Таинственный возлюбленный

Мария Луиза в «приемном» платье черного бархата с глубоким декольте и вся в драгоценностях улыбалась механической улыбкой со сжатыми в ниточку губами. Она молчала, и никто не решался нарушить тишины. Сегодня утром королева, забывшись, приказала позвать своего любимца, но на половине фразы опомнилась, остановила камереру, в злобе изорвала два батистовых платка и разлила банку парижских духов. Фрейлины заученно проводили церемонию одевания, но вместо привычной утренней болтовни в покоях царило настороженное молчание. Рядом с королевой сидели ее младшие сыновья: дон Карлос Мария Исидро — бледный мальчик-старичок, чуть ли не карлик, будто в насмешку украшенный голубой орденской лентой; лицо у него было увядшим, а взгляд мрачен. По другую сторону, капризно развалясь на слишком большом для него кресле, кривился Франсиско де Паула со своим цепким недобрым взором. Мария Луиза сегодня с особенным раздражением смотрела на него — увы, он совсем не напоминал отца.

Принцессы, незамужние Мария Исабель и Карлота, чья правая нога была короче левой, прохаживались между гостей и демонстративно избегали третью сестру, миловидную, но простоватую Марию Луису, которая совсем не умела держаться в свете.

На самом деле беда заключалась в том, что здесь не было герцога Алькудиа, вместе с которым всегда исчезала вся эта принужденность, и повсюду начинали струиться здоровое веселье и электризующая всех без исключения дам его мужская соблазнительность.

С королевой в знак особого почтения пытались разговаривать по-итальянски, но разговор не клеился. Поговорили о мадридских закатах, о последней охоте короля, но Мария Луиза не поддержала ни одну из тем, и беседа сама собой увяла. Никаких новых персон для представления ко двору в последнее время не появлялось, и всех невольно стало охватывать неприятное и стыдное чувство, что все эти приемы совсем не нужны и являются чем-то фальшивым и даже непристойным. За широкими окнами лил утомительный дождь.

Неожиданно среди монотонного шума дождя послышались звуки подъезжавших карет, и спустя несколько минут в зале появилась герцогиня Осунская в сопровождении своего верного учителя Ховельяноса и незнакомой девушки, почти девочки, во французском, очень открытом на плечах платье с завышенной талией. Такого здесь еще не видели, и по залу пробежал ропот, который можно было принять за неодобрение. Но герцогиня, лениво поведя бровью, сделала официальный короткий реверанс и поспешила представить незнакомку.

— Сеньорита Женевьева де Салиньи, дочь управляющего Директории по делам флота. Это подарок нам от моих друзей во Франции, — рассмеялась она, явно нарушая этикет.

— У вас есть друзья во Франции? — высокомерно спросила Мария Луиза.

— Да, Ваше Величество.

— А правда ли, герцогиня, — картинно растягивая слова, вмешался в разговор старший инфант, — что позавчера, когда вы играли в карты, кто-то уронил деньги под стол, и чтобы посветить ему, вы зажгли от свечки пачку купюр?

— Да, Ваше Высочество, правда. Я не вижу в этом ничего особенного, — не глядя на мальчика, усмехнулась герцогиня.

По залу снова прокатилась волна ропота.

Но тут юная француженка, про которую на мгновение все забыли, приблизилась к королеве и сделала низкий реверанс.

— Ваше Величество…

— Да-да, сеньора, я вас слушаю… Но что это за дикая мода?

— Времена Марии-Антуанетты прошли, — язвительно заметила Осуна, не преминувшая напомнить королеве случай, когда герцогиня Альба скопировала платья, которые Мария Луиза заказала у портнихи французской королевы, а затем одела в них своих служанок и выгуляла их по аллеям королевской резиденции.

Королева вспыхнула и жестом отпустила герцогиню, а заодно и маленькую француженку. Их тут же окружили дамы и немногочисленные кавалеры.

— Надеюсь, донья Женевьева найдет у вас достойный прием, — жестко произнесла Осуна, обводя дам недвусмысленным взглядом.

