Таинственный сын трёх отцов
Шрифт:
— Ну, как вам будет угодно, — только и смог пробормотать Сувестр.
Тем временем Фаяр отпил горячего глинтвейна, рыгнул корицей и приступил к делу:
— Мне потребуется от вас серия, — сообщил он. — Каждый роман приблизительно на девять тысяч строк, а продаваться он будет по шестьдесят пять сантимов. По одному роману в месяц, чтобы читатели не успели опомниться. Если серия не пойдёт, мы печатаем только пять романов. Если пойдёт — приготовьтесь, что их должно будет стать двадцать пять. Я не хотел бы для вас судьбы братьев Гонкур, чьи дневники читают, а романы забыты. Учтите — читатель будет покупать не новый роман Аллена и Сувестра, а новый роман про Фантомаса. В договоре будет прописано: если вы не справитесь, я оставляю за собой право передать серию другим авторам.
— Тут есть проблема художественного свойства… — осторожно заметил Сувестр.
— Назовите её — а заодно скажите, как вы собираетесь её решать.
— Дело в том, что в серии детективных романов сложно сделать постоянного злодея, — заметил беллетрист. — Жанр требует, чтобы в финале всё его преступное могущество рухнуло. Но как же тогда злодею возрождаться снова и снова. Разве что это будет какой-нибудь новый Рокамболь, благородный жулик, который «вечно хочет зла и вечно совершает благо».
— А что вы скажете, Аллен?
— Мне кажется, всё получится гладко, если сделать злодея неуловимым, — предложил юноша. — Пусть сыщик каждый раз берётся за расследование очередного преступления, но всякий раз не успевает, а в финале всё-таки раскрывает козни Фантомаса. Но в последний момент у злодея каждый раз получается ускользнуть. Это предоставит нам известную творческую свободу: с одной стороны, сыщика может занести куда угодно, а Фантомас может оказаться кем угодно, а с другой стороны — все книги серии за счёт этого получаются немножечко одинаковыми. Но это не страшно: читатель из народа любит привычное. Можно даже будет потом переделывать под Фантомаса обычные детективные романы в английском духе. Всего-то и потребуется, что исправить последнюю главу, чтобы преступник оказывался Фантомасом и в последний момент сбегал.
— А сыщиком вы сделаете какого-нибудь Рультабия? Чтобы и расследовал, и в газеты писал?
— Такой персонаж получится слишком тяжёлый, он всю историю на себя потянет, — протянул Сувестр. — Давайте разрежем его надвое: пусть это будет инспектор полиции и его друг-репортёр. Они смогут разговаривать, спорить. Это позволит набить объём диалогами в духе Дюма.
— Я думаю, что можно поступить хитрее, — вмешался молодой Аллен — его всегда немного сонные глаза сейчас горели. — Возраст комиссара и Фантомаса не должен меняться, чтобы они всю серию могли гоняться друг за другом. А вот репортёр должен быть сперва достаточно юн, а потом повзрослеть — и навсегда застрять в этом возрасте. Так читатели будут следить за развитием его как личности. Разумеется, это может прозвучать абсурдно, в духе новомодной абстрактной живописи. Но мы должны учесть маленькую деталь — Фантомас и оба его преследователя будут обитать не в нашем мире, а в том деформированном фантазме о нём, который мы наблюдаем на страницах газет. Читатель прекрасно понимает, что повстречать Фантомаса в жизни — всё равно, что повстречать Агасфера. И поэтому будет читать с особенной жадностью!
***
Серия и вправду имела успех — очень скоро потребовалось даже не двадцать пять, а тридцать две книги.
Успешно прошёл даже эксперимент с перелицовкой английского детектива — на третьем томе Сувестр расхворался, и они просто переделали последнюю главу своего, собственно, уже изданного романа «Отпечаток». Публика ничего не заметила.
Но, как известно, великий человек не существует для своего камердинера. И Аллен не мог не видеть, что с каждым новым романом Фантомас становился всё более непредсказуемым. Уже в конце 1911 года он в ужасе примчался к издателю и сообщил:
— Мы начали работу над восьмой книгой в соответствии с графиком. Вы знаете наши принципы. Мы пишем для разной публики и делаем всё, чтобы впечатлять, но не шокировать.
