Так близко

– У двери стоит парень, – шепчет Рохелио в наушник. – И еще два охранника на другой стороне улицы.

Я инстинктивно киваю, а потом улыбаюсь. В фургоне становится жарко. В этих силиконовых накладках жутко неудобно. Капли пота выступают по всему моему телу и стекают бесконечными ручейками. Лицо под слоем макияжа тоже начинает потеть, и я опасаюсь, что косметика потечет.

Я фокусирую все свое внимание на мелком дискомфорте. Я не могу перестать думать о нем. Сейчас уже невозможно внести коррективы в наш план, который мы готовили долгие годы. Я понимаю, что он может не сработать. Но я должна попробовать. Ради него. Ради нас.

– Начинай.

Слово сказано шепотом, но мне кажется, что прозвучал отчаянный крик. Я слышу свое собственное тяжелое дыхание и удары сердца. Проверяю, не смотрит ли кто-нибудь в мою сторону, а потом выхожу и быстро закрываю за собой дверь. Поправляю сумку на плече и следую за Рохелио. Я иду быстрым уверенным шагом, но меня так и тянет склониться под грузом небывалой ответственности. Я замечаю, что люди старательно расходятся в сторону, словно боятся моей курьерской формы с орлом на груди. Думаю, они просто понимают, что у почтальона есть определенное преимущество в движении.

Неподалеку от ресторана есть несколько магазинчиков. Я захожу в каждый из них, делая вид, что разношу какие-то бесполезные бумажки и спам. Девушка в магазине канцтоваров интересуется, зачем мы носим эти бесполезные рекламки. Я советую просто выбрасывать все в мусорное ведро.

Когда я снова выхожу на улицу, мне в лицо светит такое яркое солнце, что мои солнцезащитные очки ничем не помогают. Я не вижу ни одного охранника Вэла. На противоположной стороне улицы люди сидят на летней веранде и мило беседуют. Все остальные уткнулись в экраны своих телефонов.

Над дверью ресторана звякает колокольчик. Итак, я внутри. У меня в руках все еще толстая пачка купонов и спама. Я вижу широкую спину Вэла, которая исчезает в коридоре ресторана.

– Спасибо, – говорит девушка-хостес, принимая из моих рук пачку макулатуры. Эта миниатюрная брюнетка очень похожа на Тову.

– Не возражаете, если я воспользуюсь вашей уборной? – спрашиваю я, пытаясь изменить свой настоящий голос.

– Конечно. Прямо по коридору. Вам принести воды?

Я поражена ее учтивостью.

– Все хорошо, не надо.

Ресторан тянется вглубь. В задней части здания расположена кухня. Каменный пол явно старше меня. Все столики разделены деревянными перегородками с узорами, по бокам которых приделаны удобные крючки, чтобы гости могли повесить сумки или куртки.

Это все, что я успеваю рассмотреть, поспешно проходя по залу. Я не хочу показаться слишком подозрительной. Рохелио нигде не видно, но я не сомневаюсь, что он где-то рядом. Я не знаю, кто из официантов и другого обслуживающего персонала может быть его человеком. Остановившись в коридоре, я снимаю очки и шляпу, а затем поспешно заталкиваю их в почтовую сумку. Пока моя рука внутри, я обшариваю ее внутренности. Мои пальцы натыкаются на тяжелые ювелирные украшения, завернутые в атласный мешок.

– Он во второй кабинке, – сообщает Рохелио. – Жди отвлекающего маневра.

Я медленно прохожу мимо первой кабинки и останавливаюсь перед второй. Впереди есть третий туалет, а в конце коридора – дверь на кухню. Я слышу грохот и звон стекла. Я решительно толкаю дверь второй кабинки и залетаю внутрь.

Дальше я действую на автомате. Бросаюсь вперед, используя свое преимущество во внезапности. Вэл, несмотря на свои габариты, достаточно ловкий. Он разворачивается и кажется готовым нанести удар. Потом видит знакомые черты лица и мгновенно останавливается.

Я не трачу время зря: выставляю нож вперед, а потом с разбега, через ткань сумки, бью ему в грудь. Лезвие ножа легко пронзает все слои одежды, замедляется, добравшись до плоти и мышц, а затем упирается в кость.

Я долго практиковалась на свиных тушах, чтобы суметь рассчитать точную силу удара. Но сейчас я сталкиваюсь с горячей, вязкой кровью, прерывистыми вдохами и… возможностью забрать чужую жизнь. Я к этому не готова. Я не готова убивать.

Я пытаюсь аккуратно уложить тело на пол, но оно такое тяжелое, что чуть не увлекает меня за собой. Я отступаю, когда он оказывается на кафельном полу, и поспешно запираю за собой дверь. Мне кажется, что Вэл уже мертв. Если я хорошо прицелилась, то нож вошел точно в сердце. Но он медленно дышит и улыбается.

– Я не могу позволить тебе добраться до него, – шепчу я, присаживаясь возле его ног.

У меня слишком мало времени. Мне нужно вытащить нож, чтобы он истек кровью. Он зарабатывал, эксплуатируя женщин и детей – чем младше, тем лучше. Он разрушил много жизней и теперь представляет угрозу для Кейна. Вэл не заслуживает пощады.

– Я не хотела в него влюбляться, но все же влюбилась.

Он ухмыляется, хотя из уголка рта у него течет кровь. Это ужасно. Похоже на сцену из фильма ужасов.

– Лодка… – хрипит он, выдувая малиновые пузыри из слюны, пены и крови. – Найди ее.

– Что? Вэл… что ты сказал?

– Твоя мать, – он ухмыляется окровавленными зубами, – будет гордиться тобой.

– Передавай ей привет, – шепчу я, – когда попадешь в ад.

Он продолжает ухмыляться, и от этого зрелища у меня екает сердце.

Я с тревогой всматриваюсь в его лицо и замечаю, что глаза перестали фокусироваться и уставились в пустоту. Через мгновение в воздухе появляется аммиачный запах мочи и едкая вонь дерьма.

Я обеими руками достаю нож из его груди. Кровь моментально пропитывает ткань его дорогой дизайнерской рубашки. Широко раскрыв сумку, я снимаю толстые перчатки и кидаю внутрь. Затем снимаю туфли, ремень и силиконовые накладки. Рубашка и штаны тоже летят в сумку. Теперь я стою в мокром от пота нижнем белье. Я моментально надеваю шелковое красное платье.

– Если ты еще жива, то тебе надо выбираться оттуда. Пошевеливайся, черт возьми! – свирепым шепотом приказывает Рохелио. – И забери его мобильник.

Бумажным полотенцем смахиваю ярко-красную помаду. Трясущимися руками распускаю косу, попутно надевая туфли на каблуках. Я вожусь с украшениями и начинаю паниковать, когда случайно роняю сережку в раковину. К счастью, Това выбрала самые простые украшения: длинное ожерелье, сережки с крючком и достаточно крупный браслет.

Справившись с украшениями, я смотрю в зеркало. В волосах видны секущиеся кончики, которые ненавидела моя мать. Кожа блестит от пота, помада размазана, а на платье зияет дыра от ножа. Я делаю глубокий вдох и выдох. Кладу телефон Вэла в клатч, который по цвету идеально подходит к платью, и оставляю сумку на полу.