— Можете не сомневаться, — весело прощебетала Лусия де Бермудес, бывшая ненамного старше Клаудии. — Но главный источник веселья у нас иссяк, — добавила она шепотом, чтобы не услышали принцессы.

— Не советую вам пить из этого источника, Женевьева, — свела в ниточку тонкие брови герцогиня. — Пойдемте, я познакомлю вас с единственным достойным здесь господином.

Надменно пройдя через весь зал, Осуна подвела Клаудиу к невысокому и хрупкому на вид юноше с пепельными кудрями. — Граф Гарсия де Аланхэ, капитан королевских гвардейцев и неизменный победитель всех дворцовых турниров.

Молодой человек слегка склонил пепельную голову к обнаженной руке француженки.

— Как вы находите молодцев, что я прислала вам в прошлом месяце? — поинтересовалась Осуна. — За одного я ручаюсь, настоящий чисперо, а каков второй?

— А второй — настоящий маноло, ваше сиятельство. Откуда вы их взяли?

— Они сопровождали донью Женевьеву.

— Вот как? — Аланхэ с интересом посмотрел на Клаудиу.

— Они настоящие мужчины! — горячо воскликнула девушка, сообразив, что речь идет о Педро и Хуане, и тут же покраснела, ибо слова ее прозвучали несколько двусмысленно.

— Молодые люди сопровождали донью по нашим опасным кастильским дорогам, что на каждом шагу кишат разбойниками, — пришла ей на помощь Осуна. — Оставляю вам донью Женевьеву на попечение, милый граф, у меня еще немало дел в городе.

Клаудиа открыто посмотрела на юношу, взирающего на нее с почтительной скукой, и почувствовала, что просто должна сказать ему сейчас что-нибудь такое, что сотрет равнодушие с этого бледного породистого лица.

— Вы из Эстремадуры? — вдруг спросила она.

— Нет, я андалузец, — пожал плечами Аланхэ. — Но почему именно Эстремадура?

— Я слышала, что оттуда родом главный королевский гвардеец — герцог Алькудиа.

— Что?! — Выражение равнодушия и в самом деле тут же исчезло с лица юноши. Однако оно сменилось отнюдь не приязнью, а самой настоящей презрительной злобой. — И вы смеете говорить об этом мне?! Простите, сеньора, мне надо обойти караул. — И граф направился к выходу, даже узкой спиной своей выражая презрение и ненависть.

Клаудиа лишь усмехнулась. Что ж, зато теперь этот мальчик запомнит ее на всю жизнь.

* * *

Пятнадцатое мая выпало в этом году на субботу, и весь Мадрид устремился за Мансанарес петь, танцевать, общаться друг с другом, обмениваться бурдюками с вином, а главное — пить целительную воду. Так ежегодно праздновали жители Мадрида день святого Исидора, покровителя города. Когда-то, семь веков назад, святой был простым крестьянином и как-то в жаркий день, распахивая свой участок, открыл бьющий из земли источник. Четыре года спустя вода этого источника излечила наследного принца от какой-то непонятной болезни, и когда принц стал могущественным монархом Филиппом Вторым, то в благодарность за чудесное исцеление он причислил Исидора к лику святых.

— Разумеется, вы не можете пропустить такое зрелище, — еще за несколько дней предупредила Клаудиу Осуна.

— Там будет двор?

— Зачем вам двор, Женевьева? Там будет свобода или, по крайней мере, ее призрак. Но призрак соблазнительный. К тому же на этот раз все склонны думать, что Ее Величество не осчастливит праздник своим присутствием. А от этого, как вы сами понимаете, милая Женевьева, призрак будет еще больше походить на действительность.

Они выехали рано утром и, следуя вдоль берега, свернули влево по Мансанаресу. Река текла бледно-зеленая, мутная, почти сливавшаяся с зеленью берегов. Поднимавшееся солнце пламенело оранжево-красным и постепенно зажигало ленивые воды под неумолчный крик ласточек. То тут, то там стали появляться плывущие на лодках парочки. Мужчины сидели на веслах в расстегнутых рубашках, а женщины скрывались под яркими зонтами и широкополыми соломенными шляпами, украшенными гроздьями стеклянного винограда.