Никаких политических вопросов, никакой религиозной дискуссии. Но… Мы сами не знаем, как это случилось… У Фантомаса теперь есть дочь!— Это просто великолепно, — ответил Фаяр, улыбаясь всё так же насмешливо. — Уверен, эта прекрасная девушка позволит вам выстроить немало остроумных интриг.
Казалось, что всё идёт как по маслу. Придуманная Алленом схема действительно приносила щедрые плоды — тираж начал снижаться только после двадцатого тома и всё равно стабильно держался около сорока тысяч экземпляров. В литературе, как заметил маркиз де Вовенарг, всё рано или поздно становится общим местом — но непокорные Фантомас, Фандор и комиссар Жюв всё дальше отходили от первоначальной схемы, и, как итог, история не наскучивала даже авторам.
И если в первых книгах Аллен был скорее секретарём, который дописывал, когда уставал основной автор, то чем дальше, тем больше он писал сам. Сувестр медленно угасал, страдая от неизлечимой болезни лёгких, и тихо умер зимой 1914-го, не дожив несколько месяцев до собственного сорокалетия и начала Великой войны.
Серия приостановилась, и дальше Аллен работал один — «ни дня без строчки», как завещал его любимый писатель Золя. Были и другие издательские проекты, которые требовали неутомимого и бойкого пера. Например, после начала Первой мировой он сочинял сценарии для серии детских комиксов «Зизи — победитель бошей».
Но Фантомас оставался его самым прославленным детищем. Более того, серией про неуловимого преступника в маске стали вдохновляться сюрреалисты, Жан Кокто посвятил ей выразительную статью, а критик Блез Сандрар и вовсе окрестил её «Энеидой нашего времени».
Но куда большим признанием заслуг стал один эпизод, который Аллен никогда не упоминал в статьях, но рассказал по секрету Жану Кокто.
В декабре 1913 года Сувестр уже не мог встать с кровати, поэтому Аллен в одиночку повёз в издательство машинопись финального тома серии, который был назван «Конец Фантомаса».
На улице Монпарнас опять лежал снег. Прямо перед входом в издательство Аллен увидел чёрный «Пежо» с распахнутой дверью. Высокая и узкая деревянная дверь парадного входа открылась, и к автомобилю вышел Фаяр, в тёплом пальто с меховым воротником и в кожаных перчатках. Заметив беллетриста, издатель кивнул, сохраняя невозмутимое выражение лица.
— Здесь — тридцать второй роман в серии Фантомаса, — Аллен приподнял портфель, где лежала рукопись. — Всё в соответствии с договором.
— Превосходно, — ответил издатель. — Я, к сожалению, только сейчас нашёл время, чтобы ознакомиться с его синопсисом. Но можете не беспокоиться: я в очередной раз убедился, что не зря доверял вашей авторской интуиции. Роман обещает стать подлинным украшением серии. Есть только два небольших уточнения, не забудьте внести их, когда будете вычитывать гранки. Во-первых, Элен — конечно, не дочь Фантомаса, её подменили. Она дочь английского короля. Это надо исправить. А во-вторых, Фантомас, конечно, не погиб окончательно на «Гигантике». Он просто отплыл на этом корабле, но после того, как корабль затонул, тело так и не было найдено. Пожалуйста, не забудьте учесть эти дополнения. Мне представляется, именно их не хватает, чтобы ваш сюжет стал достойным шедевра!
Аллен продолжал вглядываться в непривычно невозмутимое лицо издателя, почти скрытое тенью от мехового воротника. И наконец не смог сдержаться:
— Я вас узнал! — закричал он. — Вы — Фантомас! Вы повторили внешность господина издателя — но не его мимику! Вы сделали это, что вмешаться в нашу рукопись и даже после завершения серии сохранить своё чудовищное бессмертие!
Человек в пальто отпрянул, на одно мгновение в его глазах сверкнул ужас. А потом, моментально отыскав решение, он с невероятной ловкостью извернулся, прыгнул в сумрак салона «Пежо» и захлопнул за собой дверь. Зарычал двигатель, чёрный автомобиль тронулся — и спустя всего несколько секунд исчез за поворотом на бульвар Распайль.
Аллен остался один на пустой тесной улице, и только холодный ветер кидал ему под ноги всё тот же лёгкий парижский снег…