будущий полководец, как узнал Ермилов, оказался славным малым. Да и общий язык оба служивых нашли быстро. Игорь полюбопытствовал, брал ли унтер-офицер когда-нибудь в плен. Оказалось, что Жуков совсем недавно пленил германского офицера. Георгий даже похвастался первой своей наградой. Путешественник минут пять ее разглядывал, он ни когда в жизни в руках не держал Георгиевский крест. Ермилов тут же заявил, что при первой возможности попытается повторить подвиг товарища.

— Хочу мать-старушку порадовать, — проговорил Игорь.

— Мать порадовать сможешь, если жив, останешься, — парировал Георгий. — Сейчас идет война, и выжить в этой бойне очень и очень сложно. Понимаешь, эти баталии ни сколечко не похожи на те, о которых говорили в офицерских школах. Тут нет той бравады, которая была в эпоху Наполеоновских войн. Тут не маршируют под музыку. Сейчас предпочитают сидеть в окопах, изредка совершая вылазки. Таких талантливых военачальников как Брусилов попросту нет. Все остальные царские генералы, — Жуков выругался, — могут только играть в оловянные солдатики.