Так близко

Подняв свой бокал, он внимательно смотрит на меня, не выказывая удивления по поводу того, что я уже куда-то выходила.

– Да, дежурят.

– В больнице тоже была охрана.

Витте кивает, словно я задала рядовой вопрос, но на смену прежней непринужденности приходит настороженность.

– За пределами башни он тоже ходит с охраной?

– Мы стараемся избегать любых рисков.

– Например?

Витте крутит бокал, создавая воронку из вина привычным расслабленным движением руки, но во взгляде читаются напряжение и осторожность.

– К чему такие вопросы, миссис Блэк?

– Похоже, он в опасности.

– А вы? – Он резко поворачивается ко мне, и это означает, что мы закончили с любезностями и перешли к делу.

Мы изучаем друг друга. Услужливый дворецкий исчез. Мужчина, сидящий напротив меня, теперь совершенно другой человек. Его физическая форма теперь не только радует глаз, но и пугает. Взгляд из наблюдающего превратился в испытующий. Меня немного успокаивает, что в остальное время он выглядит совсем не так и его присутствие в доме почти не ощущается. Я улыбаюсь. Его поведение отражает мои внутренние переживания.

– Разве я могу быть в опасности? Я же тоже под охраной.

– Осторожность никогда не бывает лишней.

– Что ж… здорово осознавать, что он в безопасности. – Я многозначительно смотрю на Витте. – И что вы готовы.

– К чему?

– Ко всему. – Я беззаботно пожимаю плечами. – К любым ситуациям.

Поставив бокал на стол, он убирает салфетку с колен и аккуратно кладет ее на кухонную столешницу. Витте не сводит с меня пристального взгляда.

– Мистер Блэк заботится о вашей безопасности.

– Так вот зачем эта охрана? Да, полагаю, что за шесть лет я могла оказаться замешана в огромном числе сомнительных ситуаций. – Мой голос звучит легко и весело, но пульс предательски учащается. Он очень внимателен и воспримет мои слова как некое предупреждение, а потом станет еще более осторожным. – А я думала, что он не хочет, чтобы я снова куда-то пропала.

– Полагаю, что он этого не вынесет.

– Все он вынесет, – возражаю я. – Один раз он уже справился. Если бы он мог перестать думать обо мне как о главном призе за все свои достижения и просто пожинал плоды своего успеха… Во всяком случае, мне нравится именно такой вариант развития событий.

– В этом есть своя доля правды. – Витте медленно вращает бокал. Он не из тех, кто суетится, так что этим движением он явно отвлекает мое внимание. – Мне рассказывали, что вы перевелись в Колумбийский университет. На первом курсе вы показали большие успехи в программе по психологии.

Я киваю.

– Я переехала с юго-запада страны на северо-восток. Очень сложно было акклиматизироваться.

– Я так понимаю, что из-за высокого интереса к учебному заведению руководство ограничило переводы из других университетов. Одобрение получают только десять процентов желающих. Вы оказались в числе избранных.

– А кто не хочет получить диплом Лиги плюща? – весело спрашиваю я, не желая вдаваться в разговоры о прошлой жизни. Я беру его за руку. – Витте, вам нужно знать обо мне только две вещи. Я хочу для Кейна только лучшего, и только поэтому я стала его женой.

Он долго смотрит мне в глаза. Потом его лицо проясняется и принимает прежнее добродушное выражение. Он похлопывает меня по руке, а затем встает и начинает убирать тарелки со стола. Витте натягивает рукавицы и открывает духовку. Кухня наполняется восхитительным ароматом.

Я смотрю, как он раскладывает по тарелкам порции говядины по-веллингтонски, запеченный картофель и фасоль с миндалем.

– Не возражаете, если я спрошу? Как так получилось, что вы одиноки?

– Я никогда этого не говорил, – с улыбкой отвечает он.

– Ну… – В глазах Витте пляшет озорной огонек. – Правда, расскажите.

– Вообще-то, вы мне ее напоминаете. Такая же красивая и соблазнительная и такая же хитрая и опасная.

– О, Витте. – Я смеюсь, обрадованная тем, что мы нашли общий язык. – Это самое приятное, что мне когда-либо говорили.

Я делаю еще один глоток воды, но замечаю на стенках бокала вина слабый конденсат, а это говорит о том, что напиток охлажден до правильной температуры. Витте, конечно, знает о том, как подавать вино… Но охладить его так, чтобы оно долго сохраняло низкую температуру…

– Витте.

Мой пульс учащается, когда я слышу твой низкий голос. Ты заходишь на кухню, неся стакан и пустую тарелку, на которой позвякивают столовые приборы. Завидев меня, ты резко останавливаешься.

– Что ты делаешь? – звучит строгий вопрос.

– А на что это похоже? – парирую я, глядя через плечо. Я притворяюсь невозмутимой, но твое внезапное появление выбивает меня из колеи.

Ты гневно раздуваешь ноздри. Я вопросительно выгибаю бровь, прекрасно зная, что вызовы не оставляют тебя равнодушным. Я показываю, как сильно ты нужен, я хочу, чтобы ты знал.

Внутри меня все горит. Ты невероятно красивый. Твоя кожа имеет природный загар, который отлично сочетается с темным блеском волос и задумчивостью мрачных карих глаз. Ты хмуришься, но возрастные морщинки только подчеркивают твою привлекательность. Тени скульптурно обрамляют плотно сжатые челюсти. Волевой подбородок уравновешивается упругими полными губами.

Ты настоящий шедевр.

– Позвольте помочь, – говорит Витте.

– Я сам.

Ты отдергиваешь тарелку в сторону, и столовое серебро разлетается в стороны. Я успеваю подхватить нож, а Витте ловит вилку. Мы восхищаемся необычайной ловкостью друг друга. Я кладу нож на стол и вытираю руки.

– Черт возьми, что ты делаешь? – огрызаешься ты, кидая тарелку и стакан в раковину с меньшей осторожностью, чем большинство людей привыкли обращаться с посудой. – Ты могла пораниться.

– Это инстинкт, – объясняю я. – Так все делают.

Ты берешь мою руку и внимательно осматриваешь, массируя ладонь и пальцы, чтобы убедиться, что у меня не течет кровь.

Невинное прикосновение оказывает на меня сильное воздействие. Оно буквально обжигает мою руку.

– Я в порядке, – дрожащим голосом сообщаю я. – Удалось аккуратно поймать.

Свободной рукой я начинаю гладить твою челюсть. Ты неподвижно застываешь на месте, свирепо глядя на меня. Я убираю густые шелковистые волосы со лба, затем провожу по нему кончиками пальцев. Прикасаться к тебе – радость, сулящая опустошение. Ты на мгновение прижимаешься носом к моей ладони.